Попаданец в себя, 1963 год (СИ) - Круковер Владимир Исаевич - Страница 3

Внезапно, перед глазами потемнело. Я резко вдавил тормоз. К горлу поступило, я распахнул дверцу и сблевал, а потом начал хватать свежий воздух ртом, как некий эликсир. Вспомнилось, что я хочу выпить и закурить. Сигареты лежали в кармане, а я про них и забыл.

– Выпить есть? спросил я раненого.

Он отрицательно качнул головой.

– Плохо мне, выпить надо.

– Сейчас будет дежурный, – пробормотал он.

– Денег нет.

– Возьми в левом кармане.

Пачка в левом кармане у него была внушительная. Я наощуп отобрал пару бумажек, вынул. Оказались червонцы. Более, чем достаточно.

Дежурный мазазин действительно оказался за следующим поворотом. Я припарковал машину с ним рядом и хашел, держа деньги в руке, мол они у меня есть, хоть я и нищий:

– Самой лучшей выпивки, напиток, пожрать.

Сел в машину, оставив дверцу приоткрытой, отвинтил пробку со столичной выпил стаканчик, запил «Байкалом». Есть пока не хотелось. Да и водка не оказывала привычной реакции. Я отчаянно сделал несколько глотков прямо из бутылки. И жадно запил. И посидел минуту, закрыв глаза.

Подействовало. Спокойней стало биться сердце, которое последние полчаса колотилось, как раненый птенец, уравнялось дыхание, нос перестал ощущать вонь липкого пота под грязной одеждой.

Я покосился на соседа. Он дышал трудно, На губах вскипали розовые пузырьки. Я не стал его мучить, завел машину и посмотрел вопросительно.

– Два поворота направо, там покажу.

Сделал нужное количество поворотов я вновь покосился на него.

– Вон тот дом. Второй подъезд.

Я еще только парковался у тротуара, а он уже бормотал в телефонную трубку, машина была оборудована радиосвязью. Он совсем обессилел, воздух при вздохе-выдохе буквально скворчал у него в груди.

Люди с носилками появились у машины почти мгновенно. Я надеялся, что он мне что-нибудь еще скажет, попросит о чем-нибудь. Увы. Когда его начали выносить, он окончательно потерял сознание.

– Эй, а мне куда? – спросил я носильщиков.

– Подожди тут, – буркнул один из них.

Что ж, ждать так ждать. Водки еще много.

Я повторил процедуру с запрокидыванием бутылки к горлу. Сладострастный поцелуй – горлышко к горлышку. Подумал о том, что так и не захотелось пожрать. Бурные события напрочь отбили аппетит. Да и водка не шибко брала. А зачем, собственно, я тут сижу? Надо отъехать подальше, и делать ноги. В кармане какие никакие деньги, пусть и неизвестной страны. Найду где их поменять. Можно еще пошарить в машине, найдется что-нибудь на продажу. И вообще, исчезнуть лучше из Москвы. В Харьков поеду, к хохлам. Там тепло. Там я и с такими деньгами буду считаться богатым. Особенно среди бичей.

Додумать я не успел. Дверь открылась, впустив бородача в спортивном костюме. Он грузно уселся, странно посмотрел на меня, спросил:

– Какие у вас планы?

– Неопределенные, – сказал я честно.

– Ну, вы уезжаете или желаете остаться?

– Скорей уезжаю.

– А как же заказ? Валентин пока нетрудоспособен.

– Как он?

Хоть имя теперь знаю.

– Легкое пробито. Везли долго. Возможен пневмоторакс. Ничего, оправится. Нас больше волнует заказ. Валентин сказал, что второй убит…

– А я тут при чем?

Действительно, при чем! Валентина этого подранил… Был свидетелем убийства второго… Явно – не при чем.

– Я, собственно, не знаю кто вы, – осторожно выговорил бородач. – Судя по маскарадной внешности – такой же профи, как и Валентин. Вот я и подумал…

Полувопросительная фраза явно провоцировала на чистосердечное признание: да, мол, профессионал, коллега Валентина. Готов продолжить его славное дело, то бишь – заказ. Поэтому я скромно промолчал. После паузы бородач заговорил конкретней:

– Я, впрочем, в ваши профессиональные секреты не лезу. Инкогнито, так инкогнито. Аванс Валентин, правда, уже получил, но он его вам впоследствии вернет. Так что, если желаете, мы можем тот час заключить контракт. Оплата 40 на 60. Десять процентов сверху общей суммы я готов вручить тот час. Это надбавка вам лично.

– Поясните, – сухо сказал я.

А, так вы не в курсе. Но, если знакомы с Валентином, то понимаете, что у него производственная травма. А у нас уже нет времени искать нового исполнителя. Не позднее двух суток клиента следует нейтрализовать. Вы возьметесь?

Я думал лихорадочно. Все эти иносказания меня не смущали, как не смущало и то, что кого-то надо замочить. Беспокоило меня как раз то, что взяться за дело, в котором я совершенно не разбираюсь, я вполне могу. Как и смыться с деньгами. Валентин их, судя по всему, не рассказал о нашем чудном знакомстве. Но не слишком ли сие рискованно? А как разыщут! Может, стоит разузнать детали?

Конкретизируйте, – еще более сухо сказал я.

– Ну, что тут особенно конкретизировать. Наш сотрудник выведет вас на клиента. А дальше, как говорится, – ваши проблемы. Телефон для связи я дам, окончательный расчет по стандартной схеме. Соглашайтесь, а.

– Инструмент? – продолжал я разыгрывать из себя немногословного Чингачгука.

– А у вас разве нет?.. Простите, не мое дело! Какой предпочитаете?

– Тот же, что у Вали.

– Я, извините, не знаю, чем работает ваш коллега. Подождите минутку…

Он снял трубку радиотелефона, набрал номер. Спустя действительно минутку вышла некая личность с портфелем, подала этот портфель бородачу и удалилась.

– Вот, выбирайте, – открыл он портфель.

– Многочисленное оружие, находящееся там меня не привлекло. Представить себе не мог, что буду охотиться на человека с пистолетом в руках. Хотя пистолет еще грелся за пазухой. К тому же я все больше возвращался к мысли о Харькове. Ведь ни раненому Валентину, ни этому бородачу ничего обо мне неизвестно. А нынешняя моя внешность не дает ни малейшей информации о моем нормальном облике. Никаким гримом не сотворишь такое безобразное чудище. После баньки, парикмахерской и магазина одежды меня ни одна собака не узнает.

– Возьму это, – сказал я, вынимая уже привычный фонарик.

– Одноразовый, – сказал бородач.

– Знаю.

– Сейчас пришлю наводчика, – сказал бородач, выбираясь из машины. Он же – контролер. Деньги передам с ним.

Он ушел, а я срочно приложился к бутылке. Какой еще контролер? Они что – следить теперь за мной будут? Так мы не уговаривались.

Наводчик оказался развязным, вихлявым каким-то мужичком с буденовскими усами. Он ввинтился на сидение, протянул длинную руку и представился:

– Леха.

Я его руку не принял и представляться не стал.

Он ничуть не обиделся, вытащил бумажный кирпич:

– Это вам. Поедем сейчас или у вас какой-то план?

Небрежно сунув тяжелую пачку за пазуху, я спросил:

– Водить умеешь?

– Спрашиваешь!

– Садись.

Глава 2

Мой взыскательный читатель наверняка поинтересуется, почему поток сознания и экзистенциальных рассуждений сменился лавиной действий, а сам герой из ошарашенного ситуацией попаданца превратился в московского бича (бомжа).

Что ж поделать, попаданцы, как и простые люди, в равной мере рабы событий.

Жизнь героя после перемещения в собственное шестнадцатилетнее тело шла сумбурдно. Отчасти он никак не мог преодолеть психологический борьер, отчасти из глубин сознания изредка выскакивал смененный им мальчишка и напрочь менял то, что попаданец успел построить.

Их фантезийных плюшек герой получил умение разговаривать с духами умерших.

В 1963 году герой все же закончил четырехгодичный курс тогдашнего института иностранных языков и с записью в дипломе: «Учитель и переводчик с английского и немецкого» отправился на военные сборы, после которых выпускники получали офицерское звание.

Вот тут я и оставлю читателя наедине с Владимиром Руковером, пусть он рассказывает.

В Армии, как и в зоне следует держать марку. Иначе затопчут. В моей прошлой жизни зон было две: одна за превышение профессиональных обязанностей (работая в железнодорожной охране случайно посадил нарушителя попой на арматурину) и вторая за политику (самиздат, статью, кстати, отменили при Горбачеве и меня выпустили с недосиженным сроком, считай реабилитировали. Правда зарплату за просиженные четыре года не выплатили).