Раненые звезды (СИ) - Котов Сергей - Страница 56

Мне, честно говоря, было здорово не по себе. Я не хотел обратно туда, в вакуум. На душе было как-то по особенному тоскливо.

Мы стартовали на закате, и через иллюминатор корабля было видно, как мелкое марсианское Солнце посылает последние зеленоватые лучи согретому им миру… до боли захотелось увидеть родителей.

Когда-то давно я прочитал, что смерть страшна вечной разлукой. И, хотя я не считал своих родителей погибшими — ведь до их рождения еще два с половиной миллиарда лет! — пропасть, разделяющая нас, была такой же надёжной, как и смерть.

Стартовый импульс тут был гораздо мягче, чем на Земле. Я даже дискомфорта особого не почувствовал. Наоборот, навалившаяся тяжесть напомнила мне о доме. Краем уха я даже услышал, как кто-то из врачей, следящих на Марсе за телеметрией, прокомментировал: «пилот один, реакция на перегрузки идеальна, по гормональному фону он как будто домой вернулся!»

Однако перегрузки продолжались до обидного мало. Потом наступила невесомость. Когда это случилось, я вдруг понял, что совсем не люблю это состояние. Вечное падение, когда не за что зацепиться. Совсем, как моя жизнь…

— Медики говорят, что в привычной обстановке к тебе может начать возвращаться память, — сказал Кай, внимательно поглядев на меня, — пока ничего?

Я отрицательно помотал головой — на Марсе этот жест значил то же самое, что и на Земле. Довольно редкий случай — поначалу я очень боялся выдать себя неправильной жестикуляцией. Но ничего, быстро научился местной культуре жестов — даже быстрее, чем языку.

— Кай, его собрали по кусочкам. Удивительно, что мозг вообще заработал. Реанимировали на свой страх и риск — он вполне мог остаться овощем. Пострадали даже базовые рефлексы, их потом восстанавливали буквально вручную, с помощью наноботов, — вмешалась Камелия, — потрясающая работа, кстати.

— Спасибо, что напомнила, — сказал я подчёркнуто нейтральным тоном, разглядывая траекторию сближения с венерианским кораблём, которую вывел на основной монитор. Одновитковая схема. Неплохо — всего несколько часов в относительно тесном пространстве.

Кстати, у самого корабля было имя. Его назвали в честь одного из сыновей бога войны. Перебирая земных, мифических сыновей бога Ареса я был в затруднении: подобрать эквивалент оказалось непросто. Здешний сын Ареса был богом мужского плодородия, очень близкий земному Приапу. Так что Фобос с Деймосом отпали сразу. Ближе всего подходил Гимерос, бог страсти у древних греков. Так что пусть корабль будет «Гимеросом».

— Хотя был шанс, что хоть какая-то часть информации восстановится после инициации, — не замечая моего намёка, и нисколько не смущаясь моего присутствия продолжала Камелия, — но не повезло.

— Да, насчёт информации, — сказал Кай, — мы не успели полностью пройти подготовку. Скинь мне чего-нибудь полезного о венерианской фауне, а? Я так понимаю, мы для этого тебя с собой тащим? Чтобы иметь с ней дело было сподручнее, верно?

— Верно, верно, — кивнула Камелия, не заметив иронии в словах брата, — без меня у вас некому будет спросить в критической ситуации, что делать.

— Ты так уверена в том, что критические ситуации будут? — усмехнулся я.

— А то ж! Это же Венера, парень!

Кай углубился в изучение присланных Камелией файлов. Я же продолжал нетерпеливо глядеть на траекторию, ожидая сближения с кораблём. От нечего делать чуть углубился в вычисления, активировав свои новые возможности. С каждым разом это давалось всё легче и легче.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Траектория не была на сто процентов оптимальной, как я и подозревал. Если бы капсулой управлял я, мы бы пристыковались к венерианскому модулю на полторы минуты раньше.

Однако же, я предпочёл промолчать о результатах своих изысканий. Вместо этого открыл данные о ближайших орбитальных объектах.

Да, возле Марса было тесновато. Хотя, как мне было известно, давно существовали специальные службы, отлавливающие крупный и опасный мусор разного хлама всё ещё было в избытке. Кроме мусора космос наполняли орбитальные станции — мониторы, спутники — генераторы высокоэнергетической сети, станции — матки для вакуумных истребителей, стелс — базы термоядерных ракет и прочая, прочая… и это только один из эшелонов обороны! Меня подобрали гораздо дальше — за пределами пятой оборонительной сферы, где находились оружейные заводы и ремонтные верфи оперативных соединений планетарного флота.

«Гимерос» по земным меркам был неприлично огромным: почти восемьсот метров в длину. Двигатели (плазменные) и питающий их термоядерный реактор располагались за защитным кольцом, вынесенным за корму на тонких пилонах. В носу, за эмиттером противометеоритной защиты находились жилые палубы. Условия для экипажа были, прямо скажем, роскошными: живые оранжереи, адаптированные к переменной гравитации, тренажерные залы со всем мыслимым оборудованием, залы отдыха и психологической разгрузки, игровые помещения, даже небольшой храм Ареса! Не говоря о том, что сами каюты экипажа состояли из четырёх помещений: спальни, кабинета, санузла и гостиной. Ниже жилых палуб были грузовые отсеки с запасами еды, кислорода, запасных частей для основных узлов и агрегатов, и прочих необходимых вещей; еще ниже — ангары для венерианских спускаемых аппаратов, и прочая техника, необходимая для работы экспедиции на поверхности другой планеты.

Переход из орбитальной капсулы на основной корабль был не таким, как возле Земли. Тут не нужна была стыковка, или что-то подобное. Капсула просто вплыла в огромный ангар, где автоматика зафиксировала её с помощью специальных манипуляторов. А потом створки ангара закрылись — и в помещение подали воздух.

— «Гимерос» Арес ЦУПу, — динамики связи ожили, как только внешнее давление в ангаре-шлюзе стабилизировалось, — у вас пять минут, чтобы занять противоперегрузочные кресла в основной рубке.

— Эй, ребят, что за дела? У нас же часов шесть до планового старта! — возмутилась Камелия.

Оператор в ЦУПе проигнорировал её реплику.

— «Гимерос» Арес ЦУПу. Пять минут до старта. Подтвердите.

— «Гимерос» подтверждаю. Пять минут до старта, — ответил я; экспедиция была военной, а я — старше по званию, чем Кай. Вчера, перед вылетом, мне присвоили звание офицер-кадет первого класса. А заодно назначили командиром экспедиции.

— Что-то случилось, — констатировал Кай, отстёгиваясь.

— Что могло случиться? — продолжала возмущаться Камелия, — вы в глубоком тылу! Так ведь? — её голос чуть дрогнул, и последний вопрос прозвучал неуверенно.

— Они бомбу взорвали на сверхсекретном объекте. Помнишь? — ответил я, открывая люк капсулы, — если старт перенесли — значит, есть для этого основания.

9

Как выяснилось позднее, фаэтонцы сделали всё, чтобы обеспечить своей венерианской экспедиции преимущество скрытности. Их корабль был замаскирован под один из многочисленных рудовозов, регулярно курсирующих между их планетой и некоторыми спутниками газовых гигантов под охраной военных конвоев. Конечно, и эти конвои регулярно подвергались нападениям марсианских экспедиционных сил, но риск сочли оправданным. Тем более, что в последние годы сам Марс сосредоточился на ресурсах внутренних планет и их спутников. Гелий добывался на земной Луне, тяжелые металлы — на Меркурии. Основные экспедиционные силы были сосредоточены на охране собственных коммуникаций, а внешние операции проводились только тогда, когда противник допускал явную оплошность, вроде недостаточного охранения рудовозов с редкими элементами, или излишне растягивал коммуникации.

Этот «рудовоз» на полной тяге долетел до Юпитера, где сделал гравитационный манёвр, и, разогнавшись как камень в праще — направился в сторону Венеры, включив поглощающие щиты и, таким образом, исчезнув для всех средств наблюдения ЕСОК.

При хорошем раскладе их бы заметили только в непосредственной близости Венеры, когда они бы начали торможение. Но что-то пошло не так. Где-то в расчёты вкрался неизвестный фактор, и тщательно рассчитанная траектория дала слишком большую погрешность аккурат после того, как они миновали орбиту Марса. Им пришлось воспользоваться корректирующими двигателями. Импульсы были совсем короткими — считанные секунды — но продвинутые марсианские системы искусственного интеллекта, непрерывно анализирующие данные с орбитальных оптических телескопов, мгновенно засекли аномалию.