Мийол-призыватель (СИ) - Нейтак Анатолий Михайлович - Страница 53

Отправить в атаку пару Ревущих Тигров? Глупо: против магического зверя, родственного воздуху, атаки той же стихией неэффективны.

Заменить Ревущих Тигров на Болотных Наг? Более разумный план… если бы змеи могли прокусить природный защитный покров жертвы. К тому же амфисбены вроде бы имели стойкость ко многим ядам, которую становление подавителем наверняка усугубило многократно.

— В прямом столкновении она нас размажет, — констатировал маг. — Поэтому атаковать напрямую мы не будем. А сделаем мы вот что…

На объяснение плана ушло минуты две.

— Ты уверен, что это сработает? — спросил Рикс. — Что, если…

— Если не сработает, — перебил Хантер, — мы просто мирно обойдём зверя. Это просто очень большой и сильный, но тупой с обоих концов червяк. За работу!

— Не червяк, а родня змей и ящериц, — проворчал Воин, — сам же говорил…

Впрочем, ворчание ворчанием, но выполнять порученное дело он отправился без задержек. Да, от одной мысли об Охоте на существо четвёртого уровня — почти зверодемона! — скручивало нутро и слабели поджилки. Но вместе с тем в глазах разгорался кураж, дыхание учащалось и до звона натягивались мышцы. Почти зверодемон! Даже просто выйти против этакого страховидла — уже серьёзный повод для гордости. А уж если удастся его завалить…

Это вам не пиво дуть, собравшись всей бандой, чтобы невесть какой раз толкать по кругу старые байки про бывшее и небывалое. Это… да. Хотя не Подвиг, конечно, но никак не меньше, чем Серьёзное Дело. Люди, которые на такие дела способны, имеют совершенно иной вес. Ну и что, что ты по-прежнему Воин-новичок, мясо первого уровня? Если Охотник валит почти-что-зверодемона… да хотя бы только помогает завалить его своей команде…

После такого Рикс смело двинет в морду любому, кто назовёт его бандитом. После такого он — Охотник. Причём успевший повидать виды. Один только вчерашний Рой чего стоит!

Не, правильно он свалил от Башки к Хантеру. Даже если все маговы планы накроются тем самым местом, даже если окажется, что мохнатая круто затупила и сманила его не в края славы и богатства, а в края жестокой смерти…

Все дохнут. Все и всё. Даже архимажества помирают, пусть после многих веков жизни. Даже, вона, Империя — и та навернулась, хотя стояла тыщи лет, да крепко стояла. И он, Рикс, рано или поздно сдохнет. Судьба его такая.

Никто не вечен.

Но если уж подыхать — лучше всё-таки Охотником, а не слабым труслом во втором ряду третьесортной компашки бессмысленного ворья. К которой прибился больше от безнадёги да ещё из-за того, что вожаки опытных команд не горели желанием взять под крыло ничего не умеющего сопляка. А потом привык, смирился, поуспокоился…

Когда Шак именно ему отдала «на поносить» броню, амулет и короткий меч. Когда именно он, а не ещё кто, помог добить того здоровилу с топором. Когда мохнатая подошла и спросила…

Или — или.

Или плюнуть на выпавший шанс, съёжиться в уголке и потом всю оставшуюся жизнь ныкаться в тени. Или правильно понять знак судьбы, уйти из банды, войти в команду. Круто переменить судьбу, крепко встать на ноги, отправиться вдогон старой мечте.

Или — или.

А коли уж выбрал, что выбрал, то хоть пищи, а тащи. Во втором ряду уже не отсидеться.

…Рикс так и не понял, как Хантер ухитрился заманить «тупого червяка», куда требовалось. Но как-то заманил. И мохнатая — нет, тоже Охотница, напарница, Шак — не промедлила, вовремя выдернула стопоры. Четыре бревна, усаженные нарочно заострёнными сучьями, рухнули на спину зверю. Не убили, конечно; что такое какие-то там брёвна против почти что зверодемона? Но им и не требовалось убить. Только задержать, зафиксировать ненадолго на одном месте.

Зафиксировали.

И тогда он, Рикс, самолично всадил в бочину извивающегося существа рогатины. Две из трёх только, с третьей не выгорело — промазал, соскользнула. Но должно было, по идее, хватить и одной. Потому как наконечники у тех рогатин сделал Хантер, и в полости наконечников залил млечного сока Туманной Асфодели, смешанного с ещё какой-то пакостью. А так как гигантский червяк, что родня змеям и ящерам, от новых ударов уж совсем разъярился, — наконечники, будучи «ненастоящими», поломались и исчезли.

Но залитая в них пакость осталась.

Точнёхонько у червяка внутри.

Он ещё подёргался, и обломал древки у рогатин, как тростиночки. Да чего там — он и брёвна поломал, что его в ловушку поймали; а брёвна те, между прочим, вздымали верёвками, зацепив за холку Зунга, потому что Риксу на это его силы Воина не хватило б. Даже с подмогой от Шак и Хантера… что её, той подмоги? Да, Зунг тоже внёс свой вклад — и добро внёс, будь Рикс хоть смертию проклят, если забудет о том! Но пока зверь магический ломал брёвна, яд у него в нутре делал своё дело. Ослабил, усмирил, почти убил.

Тогда, выждав для верности ещё пяток минут, Хантер и Шак подтащили ещё бревно — не очень и тяжёлое, толщиной в две трети ладони и восьми локтей длиной. Этим-то бревном они для надёжности прижали башку червяка, навалившись с двух концов, чтоб не дёрнулся ненароком. А он дёрнулся, только совсем уже слабо.

Вот тогда-то Рикс подошёл и нанёс последний удар.

Вернее, удары. Отрубил червяку башку в три приёма тем самым мечом, что от Шак достался с дозволения мага.

Тем их первая удачная совместная Охота и кончилась.

Хантер 11: вопросы (не)понимания

Встречающий алурин возвышался над Хантером на полторы головы. На его фоне Шак, и так-то довольно щуплая, смотрелась совсем уж тощим заморышем. Из бросающихся в глаза отличий маг отметил иную расцветку меха (не синевато-серую, а серо-чёрную с белыми пятнами), иной цвет глаз (не золото в прозелень, а глубокая синева с почти чёрной каймой по внешнему краю огромных радужек), ну и более мощные челюсти, из-за которых лицо если и казалось по форме треугольником, то вытянутым и усечённым, а не почти равносторонним.

Остальные видовые признаки оставались уже знакомыми: те же четырёхпалые кисти с довольно мощными когтями, трёхпалые, также когтистые ноги с обратным изгибом, полукруглые уши. Что касается магии, исчезновение развито до полного третьего уровня плюс самое начало четвёртого; ну а финальным штрихом во внешности следовало считать ростовой длины копьё с костяным, кажется, наконечником, годным также и рубить, и — если пользоваться тыльной, тупой стороной — дробить. Популярнейшее Лёгкое Рассечение усиливало боевые качества этого орудия.

Хотя, если уж о финальных штрихах речь… Как говаривал Ригар, «со своими порядками в чужую страну приходят только во главе победоносной армии». Но всё-таки Хантера несколько смущало отсутствие на встречающем даже намёков на одежду.

«Хорошо, что Шак осталась в лагере. Вот только…»

— Аарруэ шшуа ха соос Ирришаах? Соу ифаари хир ссахи.

— Прошу прощения, я не знаю вашего языка. Но мы принесли вам важные вести. Рикс, будь добр, покажи послание.

Воин шагнул вперёд, демонстрируя в поднятой руке запечатанный тубус. Алурин с копьём бросил в его сторону один лишь быстрый, полный пренебрежения взгляд и снова уставился прямо на Хантера. После чего заявил:

— Сихха фээ ишитиуа, хришш.

— Ничего не понял, но сам ты хришш.

— Шуурри си оусси?! — свободная от копья правая рука алурина вместо мирного кулака раскрылась в боевое положение с растопыренными когтями. — Рисууш ахирасси рра фаса шаахуэ фи, ассихаш иффаши асс!

— Да, мне тоже не очень нравится, когда обзывают на пустом месте. Позвал бы ты своё начальство, что ли… или хотя бы кого-то, знающего имперскую низкую речь. А может, — Хантер повернулся к «пустому месту» чуть дальше и левее, поближе к массивным подъёмным воротам у входа в подземелья, — кого-то договороспособного кликнешь ты?

По мысли мага, способность заметить алурина под покровом исчезновения должна была показать, что в гости пришёл серьёзный человек (ну, это на случай, если Ревущий Тигр по правую руку и левая рука, опирающаяся на холку Свирепого Двурога, почему-то выражают серьёзность в недостаточной степени). А добровольное раскрытие этой способности показывало, что серьёзный человек явился с миром — ибо готов уступить преимущество осведомлённости. Враг постарался бы «не замечать» невидимку до последнего, позволяя тому заблуждаться.