Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Зильбер. Второй дневник сновидений - Гир Керстин - Страница 3


3
Изменить размер шрифта:

– Ты была там, потому что?.. – Он вопросительно смотрел на меня.

– Потому что мне нужно было там кое-что решить. – Я почесала руку и автоматически перешла на шёпот: – Что-то очень аморальное. Я хотела… нет, я должна была выследить кое-кого во сне.

– Это совсем не аморально, а, наоборот, очень даже практично, – сказал Генри. – Я это постоянно делаю.

– Правда? Кого? И почему?

Он дёрнул плечами и отвёл взгляд в сторону:

– Иногда это очень полезно. Или весело. Когда как. Так кого ты там хотела… м-м… должна была выследить?

– Чарльза Спенсера.

– Этого скучногой зубного дядюшку Грейсона? – Генри выглядел немного разочарованным. – Почему именно его?

Я вздохнула.

– Мия, моя младшая сестра, видела Чарльза в кафе с другой женщиной. И она клянётся, что они обменивались влюблёнными взглядами и почти всё время держались за ручки. Да, я знаю, что Лотти и Чарльз ещё не официально вместе, но он всё время с ней заигрывает, и они уже два раза ходили в кино. Даже слепому видно, как Лотти в него влюблена, пусть она и не признаёт этого. Она вяжет ему тапочки на Рождество – это уже о чём-то говорит… Не смейся как дурак! Это серьёзно. Лотти ещё никогда не была так взбудоражена из-за мужчины, и очень плохо, если он только играет её чувствами.

– Извини. – Генри тщетно пытался сдержать улыбку. – Теперь я знаю, откуда ты взяла свой пароль… Хорошо, давай дальше.

– Мне нужно было срочно узнать, что Чарльз по-настоящему чувствует к Лотти. В общем, я стащила его ужасную меховую шапку и попала к нему в сон. – Я снова осознала, что в данный момент лежу в кровати в этой шапке – наверно, мои волосы были уже совершенно мокрыми.

Похоже, Генри тоже представил себе, как я выглядела в ней. Сейчас он точно снова начнёт смеяться, и я не смогу на него за это обидеться. Но в ответ на мой испытующий взгляд он простодушно посмотрел на меня и сказал:

– Хорошо. И как ты это подстроила?

Я в недоумении наморщила лоб:

– Как-как! Зашла через его дверь.

– Это понятно. Но в кого или во что ты превратилась?

– В саму себя, ясное дело. Я надела бейсболку, потому что сон был на площадке для гольфа и я должна была выглядеть соответствующе. И только Чарльз был готов сказать что-то о Лотти, как его дурацкая пожарная… – Я закрыла рот ладонью от испуга. – Вот чёрт! Я совсем забыла! Пожарная сигнализация! Она зазвенела, и я подумала только о том, как бы мне поскорей выбраться из сна до того, как Чарльз проснётся! Я ужасный человек! Я должна была проснуться и позвонить в пожарную службу!

Генри было абсолютно наплевать на пожар у Чарльза. Он улыбнулся мне и погладил по щеке кончиками пальцев.

– Лив, ну тебе же известно, что людям во сне необязательно быть честными. По собственному опыту могу сказать, что во сне врать даже проще, чем в реальной жизни. Так что если ты просто так зайдёшь в чей-то сон и задашь человеку пару вопросов, это не поможет тебе узнать всю правду, потому что этот человек ответит тебе абсолютно то же самое, что ответил бы наяву.

Это, конечно, было очевидно, и такая мысль мне уже приходила в голову. По существу, у меня не было абсолютно никакого плана, когда я нагрянула в сон Чарльза. Я действовала бесхитростно, с одной лишь мыслью защитить Лотти.

– А как, по-твоему, я должна была поступить? Вот только не говори сейчас, что мне стоило бы превратиться в космическую ракету.

– Самый лучший вариант – это если человек совсем не заметит, что ты в его сне. Будучи невидимым, о нём можно узнать очень многое. А если иметь немножечко терпения, даже всё.

– Но я не хочу узнать о Чарльзе всё, – сказала я и содрогнулась от одной только мысли. – Я просто хочу узнать, серьёзно ли он относится к Лотти. Потому что если нет, тогда… – Я сжала руки в кулаки. Мия и я ни за что не допустим, чтобы кто-то причинил Лотти боль, и уж точно не Чарльз. Мия и так хотела свести её с тем симпатичным врачом из ветклиники «Тропа пилигрима». – С другой стороны, может быть, бедный Чарльз там уже умер от отравления угарным газом, потому что я не позвонила пожарным, и всё разрешилось само собой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Я люблю тебя, – неожиданно сказал Генри и привлёк меня к себе.

Я мгновенно забыла о Чарльзе. Генри обычно не был расточителен на слова любви. За последние два месяца он произнёс это ровно три раза, и каждый раз, когда он это говорил, я ужасно смущалась. Единственно правильная реакция на его слова была бы: «Я тебя тоже люблю», но я так и не смогла это вымолвить. Не потому, что я его не любила. А потому, что это не имело столько смысла, сколько его спонтанное «я люблю тебя».

– Даже несмотря на то что я не умею превращаться в ракету и становиться невидимой? – сказала я вместо этого.

Генри кивнул:

– Ты ещё научишься. Ты невероятно талантлива. Во всех отношениях.

Затем он наклонился и поцеловал меня. Наконец-то это был настоящий волшебный сон.

Глава третья

Недостатком снов со включённым сознанием было то, что за ночь выспаться было невозможно. Но за последний месяц я разработала несколько методов, как с этим справиться, – горячий душ, умывание ледяной водой и, наконец, для кровообращения, четверной эспрессо, спрятанный под вспененным молоком, чтобы Лотти не читала мне лекций о чувствительности стенок желудка у молодёжи. Итальянская кофе-машина, которая одним нажатием кнопки перемалывала кофейные зёрна и вспенивала молоко, была одной из тех причин, по которой жить в доме Спенсера было не так уж и плохо. Лотти придерживалась мнения, что кофе можно пить только с восемнадцати лет, но мама не ставила такого возрастного ограничения даже для алкоголя, поэтому я имела неограниченный доступ к кофеину.

На полпути к кухне я встретила свою младшую сестру. Она только что вернулась с прогулки с нашей собакой Кнопкой и прислонила свои ледяные ладони к моим щекам.

– На вот, потрогай, – сказала она взволнованно. – В новостях сказали, что в этом году, может, даже снег к Рождеству выпадет и январь будет самым холодным за последние одиннадцать лет… А я, блин, варежку потеряла. Серую такую, в горошек. Ты её, случайно, не видела? Это мои любимые.

– Нет, к сожалению, не видела. Ты не смотрела в Кнопкином тайнике?

Кнопка в это время повалилась передо мной на пол с таким невинным видом, будто ей и в голову не приходило утащить варежки, носки и туфли в неизвестном направлении и вернуть обратно полностью изжёванными. Я почесала ей животик и немножко посюсюкала (ей это нравилось), прежде чем подняться и направиться в обход Мии на кухню, а точнее, к кофе-машине. Кнопка последовала за мной. Но она, конечно, надеялась не на кофе, а на ростбиф, который Эрнест ставил на стол к завтраку.

Мы жили уже почти четыре месяца в этом просторном уютном кирпичном доме в Лондоне, в районе Хампстеда, но, хотя город мне очень нравился и у меня была своя собственная большая и красивая комната, я всё время чувствовала себя как будто в гостях. Может быть, потому, что я не привыкла ощущать себя где-то как дома.

До того как мама встретила Эрнеста Спенсера и решила провести остаток своей жизни с ним, мы все – мама, Мия, Лотти, Кнопка и я – переезжали почти каждый год. Мы жили в Германии, Шотландии, Индии, Нидерландах, Южной Африке и, конечно, в США, откуда мама и была родом. Мои родители развелись, когда мне было восемь, но папа, как и мама, не отличался постоянством. Он очень радовался, когда ему предлагали работу в стране, где он ещё никогда не был. Наш папа – немец, и в настоящее время он и два его чемодана («больше того, что входит в два чемодана, человеку не нужно», – говаривал он) жили в Цюрихе, куда мы с Мией и поедем к нему на рождественские каникулы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Стоит ли удивляться, что нашей заветной мечтой все эти годы было осесть где-нибудь? Мы всегда мечтали о доме, в котором могли бы остаться и надолго обустроиться. Доме, в котором было бы много места, отдельная комната для каждого из нас, с садом, где Кнопка могла бы резвиться, с яблоней, на которую можно было бы забраться…