Цикл «Рождённый магом». Компиляция. Романы 1-14 (СИ) - Мэннинг Майкл Г. - Страница 32

— Так значит Марк — мой… — запнулся я. Никогда особо чётко не понимал правила, по которым вычислялось двоюродное родство. К счастью, я находился в помещении, полном генеалогистов-любителей — дворяне учились этому с того момента, как начинали ходить.

— Твой двоюродный дядя, — закончила она за меня. Мне ещё потребуется время, чтобы разобраться с этими связями у себя в голове. Сперва я задумался, не делает ли это меня родственником семьи Ланкастеров, но это было не так. Я был родственником Маркуса через его мать, которая была Дрэйк до того, как вышла замуж за Джеймса.

— Насколько хорошо вы знали мою мать? — спросил я, когда мы вернулись к основной теме.

Дженевив ответила:

— Очень хорошо, она была моей единственной племянницей. Когда она объявила о своём намерении вернуться с визитом в дом её семьи, я тоже захотела поехать, но нам с Джеймсом нужно было в ту неделю быть в Албамарле. Я была бы рада увидеть тебя… с нею, — сказала она, и чуть было не расплакалась снова, но, глубоко вздохнув несколько раз, вернула себе самообладание. — Она была очень молода и полна жизни. Когда она решила посвятить себя роду Иллэниэл и связать себя узами, я подумала, что её отец с ума сойдёт — настолько он был зол.

— Он не хотел, чтобы она выходила за волшебника? — спросил я, понятия не имея, какого рода проблемы в высшем обществе мог за собой повлечь статус волшебника.

— Нет, дорогой, это было уже потом — я имею ввиду тот день, когда она решила стать Анас'Меридум, — ответила она. — Твоя мать с ума сходила по сказкам и приключениям — это, и её атлетическая натура, привело к тому, что она отыскала твоего отца.

Я ещё больше сбился с толку:

— Что означает «Анас'Меридум»?

Дженевив объяснила насколько могла, с периодическими подсказками от Джеймса. Они сами этого не понимали, но, по всей видимости, некоторые волшебники были связаны со стражем — воином, который присматривал за ними, оставался с ними, и в конце концов умирал с ними. Так, по крайней мере, намекали легенды, но у меня сложилось впечатление, что Джеймс на самом деле не верил, что их жизни были связаны в физическим смысле:

— Зачем волшебнику позволять связывать себя таким образом, что смерть его стража также повлечёт его собственную кончину? Мне это никогда не было понятно, хотя я и не верю, что это возможно. Я просто не думаю, что они устроили бы всё именно так, — сказал Герцог.

Дженевив кивнула:

— В любом случае, её отец был этим весьма расстроен. Она была его наследницей, и клятва мешала ей вступить в права. Я не думаю, что он горел желанием передать владения её младшей сестре.

— А за моего отца, Тиндала, она когда вышла? — спросил я. Дженевив предоставляла мне прорву информации, и прошлое начинало оживать у меня перед глазами.

— Примерно через год после того, как они с Тиндалом обручились. Полагалось, что женщины редко становятся Анас'Меридум, но те, кто всё же становились, часто влюблялись. Полагаю, этого следует ожидать, когда мужчина и женщина вынуждены проводить вместе каждый день, — сказала она.

— А сколько вообще существует Анас'Меридум? — спросил я.

— Сейчас — нисколько, я полагаю. У каждого волшебника был только один страж, а семья Иллэниэл была последней из зафиксированных кровных линий. Пойми, я немногое знаю о традициях — только то, что нам рассказала Элейна, — сказала она, будто извиняясь.

— Значит, меня зовут Мордэкай Ардэс'Иллэниэл, или мне зваться ди'Камероном?

Джеймс отозвался:

— По справедливости, твоё имя — Мордэкай Иллэниэл, хотя ты можешь взять себе ещё и своё имя по женской линии, в данном случае — Мордэкай ди'Камерон Иллэниэл. Ардэс — это термин, добавляемый для волшебника, связанного узами.

Я понятия не имел, буду ли я связан так, как это было с Тиндалом, и вообще могу ли быть. Судя по описаниям, это было чрезвычайно неудобно. Конечно, в тот момент у меня не было понимания истинных причин для создания уз. Мы ещё какое-то время поговорили, пока разговор не перешёл на будущее. Тема, насчёт которой я беспокоился, по понятным причинам.

Первым на эту тему заговорил Джеймс:

— Мордэкай, ты осознаёшь, что владения Камеронов всё ещё находятся у меня в руках, так ведь?

Вообще-то не осознавал. Я был настолько невежественным относительно устройства высших классов общества, что даже не был уверен, о чём шла речь:

— Нет, сэр, — неуверенно сказал я.

— После пожара и убийств не осталось ни одного Камерона, если не считать каких-то далёких родственников в третьем колене. Я мог бы передать владения одному из них, но записка твоей матери поставила меня в известность о том, что ты выжил, поэтому я принял решение попридержать их, — сделал он паузу, — для тебя.

Тут ему пришлось объяснить мне немного больше, но, судя по всему, земли семьи Камерон удерживались Ланкастерами, а через них — Королём. Другими словами, Граф Камерона был его вассалом, и Герцог Ланкастера был волен решать, кому лучше всего передать титул и владения, если не хотел оставить их себе. Короче, он предлагал земли мне.

— Если вы с самого начала намеревались передать земли мне, то почему ждали до сегодняшнего дня? — спросил я. С тех пор, как я вошёл, я только и делал, и что задавал вопросы.

— Твоя мать полагала, как и я, что ты был в опасности, — просто сказал он.

— Но у меня же были бы стражники, и замок?

— Твоим родителям этого не хватило. Почти все обитатели Замка Камерон погибли той ночью. Я не мог предотвратить повторения чего-то подобного в будущем. Я даже сейчас беспокоюсь, что тебя может постигнуть та же участь, но ты уже не сможешь оставаться как прежде, — сказал он. На миг мне захотелось остаться обычным сыном кузнеца — описанный им мир был слишком большим, слишком опасным. Морту Элдриджу в таком мире было не место.

— Почему нет? — высказал я своё пожелание вслух.

Джеймс ответил:

— До сегодняшнего дня твоей единственной защитой была анонимность, и анонимности более недостаточно. Теперь у тебя есть враг, который однажды будет одним из самых могущественных дворян в королевстве, которому равен буду лишь я, а выше него — только король. Теперь твоя единственная защита — ранг и положение в обществе.

Вынужден был признать логичность его слов, но мне в голову пришло кое-что другое:

— Вы сказали, что «почти» все обитатели погибли. Кто выжил?

— Выжили лишь те, кто был в отъезде, или кто не ел тот ужин. Даже те, кто не ел, были истреблены, когда пришли убийцы. Выжила горстка слуг, укрывшихся по подвалам, а также Отец Тоннсдэйл, который постился, заперевшись у себя в часовне, — ответил он.

— Кто был отравителем?

— Мы так и не узнали. Ничего не осталось. Пожар выжег всё в замке, а немногие выжившие на кухне не работали, — сказал он. Отсутствие доказательств явно донимало его так же, как и меня.

— А убийцы? Что-то же о них должно было стать известным, или о том, кто их послал… — спросил я.

— Мы полагаем, что они были Детьми Мал'гороса, культом одного из тёмных богов. Они захватили Королевство Годо́ддин за много лет до твоего рождения — мы думали, что у них были планы повторить здесь то же самое, но с той ночи они в Лосайоне почти не появлялись. Те немногие, кого мы нашли, были уже мертвы, — вздохнул он. — Но сегодня мы не раскроем никаких тайн шестнадцатилетней давности, у нас есть и другие задачи.

— Например, ваша светлость? — с любопытством спросил я.

— Я полагаю, ты в прошлом году достиг своего совершеннолетия… — он посмотрел на свою жену.

— Мордэкаю шестнадцать, и будет семнадцать почти через две недели, — ответила она. По всей видимости, Дженевив обладала исключительной памятью в том, что касалось дней рождения. В Лосайоне совершеннолетие наступало в шестнадцать.

— Очень хорошо, Мордэкай, я дарую тебе титул и земли завтра вечером, после чего сразу же проведём церемонию коммендации, — улыбнулся он мне.

— Я ошеломлён, ваша светлость, — потрясённо сказал я. Кто бы мог подумать, что он будет действовать столь стремительно?