Ходок по Дороге 2 (СИ) - Кисличкин Михаил - Страница 20

По параллельной улице мы промчались на полной скорости, благо она оказалась совершенно пустынна. Лишь в самом ее начале из углового каменного дома «джоны» попытались подбить мой танк противотанковыми ракетами, но безуспешно, защита «барса» подорвала их на подлете. В бой ввязываться мы не стали. Катя резанула плазмой из своего деструктора по окнам, а следующие за нами десантные машины обстреляли здание из гранатометов и пулеметов, промчавшись мимо. Некогда. Еще пять минут, и мы повернули влево, а когда впереди раздались звуки стрельбы и отсветы от взрывающейся квазистабильной плазмы, означавших, что оставшийся на набережной «барс» и отряд Левичева начали ложную атаку, то развернулись еще раз и въехали на площадь с тыла, походя опрокинув расчет какой-то скорострельной пушки, закрывавшей въезд и открывшей огонь нам в лоб.

Такой паники, которая последовала после того как наш «барс» появился на площади, я еще не видел, даже когда мы со Снежкиным громили колонну на Котляровском шоссе. Там «джоны», конечно, побежали, но далеко не сразу, поначалу они пытались сопротивляться и бились упорно, пока у них оставался хоть какой-то шанс. «Свободные» вообще не запомнились мне трусами, те же экипажи самоходок на набережной дрались с нами до конца, до последней сгоревшей машины, да и их пехота не сдавалась без боя. Но, видимо, так уж все сложилось в Ломжино, одно к одному. Я в чем-то даже понимал «джонов». Сначала приходит сообщение об имперском десанте, потом о том, что враг приближается, затем о боях на окраине города и вот уже русские танки на площади перед штабом фронта. И не просто танки — а легендарные киннеровские машины. Тут у кого угодно нервы дрогнут.

Рядом с особняком оказалось полно людей и машин. В стоявший у самого штаба грузовик вражеские бойцы спешно грузили какие-то коробки и пластиковые папки, суетились шоферы и охрана у припаркованных рядом легковых автомобилей. С полсотни солдат и офицеров зачем-то сгрудились у трех бронемашин и нескольких грузовичков поодаль, вокруг особняка носились люди в форме, таща к машинам какое-то оборудование и документы, двери штаба были распахнуты настежь. Переезд во время пожара, одним словом… И по всему этому бедламу мы ударили разрядами из малых деструкторов и пулеметными очередями. В последний момент я удержался от желания пальнуть по особняку главным калибром и отдал приказ на общей волне, запрещая это делать остальным экипажам. А ну как удастся взять штаб целехоньким, раз уж пошла такая пьянка? Но эффект превзошел все ожидания.

«Джоны» в ужасе начали разбегаться под нашим огнем в разные стороны, не сделав ни малейшей попытки к сопротивлению. Все было кончено буквально за несколько минут — кто-то успел добежать до края площади и нырнуть в темные дворы окрестных домов, кто-то скрылся на соседней улице, но не менее половины вражеских солдат и офицеров остались лежать на узорчатой плитке дорожек и асфальте вокруг дома. Убегавших мы не преследовали. По моей команде барс подъехал к особняку и встал в охранение, остальные танки заняли оборону рядом с нами. А из трех БМД посыпались десантники и ворвались в особняк с автоматами наперевес через входную дверь и выбитые окна первого этажа. Бой внутри был яростным, но довольно коротким, слишком уж был враг ошарашен. Густо затрещали автоматные очереди, где-то взорвалась граната, но уже через несколько минут стали раздаваться лишь отдельные выстрелы и все стихло. А вскоре командующий десантниками декурион вышел со мной на связь, сообщив, что здание захвачено.

— Как все прошло? — тут же поинтересовался я, продолжая наблюдать за площадью и сигналами с детекторов «барса». Пока все было спокойно, но расслабляться не следовало, контратака могла начаться в любую минуту. Мы на площади как на ладони, танки просматриваются со всех сторон. Еще и беспилотники эти… где-то они неподалеку летают, печенкой чую…

— Нормально прошло! — довольно отозвался десантник. — Даже отлично! Оба этажа зачищены, господин центурион. В плен взято одиннадцать языков, среди них восемь офицеров и два генерала. Нам и возиться особенно не пришлось, сами руки подняли. Документов и оргтехники внутри полно, не успели гады ничего уничтожить. Даже карты с обстановкой на столах кое-где лежат!

— Молодец декурион! Лично доложу Веберину, какой ты сегодня герой! Наши потери?

— Двое двухсотых и четверо трехсотых.

— Раненые в каком состоянии? Срочная эвакуация требуется?

— Ну как… у нас настоящих медиков нет, — замялся, отвечая на вопрос офицер. — Жгуты и повязки мы наложили, но двоих парней надо бы к врачам в тыл поскорее отправить, — посерьезнел декурион. — Один из генералов тоже ранен…

Я бросил косой взгляд на Катю. Рисковать подругой не хотелось отчаянно, внутри танка относительно безопасно. А снаружи…пальнет снайпер из окна одного из окрестных домов и готово. Но, с другой стороны, раненых без помощи оставлять нельзя. Ладно, подъедем как можно ближе к входу, и я сам пойду внутрь вместе с медичкой, посмотрю на вражеский штаб. Заодно и фото для отчета на идентификатор сделаю.

— Собирайся, Катя, — вздохнув, сказал я. — И аптечку с собой прихвати, есть работа по специальности.

Внутри особняка живописно валялись на полу какие-то штабные бумаги, вперемешку с битым стеклом, гильзами и перевернутыми стульями, в кабинетах с распахнутыми дверями были видны неубранные трупы «свободных». Кое-где виднелись свежие лужи крови, пахло горелым порохом и почему-то жжеными тряпками. В сопровождении двух автоматчиков, мы с Катей поднялись на второй этаж, где в большом угловом кабинете я пожал руку командиру десантников, вместе с двумя бойцами охранявшего пленных, сидевших вдоль стены со связанными руками.

— Это и есть ваши генералы? — спросил я декуриона, показав на отдельно сидящих пожилых мужчин в отглаженной светло-серой форме с треугольными погонами. Ого, улов неплохой — у одного три больших четырехконечных звезды на плечах, у другого, худощавого, носатого, с седыми висками и криво замотанной бинтом поверх формы окровавленной правой рукой, аж четыре.

— Так точно! Они самые.

— Вот этого отвести к раненым, — приказал я, ткнув пальцем в перевязанного генерала. — Катюш, объясни «джону», что ему сейчас окажут медицинскую помощь. И отведи его туда, куда укажет наш бравый декурион. Сначала поможешь нашим, а потом и этого дятла перевяжи по нормальному. Не, стой! Так не пойдет, ну кто так конвоирует? Возьми его на прицел на уровне пояса, автомат-то тебе зачем? Личико сделай посуровее, брови сдвинь! Вот так, молодец! — сделал я снимок медички. Десантник недовольно посмотрел на меня, но все же смолчал, а я сделал вид, что не заметил косого взгляда. Плевать, переживет, я его героизм в отчете отдельно отмечу… Кто операцией по взятию штаба командовал? Я командовал! Вот пусть и фото с пленным генералом, приложенное к победной реляции тоже будет мое. Селфи на фоне взятого штаба я делать не буду, это нескромно, а Катю сфотографирую. Пусть господа имперцы поймут, кому они обязаны сегодняшним успехом, — так я рассуждал, еще не зная, к каким последствиям приведет эта фотография…

Глава 9

Имперские войска вошли в Ломжино лишь к часу дня, но для моей боевой группы это уже не имело большого значения. Чуть позднее стало понятно, что город пал в момент захвата штаба, пал окончательно и бесповоротно. Имперское командование добилось своей цели. Разгром штаба фронта Альянса вверг «джонов» в состояние грогги и они потеряли боеспособность. Не навсегда, конечно, потеряли, не стоит обманываться. Очень скоро, возможно даже завтра, Альянс придет в себя и нанесет ответный удар. Однако, этот раунд остался за нами. До появления на улицах первых танков Веберина никаких попыток завязать с нами бой «джоны» не предпринимали, а вошедшие в город около полудня имперские войска не встретили сопротивления — оказалось, что враг покинул город. Меня этот факт устраивал полностью: с сотней бойцов и четырьмя танками я надеялся лишь удержать уже захваченный особняк и автомобильный мост до прихода основных сил, не более того. И то, если «джоны» не будут контратаковать слишком рьяно. Но все сложилось наилучшим образом. До полудня Катя и Потапов даже успели немного подремать в креслах прямо внутри машины, пока вокруг после боя стояла тишина, а я нес караул, следя за датчиками и обстановкой. Чувствовал я себя после бессонной ночки весьма хреново, и голова едва соображала, но вколотый перед штурмом особняка стимулятор не давал уснуть, поэтому я решил дать немного отдохнуть экипажу. Не исключено, что действие имперской фармакологии закончится уже через три-четыре часа, и тогда я просто вырублюсь, пусть к этому времени Катя с Васей хоть сколько-то отоспятся. Но стимулятор оказался довольно сильным, и вышло так, что я лично встретил легата, когда он появился на площади перед особняком.