Цикл «Рождённый магом». Компиляция. Романы 1-14 (СИ) - Мэннинг Майкл Г. - Страница 35

Мой рысак, прекрасный конь, галопом нёсшийся подо мной — застыл. По-другому этого и не описать. В один миг мы неслись наперегонки с ветром, а в другой — каждая мышца в теле несчастного животного замерла. Он сразу же упал, ломая ноги, с громким ударом врезавшись в землю, и покатился, перегибаясь. Мне, наверное, было бы его жаль, но у меня были собственные неприятности, почти столь же значительные. Всё ещё смеясь, я внезапно почувствовал, будто гигантская рука вырвала меня из седла. Пока конь падал, я полетел вперёд подобно какой-то большой, уродливой птице — головой вперёд, прямо в деревья. Я, наверное, далеко бы отлетел, но большой дуб прервал мой полёт.

Очнулся я на земле. По моему лицу текло что-то мокрое, мешая мне видеть, так что я поднял руку, чтобы стереть это «что-то» с лица, испачкав руку кровью. Я едва мог дышать; каждый судорожный вдох сопровождался резкой болью в моём боку. У меня, должно быть, треснуло несколько рёбер. Каким-то чудесным образом обе руки и ноги оказались подвижными, но я не мог не подумать, что я жив только благодаря моему щиту. «Он пытался меня убить!». Эта мысль пробежала у меня в голове, и казалась чрезвычайно важной, хотя мне было трудно вспомнить, почему именно.

На меня упала тень, и я поднял взгляд — Дэвон стоял надо мной с такой зловещей улыбкой, что я понял: он не пытался меня убить. Он был здесь для того, чтобы довершить начатое. «Грэтак!» — произнёс он, и моё тело застыло. Я начал понимать, через что прошёл мой бедный конь, а также, возможно, Пенни, но у меня не было времени об этом волноваться.

— Бедный Мордэкай, тебе правда не следовало ехать так быстро! — сказал он.

В руках он держал большой кожаный кошель:

— А я-то просто пытался догнать тебя, чтобы отдать деньги, которые тебе должен! — насмешливо воскликнул он. Внутри меня шла борьба — мои лёгкие застыли, и я не мог дышать. Представьте себе, что тонете, связанными и неспособными пошевелиться — и это будет близко к тому, что я испытывал. Ничего не работало, и моё сердце стучало всё быстрее и быстрее, гулом отдаваясь в ушах, пока моё тело жаждало воздуха. Я ощущал его магию в своём разуме, свёрнутую вокруг моего мозга подобно змее, парализуя мои двигательные центры. Я пытался оторвать её от себя, но это было трудно, особенно потому, что я не мог говорить. Даже так я смог бы рано или поздно высвободиться, с словами или без, но у меня не было столько времени.

Дэвон стоял надо мной, злорадствуя, но я больше не мог слышать его слова сквозь стоявший у меня в ушах гул биения моего сердца. Я чувствовал себя глупцом, таращась на него снизу вверх выпученными глазами. У меня стало темнеть в глазах, а потом я вообще перестал видеть. Окованный тьмой, я стал гадать, будет ли следующая жизнь лучше, поскольку эта была одной сплошной неприятностью. Наконец тьма покинула меня, и я погрузился в небытие.

Глава 14

Плечи Пенелопы бесшумно двигались, мышцы напрягались и расслаблялись по мере того, как её руки мели пол. Она была молодой и здоровой, долгая практика выработала в ней более чем достаточно выносливости для выполнения этой работы, так что она практически не вспотела, подметая длинный коридор. Эта работа была из тех, которые, кажется, никогда не кончаются. К тому времени, как закончишь подметать весь лабиринт Замка Ланкастер, полы снова грязные там, где подметание начиналось. В результате кто-то из горничных подметал почти постоянно, поскольку Дженевив Ланкастер не терпела грязные полы.

Но Пенни была не против, работа была равномерной, и, в отличие от большинства других задач, она могла без перерыва думать или мечтать, пока подметала. Сегодня она думала о Мордэкае. Она наблюдала за ним тем утром, когда он уезжал вместе с группой охотников. Будучи высоким и стройным, он необычайно хорошо смотрелся в кожаном костюме для верховой езды, который оттеняли его тёмные волосы и яркие глаза. «Такой видный — и одновременно такой глупый», — подумала она про себя. Их вчерашний разговор расстроил её, и она всё ещё на него злилась. Она всё время повторяла это самой себе, но сердце к этому у неё просто не лежало. По правде говоря, вспоминая тот вечер, она скорее стыдилась и смущалась.

«Когда он сказал, что знал о произосшедшем… я просто не могла это вынести», — осознала она. Очевидно, Дэвон хвастался, и был настолько дерзким, что даже рассказал Морту. И он был расстроен, что Дэвон назвал его кузнецом! Она знала, что Мордэкай не был настолько нечувствительным, он не имел это ввиду в таком ключе. Но сказать ей, что знал о содеянном с нею, а потом сказать, что было что-то поважнее?

— Да что же, чёрт возьми, он мог захотеть мне рассказать? — сказала она самой себе. Теперь, когда она поспала, и у неё в голове прояснилось, она поняла, что его что-то беспокоило, что-то важное.

Она продолжила мести, позволяя ритмичному движению своего тела расслабить её разум. Пенни плыла, грезя наяву за работой, но Мордэкай всё время возвращался в её мысли, пока наконец она не увидела его таким, каким он был сейчас. Он стремительно скакал, ведя своего коня через редколесье и мимо крупных дубов. Солнце сияло у него на лице, зажигая его глаза подобно сапфирам, пока он смеялся и ехал дальше. Он оглянулся через плечо, чтобы увидеть что-то, а потом полетел по воздуху. Конь упал, и она могла видеть, что от такого падения он уже не оправится. Морт вылетел из седла скакавшего полным галопом рысака, и влетел головой в ствол большого дуба.

Сила удара была настолько велика, что он содрал головой кору дерева там, где ударился об него — пока его тело лежало на земле, кровь текла из его носа и рта. Он наверняка был мёртв, но как раз при этой мысли забрезжила новая надежда. Его веки затрепетали, и она увидела, что его грудь тяжело поднималась по мере того, как он с трудом втягивал воздух. Удар вышиб из него дух, или у него были сломаны рёбра — в любом случае, он остался жив только чудом. Никто не должен был выжить после такого удара, никто не мог пережить такой удар. «Магия!» — подумала она, и поняла, что это должно было быть правдой.

Затем она увидела приближающегося Дэвона Трэмонта. Он спешился, и подошёл со зловещим блеском во взгляде. Он остановился, дойдя до Мордэкая, и она увидела, как он говорит, злорадствуя над павшим недругом. Мордэкай застыл, и его лицо начало краснеть, и в то же время где-то на заднем плане Пенни услышала женский крик, резкий и режущий ухо звук. Голос человека, потерявшего надежду, у кого не осталось ничего кроме одного долгого звука отчаяния, поднимавшегося из глубин души. Наконец она осознала, что это был её собственный голос.

Кто-то тряс её:

— Возьми себя в руки! Пенни! Что случилось?! — говорил чей-то голос. Её взгляд сфокусировался на лице Ариадны Ланкастер. Та с озабоченным видом уставилась на неё.

— Он мёртв, он мёртв, о боже, я уже видела это раньше! Почему? Почему я ему не сказала? — запричитала перешедшая грань безумия Пенни. — Дэвон убил Мордэкая, — сорвались слова с её губ подобно осенним листьям, сухим и пустым.

— Пенни, ты грезишь… ты в коридоре. Мордэкая здесь нет… он на охоте, всё в порядке, — попыталась успокоить её Ариадна.

— Мне нужно идти… ты знаешь, где Леди Роуз? Она будет знать, что делать — пожалуйста, Ариадна, ты должна мне помочь, — взмолилась Пенелопа. Что-то в её взгляде, должно быть, передалось юной девушке, потому что она ответила без дальнейших вопросов: