Гонка планет - Лаумер Джон Кейт (Кит) - Страница 33

— Я сказал, закройте рот и слушайте, — продолжал Лэрри, не повышая голоса. — Когда я закончу, скажете все, что хотите. Я говорю вам, существует только один капитан Генри. И я добился Вечной Жизни не для вас. Я сделал это для себя, для Дульчи, для всех нас. Вы помните стихотворение Киплинга о первопроходце? То, что вы цитировали той ночью, когда мы прошли через портал на Коразоне? Так вот, помните одну из строф, ту, в которой говорится:

Мне все твердили: «Дальше нет пути.

Здесь твой предел. Здесь край цивилизаций.

Построй амбар и дом, зерно расти.

Здесь сытый рай ты можешь обрести.

Лишь укрепи границу у акаций».

Но глас в ночи рождался, как порыв:

«Неведомое скрыто за пределом…»

Как совесть, слаб, но властен был призыв:

«Отправься в путь, раба в себе изжив.

Преодоленью быть твоим уделом.»

— …Так вот, это вы, капитан! — сказал Лэрри. — Сотни и тысячи хороших людей, которые придут «к раю цивилизаций» и последуют по продолженному вами пути. Это вы, и Господь свидетель, человеческая раса нуждается в вас!

Лэрри сделал глубокий вдох.

— Капитан, я как-то сказал вам, что вы никогда не умрете, — продолжал он. — Так оно и будет, если это хоть как-то зависит от меня. И если вы добровольно не согласитесь пройти процедуру Обретения Вечной Жизни, я сам буду держать вас, пока врач не воткнет в ваше тело первую иглу. Так что, пока от меня хоть что-то зависит, я вам говорю, мы не собираемся вас терять, — и это мое последнее слово!

Он резко повернулся к девушке.

— Пошли, Дульчи… Пусть он побудет один, может, хоть немного здравого смысла просочится в эту непробиваемую, как алмаз, голову.

Лэрри развернулся на каблуках и ушел. Дульчия подпрыгнула и побежала за ним.

— Дульчи! — заревел Генри, в ярости от того, что она покинула его по команде этого дерзкого молодого человека. Продолжая реветь, он с трудом поднялся на ноги, но они уже входили в дом. Генри остался один у бассейна.

Сердито фыркнув, он упал назад в кресло.

— Держать меня! — зарычал капитан, побелевший от злости. — Почему…

Он замолчал и как бы увидел себя со стороны: вот он ревет и хрипит, как разъяренный морж. Постепенно до Генри дошла юмористическая сторона этой истории, он отбросил голову назад и рассмеялся.

Смех очистил его. Наконец-то он протрезвел. Конечно, этот молодой нахал прав. И нужно быть самым последним идиотом, чтобы отказаться от возможности обрести бесконечную жизнь и принять участие во всех открытиях, о которых только может мечтать человек. Генри снова засмеялся, на этот раз тихо.

Хейл сделал его Коммодором. Ладно, этим он его и возьмет. У него будет, созданный для полетов в глубоком космосе, разведывательный катер, который протащат через портал кусочек за кусочком и снова соберут; он увидит, что лежит там, за далекими звездами.

Генри наклонился, поднял яркий камешек, который отбросила в сторону Дульчия. Это был бледно-фиолетовый, без единого изъяна, аметист в двенадцать карат. Он бросил его в бассейн, посмотрел, как камень уютно лег рядом со своими сверкающими собратьями, покачиваясь и искрясь от движения струи воды из природного ключа, которая и вынесла их наверх из залежи, находящейся далеко внизу.

Цветные камни. Из-за них тоже лишались жизни люди. И кто знает, какие неведомые сокровища могут ждать на далеких планетах…

Если бы только Дульчия была здесь. Но человек не может иметь все сразу. Жизнь состоит из равных частей радости и печали: весь фокус в том, чтобы наслаждаться той, которую переживаешь в данный момент — и не позволять другой заставить тебя забыть, что раз жизнь уже была прекрасной, она может быть прекрасной снова.

Генри стоял, глядя в воду, а заходящее солнце окрашивало небо в цвета драгоценных камней.