Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Зильбер. Второй дневник сновидений - Гир Керстин - Страница 7


7
Изменить размер шрифта:

– Или синяки по всему телу, – добавила я.

– Что, так сложно найти прибор ночного видения, набор кубиков или красный парик?

Мия уныло шмыгнула носом:

– Вместо этого ты получаешь свитер, подушку, DVD или катание на горных лыжах! И ещё нужно делать вид, что ты этому рад! Только подумай, сколько смартфонов можно было бы купить на эти деньги!

– Мне бы хватило и одного, – сказала я.

С моего телефона нельзя было даже звонить за границей. Это значит, что я не слышала голос Генри целых десять дней. По крайней мере, по телефону.

Последний раз мы с Мией стояли на лыжах восемь лет назад. И поэтому мы, конечно, волновались, когда в самый первый раз папа нас взял на самую вершину. Он считал, что это как ездить на велосипеде, – если ты это когда-то умел, то уже никогда не разучишься. Только эту теорию мы сейчас можем легко опровергнуть. Думаю, я была первым человеком, который проехал трассу кубка мира по гигантскому слалому в Адельбодене от начала до конца на мягком месте. Папа смеялся до упаду и дал моей попе кличку Кюнисбергли в честь «покорённой» горы. Это было ударом по моему самолюбию, и уже на следующий день я в два раза меньше времени провела в снегу. А в последний день вообще обогнала папу. Но далось мне это нелегко.

По крайней мере, я больше не хромала и боль в мышцах немного успокоилась, когда мы после приземления тащились с чемоданами через ограждения в аэропорту.

Мы услышали мамин крик: «Ага-а! Мы здесь!» – ещё до того, как мы её увидели, и, к моему удивлению, меня совсем не смутило, что Эрнест оказался рядом с ней. Видимо, я уже смирилась с тем, что он теперь присутствовал в нашей жизни; в последние четыре месяца он даже начал мне нравиться. Я была немного расстроена, потому что Генри не было с ними. А он говорил, что приедет в аэропорт, чтобы встретить меня.

– Вы выглядите очень отдохнувшими, – сказала мама после того, как мы обнялись. – Свежие и румяные, прямо как девочки с альпийских лугов!

– Это обморожения, – возразила Мия. – Если повезёт, нам никогда не надо будет тратиться на румяна.

Мама засмеялась.

– Ах, как же мне вас не хватало! – сказала она.

Мама выглядела восхитительно, несмотря на то что снова побывала у того парикмахера, который делал ей стрижку а-ля Камилла, герцогиня Корнуольская. Я надеюсь, что в её возрасте буду так же хорошо выглядеть. Только с другой причёской, разумеется.

Как я ни старалась найти белокурую взлохмаченную макушку Генри в толпе, его нигде не было. Теперь я была уже расстроена чуточку больше. Может, он ждал меня в другом аэропорту?

Эрнест взял наши чемоданы, как настоящий английский джентльмен.

– На этот раз сыру не прихватили? – поинтересовался он и подмигнул нам.

– Мы хотели привезти шоколад, но Мия всё съела перед отлётом.

– Ябеда!

– Лучше быть ябедой, чем обжорой!

– Я тебя сейчас пну по твоей Кюнисбергли, – сказала Мия.

Мама вздохнула:

– Хотя, если хорошенько подумать, без вас было не так уж и плохо… Так, пойдёмте! Лотти поставила печься пирожки по рецепту своей бабушки, и их нужно есть тёплыми, как она сказала.

Хоть мы ещё и не знали, что это были за пирожки, мы поторопились сесть в машину. Нам не хватало еды, которую готовила Лотти. Каждый вечер на ужин мы ели раклет[3], и это наскучило. Пока мы были в Швейцарии, Лотти навестила друзей и родственников в Баварии, и каждый раз, когда она оттуда возвращалась, привозила целый чемодан новых рецептов со странными названиями и горела желанием их все перепробовать. На свете не было ничего прекрасней, чем быть дегустатором новых блюд Лотти.

По пути домой мама и Эрнест рассказывали нам, что случилось нового, пока нас не было (вообще-то ничего особенного не произошло, но говорили они довольно-таки долго), и Мия во всех красках рассказала о наших лыжных приключениях. Конечно, она немного преувеличивала: мы висели не полдня на подъёмнике, а всего пятнадцать минут, и за это время ещё не стемнело, и горноспасательная служба не вытаскивала нас лебёдкой, мы совершенно нормально поехали дальше. Ах, да, и собаки-спасатели нас тоже не искали. Но это было, во всяком случае, интересней, чем то, о чём нам рассказывали мама с Эрнестом. И поэтому я не стала прерывать выдумки Мии и включила телефон – поискать эсэмэс от Генри. Но пришло только сообщение от оператора, который уведомил меня, что я снова в Великобритании, и одиннадцать сообщений от Персефоны с жалобами о том, как она скучала по своему (чисто гипотетически) будущему парню Джасперу и проклинала французских школьниц. Генри мне ничего не написал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Хм! Мне уже начинать волноваться?

За прошедшие десять дней мы не очень часто виделись во снах. И в этом в основном была виновата я из-за непривычной смеси свежего горного воздуха, постоянного движения, раклета и всего этого в переизбытке. Я всё время так крепко спала, что на следующее утро не помнила, видела ли я хотя бы свою дверь во сне. Понятно, что Генри мог на это обидеться. С другой стороны, я тоже несколько раз ждала у его двери, а он не приходил. Но во сне невозможно было заранее договориться: кто мечтает по расписанию?

Генри подарил мне на Рождество японскую кошку-талисман (она ещё машет лапкой). И это было бы совершенно нормально, потому что мне и правда нравились такие штуки, если бы я не потратила уйму времени, собственноручно мастеря для него музыкальную шкатулку с мелодией «Спи, моя радость, усни», на крышке которой красовалось моё фото. В форме звёздочки. Наверное, мне не стоило это делать. Потому что эта шкатулка прямо-таки кричала: «Я люблю тебя!», в то время как я не совсем понимала тайный смысл дешёвой фигурки на батарейках из азиатского магазина.

Я пялилась из окна и подумывала, не написать ли мне Генри эсэмэс: «Я уже здесь. Где ты?» Но потом оставила эту идею. Из иллюминаторов самолёта Лондон выглядел как в сувенирном шарике со снегом, в котором деревья, крыши и дома были запорошены блестящей пудрой. Здесь же, внизу, от этого белого волшебного блеска не было и следа. Снежная каша на дороге выглядит совсем не романтично, собственно говоря, она даже не белая. И если бы кто-то в тот момент захотел описать моё настроение, то выражение «снежная каша» подходило как нельзя лучше. Насколько я была счастлива от радостных предвкушений в аэропорту, ровно настолько же я была расстроена, когда выходила из машины после того, как Эрнест наконец припарковал её перед входом в свой, пардон, в наш дом. И мне не стало легче, когда дверь нам открыла Эмили, подруга Грейсона. Она была, наверно, последним человеком, которого я сейчас хотела видеть.

– О, вы уже здесь, – сказала Эмили и выглядела при этом так же «счастливо», как и я.

По правде говоря, она была довольно симпатичной брюнеткой с гладкими блестящими волосами и приятным цветом лица, рослая и спортивная, но я ничего не могла с собой поделать – для меня она выглядела как злобная гувернантка из какого-нибудь старого фильма, например, как мисс Эндрю из «Мэри Поппинс». Или как лошадь. Она выглядела старше своих восемнадцатилетних сверстников, виной чему была не только её строгая скромная одежда, но и всезнающий задумчивый вид, с которым она нас сейчас осматривала.

В какую-то наносекунду я даже хотела попробовать повернуться на каблуке и снова исчезнуть. Но тут по коридору к нам стремительно принеслась Кнопка с развевающимися ушами, а за ней подтянулись Грейсон, Флоранс и Лотти. А ещё кое-кто со светящимися серыми глазами и торчащими во все стороны тёмно-русыми волосами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

От облегчения я чуть было не расплакалась.

Генри.

Он бесцеремонно оттолкнул Эмили в сторону и обнял меня.

– Ты снова здесь, моя сырная девочка, – промурлыкал он мне в ухо. – Я по тебе очень скучал.

Я обвила руками его шею и крепко прижала к себе, потому что это было мне необходимо.

– Ты так приятно пахнешь! – прошептала я.

Это было не совсем то, что я хотела сказать, но первое, что пришло мне в голову.