Фуллстоп (СИ) - Грау Герда - Страница 13

— При всем желании не могу вспомнить о себе ничего подходящего для вашей задачи.

— Все так говорят, — непонятно отозвался тот, возвращая очки на место. — На самом деле эти воспоминания не всегда приятны, поскольку имеют в основе неизящную мотивацию. По большей части жажду внимания, выраженного в славе или деньгах. Объем информации в наш век стал огромен, радио, телевидение, опять же самолеты возят куда угодно. Чужое захваченное внимание правит миром, за него люди в наше время готовы рвать друг другу глотки, особенно в творческой среде.

— Вы шутите? По-вашему, возможно создать шедевр лишь для того, чтобы привлечь к себе внимание?

— Громкое слово, — засмеялся кудрявый. — Что же вы думаете, цветы порождаются только шедеврами? Нет, Александр Дмитриевич, далеко не так. Но вложенные автором усилия, но его страсть, но желание, но еще черт знает что — вот то, что раздвигает границы физики и вызывает ответную реакцию там. А текст сам по себе на трезвый взгляд может быть простым, скучным или малопонятным. Так что изучать написанное абсолютно бессмысленно для понимания механики процесса.

— Чем тогда я смогу вам помочь?

— Мы, кажется, пришли.

При последних словах они поднялись на площадку перед корпусом и остались на верхней ступени. Цветок стоял так же, как Александр запомнил с утра, но при их появлении соцветие пришло в движение. Пламенея красными всполохами, оно развернулось в их сторону, словно огромный радар. Уходящий в будку стебель частично лежал на плитах, поднимаясь вверх только там, где начинался просвет между деревьями. С этим изгибом и развернутой головой он напоминал кобру в стойке.

— Пройдите-ка вперед, — велел Александру спутник, при этом настойчиво подталкивая его в спину. — Много не надо, метра два-три. Давайте.

Александр сунул руки в карманы, чтобы было незаметно волнение, и осторожно двинулся в направлении стебля. О том, что кудрявый последовал его примеру, Александр догадался по тому, как цветок вздрогнул и склонил голову, точно рассматривая гостя. После этого оттенки внезапно изменились с красных на багровые, и даже с переходом в черноту. Александр оглянулся — его спутник быстро отступил на исходную позицию. Несколько минут соцветие продолжало багроветь, а потом вернулось к красному спектру.

Александр посмотрел на выражение лица кудрявого и в глубине души почему-то позлорадствовал.

— Технику вашу, наверное, тоже заглушит, потому что телефоны тут не работают, — напомнил он. — Как вы собираетесь его изучать?

— Ну что вы как маленький, Александр Дмитриевич, — рассеянно отозвался кудрявый, думая о чем-то своем. — Цветок мы трогать не будем, конечно. Да нам и незачем его трогать. Единственный интересный для нас объект исследования — это вы.

Александр опять почувствовал во рту привкус картона.

— Я?

— Вы же хотели послужить науке? Или уже передумали?

— Да, но… — Александр вспомнил врача и взял себя в руки: — Я сделаю все, что в моих силах.

— Вот и отлично. Вместе с вами мы прекрасно справимся с проблемой. Кстати, я не представился? Дживан. Отчество мое вы все равно не произнесете, поэтому его опустим.

Александр недоверчиво посмотрел на него — имя показалось иностранным, но, с другой стороны, в интернациональном государстве полно имен, которые он мог никогда не слышать, потому что в тех краях не бывал. Он подождал фамилии, но не дождался.

— Очень приятно.

— Взаимно, Александр Дмитриевич. Вы даже не представляете себе как.

Александру стало неловко от такой похвалы. Произнося дежурную фразу, он покривил душой — приятно ему не было.

Глава 7. Люкс для гения

Человек на тросе, спускавшийся по боковой стене восьмиэтажного корпуса, привлек к себе их внимание. Пару минут Александр с любопытством наблюдал, как несколько рабочих в касках крепили на дальнем краю крыши какие-то крюки и спускали через них проволоку, отматывавшуюся от огромной деревянной катушки, поднятой наверх лебедкой. Альпинист помогал ей направляться туда, куда требовалось, а другие рабочие, стоявшие внизу за забором санатория, вытягивали ее на свою сторону. Второй моток железной струны стоял в кузове знакомого зеленого грузовика, к этому моменту уже лишившегося своей полукруглой крыши. Водитель за рулем был тот же самый, только сейчас он недовольно выглядывал из открытой двери, следя за тем, как травит проволоку бобина. По требованию рабочих он подъезжал ближе или отъезжал дальше, яростно ругаясь на дорожные ямы.

«Научный груз»…

Рабочие уводили проволоку далеко от розы, обходили ею фонарные столбы и кипарисы, кусок забора, и возвращались на исходное место. До цветка ни они, ни материал не дотрагивались. Чуть дальше на открытой площадке возводилась еще одна часть конструкции, которой явно предстояло состыковаться с нижней. Со стороны это было похоже на плетение корзины с крышкой. Все участники действовали настолько слаженно и быстро, что через короткое время проволочный каркас охватил и фасад корпуса, и часть площадки с будкой.

— Что они делают? — не удержался Александр.

— Маскировочный экран, — охотно пояснил Дживан, заложив руки в карманы и щурясь в сторону грузовика. — Оцепленная территория всегда порождает интерес, от желающих пролезть за ограждение не отобьешься. А поскольку пишут сейчас поголовно все, то плодятся потом истории о зонах, пришельцах, артефактах, слухами обрастают, в народ идут… Маскировка в нашем деле прежде всего.

— А рабочие не проболтаются?

— Они свое дело знают, — отмахнулся Дживан. — Умеют держать язык за зубами. А те, кто не умеют, на этой работе не задерживаются. И ни на какой другой потом тоже, с небольшим исключением. С вас расписку брать? Или уверены в себе?

— Уверен, — поспешно отозвался Александр. — Я никому не скажу.

Проволочная конструкция напоминала осиное гнездо исполинского размера, прилепившееся к санаторию. Увидев, как под каркас уходит крыльцо, Александр заволновался.

— У меня бритва в номере осталась, чемодан, документы…

— Идите, — приказал Дживан, следя за действиями рабочих. — Пока не налепили укрывной материал, можно. Потом будет уже нельзя. Десяти минут хватит? Я вас здесь подожду.

— Не надо, я сам приду, скажите только куда.

— Да кто же вас теперь одного пустит гулять, Александр Дмитриевич, — искренне удивился Дживан. — Это абсолютно исключается. Инструкции, как вы понимаете, обязательны для всех, для столкнувшихся с цветком впервые — особенно. Есть такая поговорка, что правила безопасности написаны кровью, не обижайтесь. Вы же не хотите, чтобы прекрасное место превратилось в пустыню по вашей неосторожности?

Александр вспомнил, как менял оттенки цветок, собственную громогласно продекларированную сознательность, и вздохнул.

— Я быстро, — пообещал он.

Холл, в который он просочился сквозь металлическую паутину, встретил его гробовой тишиной. Лифт по-прежнему не работал, подняться можно было только пешком. Памятуя о десяти минутах, Александр с разбега взял первый пролет, прыгая через две ступени, потом опомнился, пошел с обычной скоростью, чтобы сохранить дыхание до своего этажа. И все равно на последней площадке под ребрами закололо, пришлось присесть на клетчатую тахту у перил.

Потолочная плитка над головой напоминала вдавленные таблетки, круглые, в квадратной упаковке, от нее мысли плавно перетекли к карточке на столе у врача. Что ему пропишут — физкультуру? Было бы неплохо, ходить и двигаться нужно действительно больше. Да что он, сам не знает? Это ведь кажется, что писать здоровья особенного не требуется, не в забое же стоять. А вот подолби по металлическим клавишам на скорость и без перерыва, когда к сроку машинопись готовишь из рукописи — кисти ноют, от ударной нагрузки трещины между ногтями и подушечками пальцев неделями не заживают, давление прыгает на нервной почве. Да еще сидишь неподвижно часами, так что потом не разогнешься быстро, крестец отваливается, только боком на диван свалиться и анальгин проглотить. Ну и лишний вес, само собой, набирается без движения. Он когда-то пытался делать гимнастику в процессе написания книг, даже обруч просил у Веры, но так его толком и не освоил. Стоило задуматься, обруч с грохотом падал на пол, а соседи яростно стучали по батарее, пришлось отказаться.