Варяг. Смерти нет - Мазин Александр Владимирович - Страница 14

Когда в Белославле отпраздновали конец сбора урожая, Сергей уже мог с пятидесяти метров положить три стрелы в мишень размером с ладонь. А с тридцати прошить правильной стрелой плохонькую кольчугу. Будь у него качественный лук, мог бы бить и подальше, но главная проблема была пока что не в луке, а в нём самом. Силёнок не хватало.

Впрочем, немногие из отроков могли повторить подобное. А уж с седла – точно нет. Потому что большинство варягов раскатывало на лошадях без стремян, гордясь тем, какие они крутые наездники. А вот Духарев прекрасно знал, что со стременами с седла что бить, что рубить – куда эффективнее. Знал и демонстрировал, так что старшие дразнить его за «дедушкины обвычки», коими полагали стремена, наконец прекратили. А ровесники – и подавно. Для них Сергей стал признанным лидером, которого слушали едва ли не внимательнее, чем наставников. Потому что его советы были точно не хуже.

Понятно, это не осталось незамеченным. И вряд ли нравилось отрокам, курирующим молодняк. Но претензий не было. Скорее всего, потому, что такой приказ поступил сверху. Не мешать и наблюдать.

Однако Духарев обижать парней не хотел, потому сам относился к Буру и Вещелюбу с особой почтительностью. Особенно к Вещелюбу, с которым они – небывалое явление для варяжской дружины – даже медовухи пару раз выпили. Сергей, впрочем, чисто символически. Даже небольшие дозы алкоголя действовали на него как пол-литра водки в прежние времена. Хотелось бы верить: с возрастом это пройдёт. Не то чтобы среди варягов ценилось умение много выпить, но скушать на пиру с десяток заздравных чаш было нормой. И на мужа, который после такого выпадал в осадок, смотрели с жалостью и удивлением.

А ещё у Сергея очень интересные отношения сложились со Стожаром, княжьим корабельщиком.

– Дромоны ромейские огненосные – вот страшная сила, – с уважением произнёс Стожар, оглаживая топорик, который только что довёл до необходимой остроты. – Шагов на сто огонь мечут.

– Поменьше, – возразил Сергей. – Шагов сорок.

– Сам видел? – уточнил Стожар.

– Отец рассказывал. Он видел.

– Ага, ага. Я тоже сам не видал. От нурманов слышал. Страшная сила.

– Хороший лук дальше бьёт, – заметил Сергей. – Так что есть и против ромейского огня средства.

– От лука прикрыться можно, – резонно заметил Стожар. – А от огня – как?

Тут Сергею возразить было нечего. Он видел, как от средневекового напалма сгорел целый флот.

– Ты кушай, кушай телятинку-то. – Стожар подложил Сергею новый кусок. – Умом-то ты силён, а ручки вон тоненькие. Эх! Мне б такого сына, как ты! Я б тебя всему научил!

Сергей тактично промолчал. Двое сыновей Стожара погибли в походах. Ещё один служил гриднем у Стемида и был с ним сейчас в Белозере, а последний, четвёртый, от самой младшей жены, коих у Стожара было три, пока что умел только титку сосать.

– Да понимаю, – не дождавшись, сам ответил на вопрос Стожар. – Сам молодым был, в походы ходил. Даже вот к данам плавали, что землю англов под себя взяли. Я б её тоже взял. Хорошая земля. И холопы покладистые. Даны бы её всю под себя подгребли, кабы не один тамошний конунг. А знаешь, как было?

И Стожар выдал очередную историю нурманских завоеваний в переложении на варяжский менталитет.

Сергей такие истории очень любил. В мире, где развлечений не так уж много, хороший рассказчик ценился. Стожар был именно таким.

А ещё одна польза от их вечерних посиделок была в том, что теперь в случае чего он мог на Стожара и сослаться. Откуда знаю? От корабельного мастера слышал.

Ну и поесть лишний раз не мешало. Кормили их и в Детинце неплохо, но разносолами не баловали. А Стожар – баловал. Полюбился ему малыш Варт. И впрямь усыновил бы, если бы тот выразил такое желание. Но Сергей не выражал. Заниматься кораблестроением – не его профиль. А вот дружить со Стожаром было хорошо. И дом у него был уютный. Семейный. Тепло в нём, а Сергею именно такого тепла не хватало. Или не ему, а пацану Варту?

А ещё, когда выпал первый снег, Стожар подарил ему лыжи. Настоящий шедевр, сотворённый им собственноручно. Просто скрипка, а не лыжи.

Сергей встал на них… И понял, что от его навыков биатлониста в новом организме не осталось ровно ничего. С трудом удержался, чтобы не зашагать вразвалочку.

Стожаровы средние дочки-погодки, ровесницы Сергея, захихикали. И усвистали по заснеженному полю к полоске леса. Они-то на лыжах бегали прекрасно.

– Эй, да ты ж с югов! – воскликнул Стожар. – Там у вас, поди, и снега не бывает.

– Бывает, – возразил Сергей, не забывший степь, которую снег засыпал так, что только ковыльные верхушки из-под него торчали. Да вставшие на дыбы заледеневшие днепровские пороги.

– Да вижу я, какой у вас снег, – махнул рукой Стожар, цепляя собственные лыжи. – Дай-ка покажу!

И минут двадцать дотошно объяснял Сергею, как скользить, как правильно толкаться…

Сергей слушал и старательно делал, как сказано. Всё, что ему было нужно, это немного практики.

В общем, через час он передвигался уже не хуже Стожара и даже взялся прокладывать лыжню, когда они углубились в лес.

Стожар был в восторге. И от того, что Сергей такой толковый ученик, и от того, что он, Стожар, такой замечательный учитель.

Последнее Сергей очень старательно подчёркивал. Ему очень хотелось и за роскошный подарок отблагодарить, и старшего друга порадовать.

А с лыжами получилось очень кстати, потому что через два дня княжич Турбрид увёл всех детских в трёхдневный марш-бросок.

И хорош был бы Сергей, если бы не успел к этому времени восстановить навыки лыжника.

Нет, он бы справился, но крайне обидно лидеру плестись в хвосте.

Глава 11

Конкуренты

– Рыбья кость хороша, – сказал Рёрех, оглядывая кучу моржовых бивней. – Но маловата.

– Так год тяжёлый был, господин, – попытался оправдаться старейшина. – Ой, тяжёлый год!

По-словенски он говорил с акцентом. Явно не родной для него язык. А сам дедушка был колоритнейший. Одно только ожерелье из мелких звериных черепов чего стоило.

– И чем же он был тяжёл, старик? – насмешливо спросил Рёрех. – Рыбы много, зверя в лесу полно, мы сами видели, пока ехали. А ты мне дюжину бивней и две кипы прошлогодних шкур? Думаешь, я глупее нерпы? Думаешь, я слеп и не видел тропок в лесу и ваших ловушек? Или не знаю, что твои сыновья ходили далеко на север и вернулись недавно? Скажи мне ещё, что сани их не тонули в снегу от тяжести добытого? Скажи мне, старик, ты и впрямь хочешь уже сегодня отправиться к своим богам?

– Я не боюсь смерти, – с достоинством ответил дед. – Я бывал на небесах. У меня там много знакомых.

– Отлично, – одобрил Рёрех. – Тогда сегодня ты с ними поужинаешь. А за недостачу и за обиду я возьму шестерых твоих родичей. Кого – выберу сам. Ты меня услышал, старик, не боящийся смерти?

– Я тебя услышал, господин, – дедушка потянулся к одному из черепушек на ожерелье.

– Руку убрал, колдун! – рявнул Войст, Рёрехов гридень, поигрывая топориком. – Только посмей – и мы вырежем весь твой род!

– Да пусть давит, Войст! – засмеялся Рёрех.

Хорошо так засмеялся. Звонко, радостно. Но то была особая радость. Так радуются нурманские берсерки, когда появляется возможность кого-нибудь порешить.

– Пусть давит. Что его звериные духи против Перуновых молний? И против наших мечей. А ты решай быстрей, старик. Я проголодался, и мне не терпится отведать вашей солёной рыбки.

– Ты убедил меня, господин.

Дедушка вспотел от страха, но всё равно старался сохранить достоинство. Молодец!

– Ты убедил. Я дам тебе то, что тебя удовлетворит.

Он крикнул что-то по-своему, сел на снег, скрестил ноги и предложил то же сделать и варягам: мол, придётся подождать.

Варяги, впрочем, остались стоять.

Посланные вернулись минут через тридцать. И приволокли… бивень мамонта. Здоровенный. Местные тащили его втроём.