Письма рождественского деда - Толкин Джон Рональд Руэл - Страница 7

Покуда пламень не зачах!

Ожоги маслом мы лечили

(Едва хватило нам бутыли).

Поправился медведь -- и сразу

По новой взялся за проказы.

Нет чтоб вести себя потише!

Взобрался как-то он на крышу -

Решил прочистить дымоход,

Забитый снегом... Ну так вот,

Снег рухнул вниз, и мы постели

Сушили целую неделю.

Еще медведь неугомонный

Конфет умял не меньше тонны,

Посуду бил, топтал подарки,

Куда попало клеил марки,

Повырывал страниц из книг,

Мой шарф пустил на половик...

Но все же он -- мой лучший друг

И без него я как без рук

Не верите? Судите сами:

Он помогал мне ладить сани,

Носил подарки, паковал,

Советы всякие давал

И торопил меня в дорогу -

Ну что за молодец, ей-богу!

Я также передать вам рад

Поклон от белых медвежат.

Я раньше их ругал, бывало,

А ныне с ними проще стало;

Нельзя об этом не сказать -

Они взрослеют на глазах.

О гоблинах не слышно что-то.

Видать, отбили мы охоту

У них на дом мой нападать.

А коль заявятся опять -

Мы лиходеев и воров

Проучим так, что будь здоров!

[2] Щепка тут только для рифмы. На самом деле это был гвоздь. - Б. М.

Рождество: приписка Илберета

И вновь Рождество, и вновь круговерть,

И вновь отличился Белый медведь.

Сейчас уже с ним все хорошо,

А то он слопал орехов мешок,

Причем глотал их как есть, в скорлупе

(Наверное, был слегка не в себе).

Откушал медку, подзаправился рыбой

(Мы вместе его удержать не смогли бы),

Отведал грудинки, попил молока,

Довольно похлопал себя по бокам,

Уплел на закуску сладкий пирог,

На голову встал -- и занемог.

Еще бы! Кому о том ни расскажи,

Не верит никто, что остался он жив.

ВСЕ ЕРУНДА,

БЕЛИБЕРДА!

Я НИКОГДА

МЯСА НЕ ЕМ

НЕ ЕМ СОВСЕМ.

КУДА ЛУЧШЕ ДЖЕМ

И ПОБОЛЬШЕ КОНФЕТ.

А ТЫ, ИЛБЕРЕТ,

МАЛ ДА УДАЛ

ТОЩИЙ НАХАЛ!

ПРИВЕТ!

Не бойтесь, тут не пахнет ссорой.

Все это только разговоры,

А если проще -- болтовня!

Эй, вы, смотрите у меня!

Других забот как будто мало -

Нам свары лишь и не хватало!

Ну что ж, письму пора в дорогу.

Доставит к вашему порогу

Его посланец мой особый.

Он лихо скачет чрез сугробы

И к вам поспеет точно в срок.

Никто б иной поспеть не смог.

Здоровья! Счастья! Долгих лет!

Пишите. Любящий вас Дед.

Последнее письмо

Я так рад, что вы не забыли написать мне в этом году! Похоже, все меньше детей на свете верят в то, что я существую. Наверно, из-за этой ужасной войны; а когда все пойдет на лад, я буду так же занят, как обычно. Но пока так ужасно много людей потеряли свои дома или покинули их; половина мира словно сошла с ума. И даже здесь, у нас, были кое-какие неприятности. Я имею в виду не только мои погреба -- они, естественно, пустеют. В прошлом году в них не осталось почти ничего, и наполнить их заново мне не удалось, так что теперь посылаю то, что есть, вместо того, что вы заказывали. Но случилось кое-что и похуже этого.

Надеюсь, вы помните, что несколько лет назад у нас были стычки с гоблинами. Мы думали, что все кончено. Как бы не так! Этой осенью все началось снова, и как началось! Ничего подобного не было целые столетия. Нам пришлось выдержать несколько битв, и некоторое время мой дом был в осаде. В ноябре стало похоже, что его захватят, вместе со всеми подарками, и детишки во всем мире не получат ничего к Рождеству. Представляете, какая была бы несправедливость? Но этого не произошло -- во многом стараниями Белого медведя; однако лишь в начале этого месяца мне удалось отправить первых посланцев. Видно, гоблины думали, что во всеобщей суматохе у них получится без труда захватить север. Они, должно быть, готовились много лет, прорыли громадный туннель, выход из которого -- во многих милях от моего дома. В начале октября они вдруг повалили из туннеля, и повалили тысячами. Белый медведь говорит, их было по меньшей мере миллион, но это просто его любимое число. Во всяком случае, в то время он крепко спал, да я и сам частенько подремывал.

Погода была довольно теплой для этого времени года, а Рождество казалось таким далеким. У меня в доме гостила парочка эльфов, а также, разумеется, Паксу с Валкотуккой (оба спали, как и их дядюшка). По счастью, гоблины не умеют нападать молча, не колотя в барабаны, так что мы все проснулись вовремя и успели запереть и забаррикадировать все двери и закрыть ставнями окна. Белый медведь забрался на крышу и принялся стрелять ракетами в гоблинов, которые приближались к дому по оленьей тропе, но это их надолго не задержало. Скоро нас окружили. Рассказывать в подробностях, увы, некогда. Мне пришлось трижды протрубить в великий рог Зов Ветра. Он висит над камином в гостиной; если я не упоминал о нем раньше, так это потому, что мне не приходилось трубить в него свыше четырехсот лет. Его звук разносится далеко-далеко, повсюду, где дует северный ветер. Все равно, прошло целых три дня, прежде чем прибыла подмога -- снеговички, полярные медведи и сотни и сотни эльфов. Они напали на гоблинов с тыла, а мой мишка (он уже окончательно проснулся) спрыгнул с крыши, сжимая в каждой лапе по ослепительно сверкающей ветке. Должно быть, он сразил дюжины гоблинов (сам он утверждает, что миллион). На равнине поблизости от Северного полюса в ноябре разыгралась великая битва, в которой на стороне гоблинов сражались подкрепления, вылезшие из туннеля. Нас оттеснили к утесу, и нам приходилось туго, пока Белый медведь со своими младшими собратьями не прокрался ночью к туннелю и не взорвал вход сотней унций пороха. Мы победили, но какой ценой! Пропали все запасы ракет и фейерверков на несколько лет вперед. Шест на полюсе снова треснул и упал, и до сих пор мы его еще не починили. Белый медведь показал себя героем (надеюсь, сам он о себе так не думает). Конечно, ведь он -- животное волшебное во всех смыслах, и гоблины не могут причинить ему особого вреда, когда он бодрствует и злится. Я видел собственными глазами, как гоблинские стрелы отскакивали от его шкуры.

Вот вкратце что у нас тут творилось. Теперь вы понимаете, почему я не успел нарисовать картинку -- жаль, конечно, потому что рисовать было что -и почему я не смог собрать для вас обычные подарки и положить то немногое, о чем вы просили...