Сказка старого эльфийского замка (СИ) - Морецкая Анна - Страница 18

Приметил ли кто из возбужденной толпы то же, что и он, Ройджен понять не мог. Народ вроде также буйствовал и вполне искренне свистом и воплями поддерживал соперников. А господа не только участвовали в этом буйстве не хуже собственных слуг, но, похоже, делали еще и ставки на исход боя.

Хотя, конечно, все правильно — бой-то не договорной, а спонтанный, это-то Рой знал точно, а значит, кто-то из двоих участников все же должен будет победить.

И вот, когда принц уже прикидывал, как скоро соперники друг друга измотают, чтоб, наконец-то, вступить по-настоящему в бой, и даже от скуки собирался и сам вступить в спор и сделать ставочку на Тигра, как его отвлекли от ринга. Парнишка, молодой и щупленький, к тому же стеснительный неимоверно, окликнул его, привлекая к себе внимание:

— Ваше высочество… — и голос такой тихий, что расслышал его Рой только в момент, когда толпа замерла и замолкла в ожидании очередного рывка соперников.

— Да? Что ты хочешь? И кто ты, вообще, такой? — спросил парнишку принц, так как тот, зовя его, смотрел под ноги лошади, и лица его было совершенно не видно. Да и слышно, наверное, было плохо потому же.

— Курка я, ваше высочество. А к вам меня прислали псари, сказать, что собачки ваши сильно волнуются и как-то странно себя ведут.

— Кто прислал? Ветр?

— А не знаю… я ж простой посыльный, да и при дворе совсем недавно… — при этих словах парнишка все-таки поднял голову, но вот в лицо этот Курка опять не глядел, теперь уперев свой взгляд в верхнюю пуговицу Роевого дублета. Неприятное, однако, это создавало ощущение — как будто парень что-то пытается скрыть.

Но что может скрывать обычный слуга от принца? Да, вот и Рой посчитал также, предпочтя думать, что тот просто слишком молод и стеснителен.

А собаки… собак этих, что сейчас должны были находиться с его псарем, принц очень ценил. Они были подарком от зятя, несмотря на утренний неприятный эксцесс мужика, в общем-то, неплохого и в отличие от собственно супруги, до сих пор частенько относящейся к младшему брату, как к неразумному малышу, давно уже принимающего его на равных.

Да и сами псы были необычны и в их королевстве редки. Нет, эта порода борзых использовалась повсеместно, но вот окрас подаренных псов, был крайне необычным. Как и остальные они были высоки и поджары, в холке почти по пояс взрослому мужчине, да и шерсть их по качеству была такой же — жесткой и немного неопрятной с виду, только вот не привычных глазу серого или песочного цветов, а рыжевато-коричневого, как опавший дубовый лист. Хотя название у этого редкого окраса было довольно звучное — огненный.

В свое время, уж какими путями — неизвестно, Мэрид вывез из Ламариса, королевства отделенного от Эльмера и Гномьим, и Драконьим Хребтами, несколько таких собак. Так что теперь, спустя несколько зим, когда он смог таки увеличить их численность, но наличие их в псарне по-прежнему оставил лишь своей прерогативой, они стали предметом вожделения всего двора. И герцог пользовался этим, изредка одаривая ими нужных и приятных лично ему людей. Но… одаривал он всегда одним щенком — кобельком, а вот для Роя расщедрился, преподнеся ему пару.

Потому принц так и заволновался по поводу того, что с собаками его что-то неладно. Он еще раз глянул на импровизированный ринг, где в это время сцепились двое мужчин, затем прикинул, что это все может продолжаться еще довольно долго и обратился опять к парнишке:

— Курка, отведи меня туда, где сейчас находится Ветр и мои собаки.

Парень поклонился, при этом также не глядя в лицо Роя, и отправился прочь с поляны, ведя в поводу коня принца. Так миновали они обширное открытое пространство с давно вырубленными деревьями и кустами, где были раскинуты шатры, и где находилась большая часть участвующей в охоте знати. Здесь все также среди разодетых охотников мелькали слуги с подносами, и играла музыка. А в дальней стороне от той тропы, по которой продвигался принц со своим провожатым, даже успели установить и небольшую сцену, на которой вовсю уже шло выступление труппы лицедеев, представляющей сценки с участием любимых в народе персонажей — Кашина, Мэйера, Эудаса иФидгайи.

Видно действительно молодой Флуманский был не так прост и наивен, как всегда считал о нем Рой, и подготовился основательно, не оставляя на волю случая возможные неурядицы.

Далее они с Куркой прошли поляну, где расположилась и вся свободная на данный момент от своих обязанностей обслуга. Здесь шатры были попроще и музыкант был всего один. И тот, похоже, из тех же слуг — молодой парнишка, наверное из бывших пастухов, играл какую-то незамысловатую мелодию на тростниковой свирельке. Но это не мешало находящемуся здесь народу дружно подпевать ему и хлопать в такт в ладоши.

После этой поляны, которая ограничивалась неглубоким овражком, и который пришлось перейти по едва заметной тропе, они углубились в лес.

— Эй, парень, — позвал своего провожатого принц, — это куда ж ты меня ведешь?!

— Дык, я же сказал, что ваши собачки очень сильно волнуются, вот их и отвели подальше от остальных, — не оборачиваясь, через плечо кинул тот и ускорил шаг.

Рой хотел было возмутиться и велеть поворачивать назад, но тут среди листвы лишь начавшего желтеть подлеска мелькнули блики ярко рыжего, а до ушей долетело нервное собачье потявкивание. И точно, в следующую минуту тропа вывела их на поляну, где были его псы… которых придерживали какие-то незнакомые мужики. Один держал в поводу тройку борзых, а второй пару аланов.

— А где Ветр и Родян?! — удивился Ройджен, не увидев не своего псаря, ни его молодого помощника. Ветр, мужчина уже немолодой, считался человеком очень ответственным и своими обязанностями не имел привычки пренебрегать. Да и парнишку приучал к тому же.

— А старший, похоже, ногу сломал, ваш светлость, а мальчишка при нем чей поди, — с поклоном произнес один из мужиков.

— Его к целителю отправили… кажется. А мы — вот, за собачками приглядываем, — добавил второй, также кланяясь.

— Из чьей свиты вы? Как зовут?

— Я — Греч, а это — Пчел, — с готовностью ответил на второй вопрос тот, что держал аланов. Но вот прежде чем ответить на первый он как-то странно, как будто ища поддержки, посмотрел на своего товарища и только после почти минутного переглядывания добавил: — Дык, Главного ловчего мы люди, понятно ж…

— А почему мне-то граф сам ничего не сказал, раз с моим человеком несчастье случилось?! — возмутился Рой.

— А мы почем знаем, ваш светлость? Нам велено было за собачками приглядывать — мы и приглядываем! И уж за господина графа отвечать точно не можем, — пожали мужечки плечами, будто им все равно, что там на самом деле произошло.

Но стоило Рою начать разворачивать коня, чтоб ехать разбираться в произошедшем, как они заголосили в два рта:

— Ваш высочество, не гневайтесь! Мы же люди подневольные! Нам что скажут, то и делаем! Что ж теперь с собачками-то делать? На псарню вести? Так они, похоже, зверя чують, вот и извелись все!

— Как зверя? Откуда тут зверь? Народу кругом немерено — шум, музыка, актеры вон… какой зверь близко подойдет? — изумился их предположению Рой, забыв от такого известия, куда собирался ехать.

Псари еще раз между собой переглянулись и тот, что назвался Гречем, стал отвечать, а Пчел ему поддакивать:

— Нам думается, что это олень — самец первогодок… в смысле тот, что первый год от мамки ушел, — начал первый.

— Ага-ага, — закивал второй, — первый осенний месяц чай на дворе — самый гон!

— Мы по самому утру, еще когда заря только загоралась, слышали как он трубит, — продолжал Греч.

— Точно-точно, у матерого-то оленя рев ого-го какой — как труба военная, а у этого голос такой высокий, чистый. Как пить дать — первый год на зов природы вышел, — продолжал мысль товарища Пчел.

— Вот мы и подумали, что видно, когда с мамкой-то был, то под охоту ни разу не попадал. Самок-то с молодняком егеря обычно с пути отгоняють, что б, значит, росли себе дальше спокойно, а простых охотников в королевском лесу и не бывает. Вот он и вырос такой непугливый. Мы то, конечно, не егеря, но как псари рядом постоянно находимся и кое о чем тоже понятие имеем, — с достоинством, гордо, закончил свою речь первый псарь, а второй уже традиционно поддержал его угуканьем.