Жрец богини Лу. Дилогия (СИ) - Якубович Александр - Страница 29

— Да … — я опять перешел на великий, могучий и столь изобретательный русский язык.

Я всегда считал, что Лу — это последний, нерушимый рубеж обороны, божественная сущность, которой ничего не грозит. Сущность, которая, чуть что, придет на выручку — о том, что она сейчас человек, я как-то удобно забывал. Теперь же любой ущерб для богини, в перспективе, отражался и на мне.

Я выхватил из рук Лу нож и, немного замешкавшись, тыкнул кончиком в правую ладонь. Появилась капля крови, но рука богини осталась чистой. А вот лицо было крайне удивленным.

— Только не говори, что почувствовала…

Лу промолчала. Это значит, что если меня где-нибудь хлопнут, то не поздоровится и Лу, которая была сейчас заперта в человеческом теле. Мда, начудила, так начудила Первородная Матерь! Нечего сказать! Точнее, сказать было что, но кто станет меня слушать?

— Но ведь это все объясняет, Антон! Это все объясняет! — Внезапно богиня чуть не запрыгала, как девчонка. — Ты — паразит!

— Да, я в курсе твоего мнения, спасибо…

В награду получил легкую оплеуху, такую, любя.

— Я точно перегнула палку, и ты стал на удивление прямолинейным. И тупым, — Лу было не до шуток, и смотрела она сейчас на меня с некоторым беспокойством. — Ты паразитируешь на моих ментальных способностях. Заемная сила.

— А так можно вообще?

О концепции заемных сил я слышал только в одном ключе. Когда маги одной направленности объединялись в какую-либо фигуру или как-то еще связывались в единую цепь, для того, чтобы накачать самого умелого из них магической силой под завязку. И то, читал я это в посредственного качества книгах, как раз в перерывах между сном на лекциях и стоянием в очереди в буфет. О магии этого мира я знал и вовсе преступно мало. В основном то, что менталистов тут казнят или порабощают, а о том, что в соседнем княжестве есть целая Академия Магии, я даже как-то сейчас не задумывался. Но не дурака же они там поголовно валяют, а что-то изучают.

— Видимо, можно. У тебя же получилось. И отпор в драке ты мне давал в том числе как менталист, а не простой человек. И барьеры, которые я сейчас раздвигала, были ментальными…

Посидели. Помолчали. Подумали.

— Попробуй потянуться ко мне, — внезапно предложила богиня, хотя сразу же передумала, — хотя давай лучше завтра. Сегодня выдался… Непростой день.

Повисла неловкая пауза, за время которой я решил, что смерть я уже видел, так что больше не страшно.

Я просто взял и обнял Лу, немного прижав ее к себе. Ошейник на секунду шевельнулся, но неприятное чувство сразу же исчезло, как и не было. Лу погладила меня ладонями по спине, после чего встала и вышла из комнаты. Через минуту пришел сонный Илий, видимо, задремал в комнате богини. Не глядя и не здороваясь, старик рухнул на свою кровать и сразу же отключился. Сразу видно, опытный алкаш: дошел на чистом автопилоте и завтра вообще не вспомнит, что перебирался из комнаты в комнату.

Ко мне сон не шел. На руках и одежде оставался запах волос и кожи Лу, теребя и беспокоя вновь обретенную душу.

Утро встретило меня буйством запахов, красок и эмоций, в основном, эмоций Ринты. В моих глазах, выражении лица и походке что-то поменялось и пекарша это определенно заметила. Как результат, она развернула вокруг моей бренной тушки бурную деятельность: и поговорить, и прикрикнуть, и попросить помочь там, где раньше было не надо, и пирожок дать попробовать с новой начинкой. Короче, пока пришло время завтрака, и Лу с Илием спустились вниз, наша домовладелица серьезно так меня ушатала.

Сегодня был шестой день, надо было идти в управу. У меня, было, шевельнулась мысль выловить на улице кого-нибудь из мальчишек-посыльных, которые только и ждали, чтобы сбегать куда-нибудь за медяк, да отправить весточку на работу, что заболел, но это мысль я быстро отогнал. Занятия ментальной магией с моей богиней придется перенести на вечер.

Лу остановила меня, когда я уже почти вышел на улицу.

— Антон, постарайся сегодня больше думать обо мне.

Прозвучало настолько двусмысленно, учитывая прошедшую ночь и наш эмоциональный прорыв в общении, что я даже не сразу понял, что она имеет в виду и даже немного покраснел.

До богини тоже дошло, что она не слишком корректно изложила свои мысли. Так что меня легонько пнули по ноге. Ошейник молчал.

— Я про нашу связь, идиот, — понизив голос, чтобы не услышала Ринта, пояснила свое указание Лу, постучав тонким пальцем по моему виску.

В ответ я молча кивнул.

Работать сегодня было определенно невозможно. Я влился в мытарский коллектив во времена, когда был эмоциональным калекой, так что сейчас, я фактически, этих людей не знал, и мне приходилось знакомиться со всеми заново. Многие заметили перемены в моем поведении, так что срочно пришлось придумывать историю о сестре, которая вернулась из дальней поездки, и меня наконец-то отпустило сжимающее сердце чувство тревоги.

Большинство это объяснение устроило, и с меня слезли. Поступило предложение еще разок сходить в кабак на следующей неделе. Я, дабы не отсвечивать, конечно же согласился.

Пока я был мертв изнутри, прошло все лето, и сейчас в свои права уже вступала осень. В мытарской и управе была уйма дел. Начинался основной поток натуральных оброков, потом, когда крестьяне реализуют свою продукцию перекупам или на рынках, пойдет сбор денег звонкой монетой.

Как и другие аристократы этого мира, барон Тиббот предпочитал собирать налоги дважды в год. Один раз — в начале лета, когда крестьяне могли подработать на чужих хозяйствах во время посевной и посадочной компании. Если же человек не планировал искать работу, то без раздумий шел на барщину, которая отнимала не более двух дней в неделю: в прямом пользовании Тиббот слишком много земель не держал, предпочитая фокусироваться на других административных направлениях, вместо этого сдавая «барские гектары» в аренду вольным.

Вторая волна налогообложения приходилась как раз на осень. Тут был и натуральный, и денежный оброк, хотя мастера и торговцы предпочитали рассчитываться только монетой. Крестьяне же, наоборот, охотнее отдавали натурой. Закупочно-оброчные цены были, конечно, ниже свободного рынка, но очень близки к закупочным ценам тех же купцов, которые по осени любили явиться на крестьянские ярмарки и скупить по дешевке зерно, яблоки и даже муку, если в селе был мельник. Так что крестьянину был один черт, как платить: что продай купцу, да отдай барину вырученные деньги, что просто завези все Тибботу и пусть он уже думает, что делать с продукцией.

Зерновых культур, муки, яблок, капусты, лука, моркови и мяса в качестве оброка барон принимал в любых количествах без ограничений. Что же касалось более редких позиций, тут вообще все было интересно, и на секунду у меня даже промелькнула мысль, что Амер Тиббот — такой же пришелец из другого мира, как и я.

Для редких и промышленных оброков барон формировал, буквально, заказ-наряды, которые доводились до сведения городских голов, которые, в свою очередь, по мере своих возможностей, распределяли на вверенных в их управление территориях. Так, например, заготовками шкур занималась одна управа, где было достаточно охотничьих угодий. Заготовкой грибов — другая. Пасеки с пчелами массово стояли в третьей. Такое профилирование позволяло собирать Тибботу ровно столько продукции, сколько было способно переработать или выгодно продать на сторону его хозяйство, а все люди были при своем деле. Если спущенный бароном заказ выполнялся менее чем на девять десятых, то недоимок ему возмещали деньгами с определенной неустойкой. В итоге все баронство работало, как большая машина. Четко, слаженно и почти без сбоев.

Были, конечно, в баронстве и те, ко либо не умел грамотно вести хозяйство, либо по каким-то причинам не мог выплатить оброк и подати в полной мере. Тут уже вступала в дело управа, а если решение было слишком сложным — мытарская контора, в которой я работал.

Закрепощать людей Тиббот, как я понял, не любил.