Завоевание 2.0 книга 4 (СИ) - Терников Александр Николаевич - Страница 37

Мигель, сверкая своими черными глазами, рисует перед пленным испанцем текущую обстановку. Их мало, нас много, ничего хорошего их не ждет, все умрут. Но мы люди очень добрые, необычайно. Почти весь отряд мы готовы принять на службу, но не менее 180 человек. Тарифы двойные по сравнению с Санто-Доминго. Срок службы на границах нашей страны два года. Пойдут куда пошлем, и не факт что одним отрядом, у нас испанцев много служат. Если кто после этого захочет остаться, выделим им землю. Все владельцы вновь полученных земель, если хотят сохранить свои привилегии, и не истощать землю, должны дать обещание в течение не менее восьми лет возделывать свой участок земли. Если это число добровольцев у них наберется, то тогда остальных людей из городка мы отпустим, дабы не причинить ущерб дворянской чести Хуана де Грихальвы.

Пусть с небольшой группой своих товарищей убирается обратно к Гараю, а потом на корабли и на Ямайку или же Кубу. Гараю отдается его флот, и даже подъемные, чтобы побыстрей убрался, в сумме 1000 золотых песо, на его бедность. Если же они не согласятся, то ничего не получат, а только их будет ждать судьба капитана Вальехо. Подтянем пушки и всех прибьем, а потом придем к Гараю, сидящему в осаде жестоких индейцев, и убьем его тоже. Ответа ждем полдня, после этого срока индейцы запытают его пленного товарища, и мы начнем постоянный обстрел городка. Долго им тогда не прожить. Гараю дадим неделю, чтобы убраться, пойдет уже октябрь, так что окончания сезона дождей ждать не будем, уже можно рискнуть плыть и так. Вот такие предложения, выбирать им хорошие деньги или смерть.

Пленный испанец неодобрительно покачал головой и сказал:

— Вы сумасшедшие.

Алвец показал ему рукой на небо, дескать на Бога мы уповаем. И напутствовал нашего испанца напоследок такими словами:

— Иди без боязни и с веселым лицом, ибо искренне говорю тебе: все добрые желают тебе великого добра, а злые пусть омрачаются, как ночное небо, покрытое дождевыми тучами.

Молодой испанец поднялся и неловко заковылял обратно в город. Теперь ждем.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ.

Когда посланник доложил наши слова Хуану де Грихальве, среди испанских офицеров разразился горячий спор. Одни говорили, что удержать город в глубине чужой восставшей стране нет никакой возможности, поэтому им нужно воспользоваться перемирием и попытаться пробиться на соединению к Гараю. Другие предлагали остаться здесь, так как обещание спокойно провести полдня у них есть, а до утра еще далеко, и, может быть, они до этого времени избавятся и от индейцев и от еретиков. И тогда можно будет проигнорировать их наглые требования. Третьи утверждали, что здоровых людей у них всего человек восемьдесят, из численности в 232 человека, так что нужно кликнуть добровольцев остаться и оставить на милость противнику своих раненый и больных, а самим офицерам с верными людьми быстрей уйти, пока есть такая возможность.

— Когда постоянно приходится вести войну с дикими животными и индейцами, фитиль нужно постоянно держать зажженным — заключил Хуан де Грихальва, медленно массируя лоб- давайте будем настороже, в случае если это какая-то подлая уловка нашего врага, а пока посовещаемся и встретимся снова через два часа. Караулы пока что, нужно усилить!

Новички не проявляли большого желания совершить предприятие, связанное с огромными лишениями и смертельной опасностью и сулившее так мало звонкой монеты, другие, постоянно с сетованиями и проклятиями вспоминали о войне, стремительно погружаясь в мир кошмаров, как Алиса в Стране чудес, переступившая порог иного мира. Они уже как будто слышали треск костей своих товарищей на зубах у людоедов. Между тем, все съестные припасы в городе истощились окончательно, были съедены все крошки, разбиты все кости и из них съеден мозг, но эта пища была лишь слабой поддержкой для пустых желудков конкистадоров.

В отведенное время испанцы ничего так не решили, после чего обстрел отравленными стрелами, а также закидывание домов керамическими кувшинами с порохом возобновилось. Спустя десять минут после его начала, когда погибло 8 испанцев и еще 4 было ранено, конкистадоры объявили, что согласны на наши условия. Просто у них нет часов, и они думали, что время в запасе у них еще есть. Не слышу особого энтузиазма в голосе говорившего. Ладно, не будем придираться. Пусть делятся на тех кто уходит, и кто остается служить нам.

Итак сорок три человека испанцев ушло вместе с Грихальвой вниз по реке к Пинеде (Тампико), а 181 человека осталось. Легкий туман лежал над городом. Опять пошел небольшой дождь. Как-то так получилось, что почти все здоровые испанцы ушли, а все раненые и больные остались. Служить мне за золото! Как себе они эту службу представляют? Сразу выйдут на пенсию? Вышли сухими из воды. Хорошо, я также обещал им жизнь, но не обещал медицинский уход и трехразовое питание. Пусть здесь лечатся, как смогут, пока не смогут перебираться на юг. Или не помрут, быстрее думать нужно было, я не представлял что они тут все в таком плачевном состоянии. Оставлю тут с ними Алвеса, с ним тридцать человек и тридцать индейцев носильщиков с припасами. И хватит, я им не нянька.

А пока займемся делами индейскими. Пусть уастеки разберутся с разрозненными отрядами конкистадоров, которые пока еще бродят на севере. Человек триста там еще может быть, теперь сами уастеки с ними могут справиться, если постараются. А пусть стараются. Другие касики, которые пока себя сильно в этой войне себя не проявили, должны уступить власть нашим союзникам.

Пока же жители уастеки возвращались в опустевший город. Скоро он принял привычные очертания: на узеньких улицах, среди кур и собак, играли голые, облепленные грязью детишки. Повсюду были видны ужасающие следы нищеты. По моему приказу устроен был особый суд (или перевыборы, не знаю, как лучше его назвать), который немедленно и рассмотрел все дела: ряд касиков, наиболее виновных, были осуждены, и их заместили более верными и преданными, очень часто их же сыновьями и братьями. Новые касики еще более активно должны были сражаться с захватчиками испанцами. За время этого сборища индейцы часто приходили ко мне со своими горестями или с просьбой рассудить их споры, так что авторитет у меня тут был сравним с божественным. По крайней мере, я лучше, чем Монекусома!

Сам суд происходил в обширном сарае, расположенном посреди городка. Когда я первый раз туда зашел, то в начале почти ничего не разглядел. Когда же мои глаза привыкли к темноте, то я увидел какие-то странные гирлянды из круглых предметов, украшавшие стены сарая. Сначала мне показалось, что эти гирлянды сделаны из кокосовых орехов, но когда я подошел поближе, то у меня вырвался крик изумления: то, что я принял за кокосовые орехи, оказалось высушенными человеческими головами. Этих голов было около пятидесяти. Интересно девки пляшут! Это я еще на местную пирамиду не поперся, вот уж где мясокомбинат! Вся эта страна — жуткий сумасшедший дом! Фильм ужасов наяву!

А вообще тут суды проходят интересно, один я даже посмотрел. Если индеец-крестьянин совершал преступление, даже такое ничтожное, как кража миски жидкой кукурузной каши для своей голодающей семьи, как в нашем случае, то его хватали, прижимали к вискам круглые концы камней или костей и начинали сдавливать череп. Давили то тех пор, пока у преступника не вываливались глаза. Вот так в отпавшей провинции великого царства ацтеков вершилось правосудие. Да, что-то такое я помню по Мехико, за кражу кукурузного початка с чужого поля полагалась сразу смерть! И все равно воры не переводятся. Сталина на Вас нет! Этот край всегда был жестоким и опасным для тех, кто сам менее жесток и опасен, чем индейцы! Ладно, не мне их учить, как им жить, да и материально я им помогать не собираюсь. Так что, проехали!

А мы пока пойдем, прогоним Гарая в бурное море. Через три дня тяжелого пути, измучившись уже в этом походе донельзя, мы подошли к Пенеде, он же священный город Тампико. У Гарая там скопилось почти 450 беглецов, то есть намного больше, чем у нас было европейцев. А у меня уже были определенные трудности с порохом, отравленными стрелами, с больными солдатами, которых несли на самодельных носилках. И главное все уже устали от войны и мы и испанцы. Силы у всех убывали с каждым часом. Сейчас переговоры были важны как никогда. Я начали отправлять стариков индейцев в город с записками.