Сердцеед +1 (ЛП) - Эванс Кэти - Страница 10

Глаза наполняются непролитыми слезами.

— Как уложиться всего в четыре? Понимаешь? Я не ожидала... подумать не могла, что ты окажешься таким...

Лицо заливается краской, и я не могу больше выдерживать его взгляд. Меня убивает, что я не могу прочесть его, так что опускаю глаза на его горло, на его прекрасный, идеальный галстук.

— Я больше не собиралась писать статью. Сказала начальнице, что не стану, вот только Виктория... Я говорила тебе о ней, помнишь? Она... она та, кто, казалось, всегда справляется лучше меня. Она опубликовала свою статью, и я отчаянно хотела, чтобы ты выслушал мою версию.

Я прерывисто вздыхаю, глаза все еще горят.

— Мне невыносима мысль о том, что ты теперь думаешь обо мне, но ты должен мне поверить, когда я говорю, что ни одно мгновение с тобой не было ложью. Ни одно.

Я перестаю дышать, когда он медленно и осторожно встает с кресла, подходит к окну, поворачиваясь ко мне спиной.

Боже, что он только обо мне думает! Как сильно ненавидит. Считает, что я использовала его. Врала ему.

Я встаю, делаю несколько шагов, но замираю, когда слышу, как он делает четыре глубоких медленных вдоха. Это становится последней каплей и слезы градом текут по моим щекам.

— Малкольм, мне так жаль, — говорю я.

Быстро утираю слезы, прежде чем он увидит. Он все еще стоит лицом к окну, когда приглушенно произносит: «Черт меня дери», после чего прячет руки в карманы, и его гнев нависает в кабинете, как надвигающийся ураган. Кажется, все его силы уходят на сдерживание этой бушующей энергии. Никогда его таким не видела. Ни разу. Он держит все под контролем, но только снаружи, я это чувствую.

Наконец, он заговаривает, голос низкий, речь неспешная, так что мне становится страшно от того, какой силы гнев он сдерживает.

— Ты могла поговорить со мной. Когда целовала меня. Когда рассказывала о Виктории. Когда нуждалась в моем утешении, Рейчел. Когда умерла твоя соседка. Когда не могла лицом к лицу встретиться со своими друзьями и семьей. Ты пришла ко мне, когда тебе это было нужно. Ты пришла ко мне, когда мне это было нужно... ты, черт побери, могла поговорить со мной, довериться мне! — он разворачивается, и у меня перехватывает дыхание от напора его зеленых глаз. — Я так легко мог все это решить, — он щелкает пальцами. — Вот так. Одним звонком.

— Я боялась, что потеряю тебя, если ты узнаешь.

Разочарование отражается на его лице, пока он смотрит на меня зелеными глазами, способными расплавить сталь.

— Так что вместо этого ты продолжила мне врать.

Отшатнувшись, я опускаю взгляд на его горло.

Проходит целая вечность.

— Здесь для тебя больше ничего нет, Рейчел. Только работа. Прими ее, — он возвращается за стол и падает в кресло.

Я с трудом могу говорить.

— Ты здесь. Не отворачивайся от меня из-за того, что я совершила ошибку.

Пока возвращаюсь на свое место, я впервые за все время здесь ощущаю его взгляд на мне, как он изучает, во что я одета. Эта одежда должна была придать мне силы и уверенности, а я чувствую себя уязвимой, обнаженной, чувствую себя фальшивкой. Обманщицей. Наивно было думать, что одежда покажет меня в ином свете. Скроет истинную меня, со всеми недостатками.

Краснея, я снова сажусь, а Сент ничего не говорит. Он медленно водит пальцем по своей нижней губе, единственным движением во всем его теле.

— Рассмотри мое предложение о работе, — говорит он.

Я качаю головой.

— Не хочу, чтобы ты был моим начальником.

— Я справедливый начальник, Рейчел.

— Я не хочу, чтобы ты был моим начальником.

Я выжидаю пару мгновений. В его взгляде читается разочарование.

— Ты не должен нанимать меня, — выпаливаю я. — Я не такой уж и хороший журналист, Малкольм. Если хочешь знать, я утратила свой запал. Для тебя я бесполезна. Ты, скорее всего, никогда мне больше не доверишься.

Он поднимает голову, нахмурившись, будто заинтересовавшись таким поворотом событий.

— Подумай неделю. Даже две, — Сент наблюдает, как я подыскиваю нужные слова.

— Не хочу тебя задерживать...

— Это не так.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

От того, как он всматривается в мои черты, у меня мурашки по всему телу. Я знаю этот взгляд. От него мое сердце пускается вскачь, потому что я знаю - он пытается прочесть меня.

— Что такого неприемлемого для тебя в работе со мной? — спрашивает он, щурясь.

Из меня вырывается смешок, когда я качаю головой. С чего же начать?

Я думаю о его ассистентках, половина из них влюблены в него или того хуже. Не хочу стать одной из них. Не хочу дожить до сорока, все еще будучи влюбленной в мужчину, которого никогда не заполучу. Когда дело касалось моих планов на карьеру, какими бы амбициозными они ни были, я хотя бы всегда представляла, что однажды смогу их воплотить в реальность. Но с ним? Он уже столь же недосягаем для меня, как все шестьдесят семь лун Юпитера.

— Даже решись я уйти из «Эджа», чего не стану делать, но даже, если бы стала, не взялась бы за работу, которую, как мне кажется, не смогла выполнить.

— У тебя все получится, — говорит он уверенно и спокойно.

— Говорю же тебе, нет! — горько ухмыльнувшись, я опускаю голову.

Его голос звучит отрезвляюще низко.

— Я перестану предлагать тебе работу, когда докажешь, что больше не можешь писать.

— Как же мне это сделать? Плохо написать о чем-то? — я хмурюсь в замешательстве.

Кажется, он на мгновение раздумывает над этим.

— Напиши одну из моих речей. На завтра. Ты знакома с Interface, с бизнес-моделью, целями, назначениями и культурологической зоной влияния.

Я задумываюсь.

— Если все окажется настолько плохо, как ты говоришь, я отступлю, — добавляет он снисходительно, как игрок с хорошими картами на руках.

Он сидит за столом, в глазах знакомый игривый блеск, он такой могущественный, загорелый, темноволосый, зеленые глаза и мужественность, от которой подгибаются пальцы на ногах, бросает мне вызов, подбивая принять условия сделки. Искушение столь велико, что приходится с ним бороться.

— Я ведь могу умышленно сделать эту речь настолько плохой, чтобы ты больше не захотел работать со мной.

— Но ты не станешь, — его глаза сияют, а от улыбки вся моя кровь устремляется вниз. — Я знаю, что не станешь.

Я сижу, раздумывая, оказавшись в сложном положении.

Я хочу видеть его. Хочу иметь предлог, чтобы видеть его.

— Это не значит, что я буду работать на тебя. Ты мне за это не заплатишь. Это лишь для того, чтобы ты сам убедился, как... тяжело мне дается писательство. Я не та, кто тебе нужен в «М4», Малкольм.

От улыбки, что появляется на его лице, внутри меня закручивается узел.

— Об этом позволь мне судить.

— Когда тебе нужна речь?

— Завтра утром.

— А само выступление в обед?

Сент медленно кивает, глаза поблескивают с вызовом.

— Пусть речь будет готова к десяти.

— Мистер Сент, посетитель на два тридцать здесь, — доносится женский голос из-за двери.

Я встаю, когда Малкольм поднимается со своего кресла. Он засовывает руки в рукава своего новенького пиджака.

— Возьми у Кэтрин инструкции, над которыми работали другие спичрайтеры, — застегнув пуговицы, он останавливается. — Я ожидаю увидеть твое письмо.

— Малкольм, — начинаю я, но останавливаюсь. Спустя мгновение, я шепчу, к своему же удивлению. — Увидишь.

Пока я наблюдаю за тем, как он идет к двери, адреналин проносится по венам, заставляя дрожать все тело, но только не мою уверенность.

Вернувшись в «Эдж», я иду к своему столу, словно лошадь в шорах, избегая всех встречных. Распечатав некоторый материал для речи, я направляюсь домой. Я не говорила Джине, что встречаюсь с ним, не говорила маме, или Уинн, или Хелен. Он мой секрет, так вышло, что для меня он слишком ценен, чтобы им делиться, надежда слишком слаба, она не переживет всех последующих расспросов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Не желаю слышать, что то, чем я занимаюсь, опасно. Неправильно. Или правильно. Я делаю это, потому что должна (мне это нужно), потому что он попросил меня, и теперь это единственная возможность, быть к нему ближе. Да, я могла принять его предложение о работе и быть ближе намного дольше, но тогда я навсегда стану только лишь его сотрудником. Не таких отношений с ним я хочу.