Второй шанс-IV (СИ) - Марченко Геннадий Борисович - Страница 65

— Да-а, ну и влипли вы… Хорошо хоть живы остались. Значит, просите договориться с кем-нибудь из авторитетов? Хм… Так-то это были… хм-хм… не совсем настоящие авторитеты.

— То есть? — не понял я.

— Да это цеховики гуляли да крупные саратовские спекулянты. Понятно, у них есть какие-то подвязки с криминалом, но не уверен, что настолько серьёзные, чтобы воры за вас вписались по полной.

— Вот же бл…, — хлопнул я себя по колену здоровой рукой. — Выходит, зря мы вас ночью дёрнули. Эх, был бы хоть пугач какой, можно было бы этих гадов на испуг взять.

— Погоди-ка, — оживился вдруг Алибасов. — Есть у меня как раз из числа цеховиков один знакомый, имеет небольшой подпольный цех по пошиву дублёнок, тоже, что удивительно, поклонник нашей группы, я у него дублёнку по себестоимости брал. Звать его Ашот Вазгенович. Живёт он в пригороде, и как-то приглашал меня пострелять по банкам из настоящего револьвера времён чуть ли не Первой мировой. Купил ещё у себя в Армении с рук, так, говорит, на всякий случай, ещё и несколько пачек патронов взял.

— И что, он сможет одолжить?

— Ну-у, не знаю, но попробовать попросить можно. Спит, правда, скорее всего уже, но выхода нет.

Спустя минуту Алибасов уже общался с этим самым цеховиком.

— Ашот Вазгенович! Да, Алибасов… Извините, что так поздно звоню, тут у меня люди сидят, которым нужна помощь. Но это не совсем телефонный разговор.

В общем, вскоре мы снова садились в автобус, теперь уже в компании с Алибасовым, покосившегося на связанного, с кляпом во рту водителя.

— Хм, у вас тут и впрямь всё серьёзно. А кто за рулём? Вы? Ну, тогда я сяду на переднее пассажирское, буду показывать, куда ехать.

Ехать пришлось на окраину города, Ашот Вазгенович обитал в собственном двухэтажном доме с высоченным каменным забором, из-за которого была видна лишь часть второго этажа. В калитку был встроен электрический звонок, маленький и толстенький хозяин выкатился к нам лишь через пару минут после того, как Алибасов надавил кнопку из коричневого пластика.

— Здравствуй, дорогой! Это те самые люди, которым нужна помощь? — спросил он, глядя на стоявших позади Алибасова меня и Гольдберга. — Заходите, серьёзные дела на улице не решаются. Если они действительно серьёзные. Только тихо, мои все спят.

Общение происходило в маленькой комнатушке, впрочем, очень уютно обставленной, нам даже был предложен настоящий бразильский кофе, и я за нас Гольдбергом ответил, что не прочь отведать столь дефицитный продукт. Да, такого кофе я не пил, кажется, целую вечность. Даже в прежней жизни мне нечто подобное привелось отведать всего-то несколько раз, а в этом времени на фоне цикория растворимый считался чуть ли не деликатесом. Надо будет как-нибудь в Москве в «Берёзке» закупиться.

Но спекулянты пока подождут, сейчас мне приходится заново объяснять ситуацию, и по мере того, как продвигался мой рассказ, хозяин коттеджа мрачнел всё больше. Когда же я закончил, он бросил в сторону Алибасова мимолётный взгляд, в котором легко угадывалось осуждение, мол, зачем меня во всё это впутываешь, вслух же сказал:

— Значит, вам нужен револьвер? У меня он есть, Бари не соврал. И я вам могу его одолжить, причём, из уважения к Бари, дам бесплатно, но при условии, что на нём не будет трупов. Если же придётся мочить — револьвер можете не возвращать. Выбросьте его в Волгу, и желательно подальше от берега. Бари, ты с ними?

На лице продюсера читалось явное нежелание ввязываться во что-то ещё, но, видимо, так вот отказать он не мог, поэтому неопределённо пожал плечами:

— Ну, наверное…

— Бари Каримович, не стоит, — сказал я. — Вы и так для нас много сделали, просто покажите мне, как управляться с этой игрушкой.

— Игрушкой, — хмыкнул армянин. — Сейчас принесу, ждите меня здесь.

Ашот Вазгенович выкатился из комнаты и вернулся спустя несколько минут, карман его халата оттягивал какой-то тяжёлый предмет.

— Вот, смотри, как с этим нужно работать, — сказал он, извлекая из одного кармана револьвер, а из другого горсть патронов. — Чтобы его зарядить, нужно первым делом убедиться, чтобы курок не стоял на боевом взводе…

На объяснение ушло около пары минут, после чего я повторил действия Ашота Вазгеновича, и тот удовлетворённо кивнул. Затем взял оружие, протёр его носовым платком и снова вручил мне.

— Напоминаю, что в случае чего я к нему не имею никакого отношения, — веско заявил он. — Если что-то пойдёт не по плану — сразу в Волгу. И не забудь свои отпечатки стереть.

— Спасибо, вы нас очень выручили, — совершенно искренне поблагодарил я цеховика. — Не подскажете, где тут ближайшая заправка? А то нам, чувствую, до Пензы уже не хватит.

— Здесь недалеко есть, возле трассы, я сам там заправляюсь, — махнул он маленькой, волосатой ручкой куда-то в сторону от Саратова.

Залили полный бак, и рванули снова в город, теперь уже окончательно решать вопрос с возвратом похищенных у нас денег. По пути высадили Бари возле его дома, на прощание поблагодарив за помощь, а сами минут пятнадцать спустя припарковались за квартал от здания по адресу, указанному Лексеичем. Ему же невольно пришлось выступить в роли штурмана, так как Саратов никто из нас толком не знал, а прохожих, чтобы подсказали дорогу, нам так и не встретилось.

На дело отправились я, Саня, Юрец… и Лексеич. Басист и барабанщик сами вызывались, когда я озвучил просьбу пойти со мной кого-то ещё, так как вести под конвоем водилу, а там ещё двое, и у них имеется обрез… В общем, один бы я вряд ли бы справился, а так уже был шанс.

Лексеича мы купили на то, что если он нам посодействует, то мы, так уж и быть, никаких предъяв кидать ему не станет. Конечно, его гонорар в размере 70 рублей уйдёт в пользу пострадавшей стороны, а наше сотрудничество на этом закончится, но хотя бы он не сядет, будет так же работать в своём АТП, зарабатывая на прокорм двум детям и жене.

Тот, правда, побурчал, что всё-таки западло сдавать корешей, которые к тому же могут наведаться в Пензу и отомстить, но я сказал, что это уже его проблемы. Хотя есть альтернатива — срок за организацию ограбления и соучастие в составе ОПГ, выражаясь языком будущего, если такое будущее, конечно, наступит.

— Вон в окне Костяна свет горит.

В сторону окна у него получилось только кивнуть подбородком, так как руки были по-прежнему связаны за спиной. Вроде как и пообещал глупостей не делать, но бережёного, как известно, Бог бережёт… Или смысл этой поговорки совершенно другой? Ладно, сейчас не до того.

В подъезде воняло кошачьей мочой и какими-то кухонными запахами, словно кому-то приспичило ночью что-то жарить. Поднялись на второй этаж, остановились возле обшарпанной фанерной двери, из-за которой доносились какие-то невнятные звуки вроде как говорили. Дверного звонка не имелось, глазка тоже, поэтому, как рекомендовал Лексеич, Саня просто постучал согнутым пальцем в дверь. Я не стучал, потому что у меня в руке был револьвер, боялся, что от стука рукояткой он, чего доброго, ещё выстрелит. В этот момент я сам себе напоминал героя моего двигавшегося к финалу романа Платона Мечникова, то в паре эпизодов книги так же стоял у двери с наганом в руке.

Изнутри квартиры звуки разговора смолкли, затем мы услышали, как с той стороны двери кто-то тихо подкрался и словно бы принюхивается, пытаясь определить, кому не спится в ночь, как говорится, глухую. Чуть толкаю в бок Лексеича, и тот говорит:

— Костян, это я, Володька.

Тишина, после чего следует вопрос:

— Ты один?

— Да один, один…

— А где эти… музыканты? Вы же должны были в Пензе уже быть.

— Так ведь в самом деле мотор вскоре сдох, — выдал заранее отрепетированный ответ Лексеич. — Этих артистов я на попутки рассадил, а сам остался в моторе ковыряться. Когда починил, подумал, что есть шанс метнуться за своей долей, вроде не так далеко от Саратова отъехал.

Снова тишина, наконец щёлкает замок, дверь начинает открываться, и в этот момент я луплю по ней ногой. Она реально слетает с оказавшихся такими же хлипких петель, накрывая находящегося за ней Костяна, так что я просто бегу по нему, лежащему под дверью. Надеюсь, мы успеем свалить отсюда до приезда милиции, которую вполне может вызвать кто-то из соседей, чей покой я нарушил своими действиями. Тем временем влетаю в комнату и навожу ствол револьвера на второго головореза, который сейчас сидит за столом с раскрытым от удивления ртом, в одной руке кусок хлеба, в другой вилка, на которую нанизан малосольный огурчик. У меня непроизвольно слюна чуть не брызнула, всё-таки толком последний раз ели в ресторане с Алибасовым, а после этого скромный завтра и бутерброды с чаем вместо нормального обеда.