Раненые звезды (СИ) - Котов Сергей - Страница 33

В какой-то момент щекотка стала невыносимой, и я прыснул. Питер и Чжан синхронно повернулись в мою сторону. И как раз в этот момент эта проклятая щекотка все-таки исчезла.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Все в порядке, приятель? — участливо спросил Питер.

Вместо ответа я показал большой палец.

— «Орел» ноль-первый, — раздалось в шлемофоне, — выход на расчетную орбиту подтверждаем. Заход по двухвитковой схеме. Отбой до ноль-четыре-ноль-ноль.

— ЦУП, приняли, — ответил американец, — на борту норма. Отдых до ноль-три-пять-пять, прошу подтвердить.

— Программу подтверждаем, — ответил тот же голос в шлемофоне, — до связи, «Орел»

— Отличный отсюда вид! — Чжан отстегнулся, и придвинулся к иллюминатору со своей стороны.

— Проходим Индокитай, — ответил Питер, — места там хорошие. Отдых отличный. Я успел съездить пару лет назад. Мой дед там воевал — вот, устроил себе экскурсию по местам боевой славы.

— Мой отец тоже, — ответил Чжан. После этого он отплыл от иллюминатора, подлетел к распределительному шкафчику, который располагался между нашими креслами, открыл крышку, и уверенным движением выдернул несколько проводов из гнезд, — теперь можем говорить свободно, — прокомментировал он свои действия.

— Уверен? — Питер скептически изогнул бровь.

— Уверен, — кивнул Чжан, — все модули связи из китайских комплектующих. С нашими закладками.

— Поэтому мы никогда и не доверяли нашим частникам! — нахмурился американец.

— И правильно делали, — улыбнулся полковник, — в общем, такое дело. Все уже догадались, что нас приносят в жертву?

Мы с Питером переглянулись.

— Были такие мысли, — согласился я.

— И я вроде как не против, — кивнул Чжан, — у меня двое детей. Мальчишки оба. Мне себя не жалко — ради того, чтобы они жили.

— У меня родители… — сказал я.

— А у меня — никого! — вмешался Питер, — и я сторонник свободных отношений!

Я беспомощно поглядел на китайца, надеясь, что тот найдет какие-то слова, приличествующие ситуации. Но тот предательски молчал, и многозначительно пучил глаза.

— У меня никого нет, — повторил Питер, — но я вообще людей люблю.

«По-всякому», — додумал я про себя, и невольно улыбнулся.

— И знаю, что такое долг и честь, — продолжал американец, — там, где работаю я, эти вещи — единственное, что удерживает психику на плаву. Так что со мной проблем не будет. Если это спасет Америку, то я готов.

— Я думал об этом, — повторил я, — и нашел, что есть некоторые нестыковки… ну, то есть, гипотеза, что нас сливают, не вполне совершенна.

— И какие же? — насторожился китаец.

Я мысленно обругал себя за неосторожность. Не рассказывать же им теперь про то, что я видящий?

— Наша экспедиция готовилась до того, как появилась эта съемка с астероидом, — я пожал плечами, — и первоначальная цель была явно иной. Появление угрозы ускорило реализацию проекта, и только.

— Получается, мы получим настоящие инструкции уже на Марсе? — Питер почесал подбородок, — что ж. Признаю, вполне в духе нашей организации.

— Что делает твой тюрвинг, Григорий? — спросил Чжан, — друг про друга мы давно знаем. Уверен, и ты знаешь о нас тоже, — он указал на американца, — но с тобой какие-то непонятки. Если было бы больше времени, уверен, мы бы договорились о том, чтобы раскрыть карты.

— Я… я не уверен, что могу говорить об этом, — осторожно сказал я, но внутренне сильно напрягся, готовясь ко всему — вплоть до попытки тюрвинг отнять.

— Да брось, — вмешался Питер, — расслабься. Не собираемся мы тут играть в инквизицию! Не хочешь — не говори!

— Думаю, у меня он самый страшный, — продолжал Чжан, — даже если план удастся, и я его применю — мне придется иметь дело со влюбленными в меня пришельцами. Иногда кажется, что гибель — не такая уж и плохая идея, ага?

— Мой заставляет исчезать врагов, — ответил я, — причем не только тех, которых видно, а целые социальные группы, и цепочки подчиненности. Остается одежда, и все личные вещи, вплоть до трусов. Но люди исчезают.

— Интересно, — произнес Питер, — аннигиляция? Слияние со средой, или же что-то поинтереснее?

— Я не знаю, — я постарался как можно более искренне изобразить недоумение; делиться тем, что открылось прошлой ночью благодаря визиту незнакомца в черном комбезе, мне совершенно не хотелось, — есть разные теории, но ни одна не получила окончательного подтверждения. Или мне просто не предоставили такую информацию.

— Ясно, — кивнул Чжан, — нам известно то же самое. Думал, может ты сам что-то подозреваешь, или о чем-то догадываешься. Это могло бы быть полезно всем нам.

— Не факт, — ответил Питер, — если принять во внимание, что истинная цель полета нам может быть неизвестна. При некоторых раскладах нам лучше было бы сохранить неведение относительно друг друга, — он вздохнул, — но, так понимаю, разведка у всех хорошо работает, и обратно знания не отдать.

— Как ты получил тюрвинг? — я решился спросить американца, — по слухам, у вас попытка им завладеть была чем-то вроде легализованной эвтаназии.

— Просто повезло, — широко улыбнулся Питер, — узнал, что контроль над тюрвингом нужен, чтобы Америка гарантированно получила участие в полете. Из-за вас, шустрых русских, мы реально могли оказаться за бортом. И никто ничего не мог поделать. А двое русских на борту корабля надежды — это уже заявка на мировое господство. Что мне совершенно не нравится.

— А что так? — спросил я, — по мне так твоя родина очень яркий пример того, когда мировое господство очень даже нравится.

Питер зыркнул на меня, но промолчал, сделав вид, что чем-то заинтересовался в иллюминаторе.

— Так, — вмешался Чжан, — я врубаю прослушку. Если будем молчать слишком долго — это будет подозрительно.

Я согласно кивнул.

12

Космический туалет — вещь крайне специфическая. По правде говоря, не представляю, как народ справляется в смешанных экипажах. Хотя нет, вру — кажется, все-таки представляю: старыми добрыми памперсами. Потому что сделать то, что предполагает эта хитроумная система шлангов, вентиляторов, мешков и присосок, практически, публично — это нужно иметь или очень крепкие нервы, или очень своеобразный склад характера.

У мужчин в этом смысле есть совершенно незаслуженное преимущество. Альтернатива памперсам, которой я с удовольствием воспользовался. Такая штуковина, которая надевается прямо на член, и закрепляется специальным поясом. Моча отводится по специальной трубке в плоский баллон с клапаном под отрицательным давлением, закрепленный на внутренней поверхности правого бедра. Левое бедро, кстати, было занято специально сделанной для этого полета кобурой для тюрвинга. Такое вот соседство.

Пиктограмма с мужской и женской фигурками в капсуле издевательски висела прямо под нашими головами. Теоретически я знал, что дверца раскрывается в небольшую ширму — как раз достаточного размера, чтобы прикрыть булки, но не более того. Хорошо хоть во время подготовки на Земле познакомиться с этим устройством ближе я просто не успел.

Все эти часы я с ужасом ожидал, что будет, если кому-то из нас сильно приспичит по крупному. Но, к счастью, не пронесло. Никого.

Даже по-маленькому никто в бортовой туалет не ходил. Очень вероятно, у всех было такое же устройство, как у меня, или же его аналог.

И все равно — несмотря на относительный комфорт и удобство — сходить в туалет, не снимая скафандра, к тому же, глядя на соседей, или участвуя в обсуждении особенно живописного урагана, зависшего над Мадагаскаром, было тем еще испытанием. Сфинктер просто наотрез отказывался подчиняться, несмотря ни на какие доводы разума, и переполненный мочевой пузырь. Но, промучившись минут тридцать, я все-таки смог одолеть свой организм. Наверно, это был самый необычный поединок в моей жизни.

До сближения с кораблем мы успели перекусить, и даже немного вздремнуть. Сон в невесомости — дело очень благодарное. Еще не придумали перину, которая была бы мягче полного отсутствия веса.