Любовь среднего возраста: Долго и счастливо (ЛП) - Грация Уитни - Страница 14

Моя мама еще раз потрепала Хейли по голове и показала два больших пальца, покидая комнату, а еще сказала: «Я люблю вас, Джонатан и Хейли!» самым фальшивым голосом, который я когда-либо слышал.

Я пытался отвлечь Хейли, предлагая ей что-нибудь нарисовать на своей тарелке, но не мог не заметить, как слезы текли по ее лицу, когда другие дети садились рядом с родителями, которые их целовали и обнимали.

— Убедитесь в том, что вы также нарисуете ваших родителей или опекунов на бумажных тарелках! — Мисс Коул улыбалась с передней части комнаты.

Нижняя губа Хейли задрожала, и она сделала несколько коротких вдохов — знак того, что вот-вот начнется еще один из ее долгих приступов плача. Прежде чем она успела это сделать, я наклонил ее лицо к себе и прошептал:

— Ты умеешь хранить секреты, Хейли?

Она кивнула, все еще делая судорожные вздохи.

— Что такое секрет?

— Я… Я не могу… рассказать никому…

— Именно… — Я приподнял ее подбородок, вытирая рукавом ее слезы. — Секрет в том… что я твой опекун.

— Я знала! — Она накрыла рот, а потом убрала ладошку и прошептала: — Я знала это, Джонни! Я никому не скажу! Никогда! Честно-пречестно!

Она протянула мне мизинец, чтобы скрепить сделку, а затем наклонилась и обняла меня. Она снова принялась рисовать на своей тарелке, а потом посмотрела на меня.

— Ты умеешь хранить секреты?

— Конечно.

— Думаю, мамочка с папочкой меня не любят… — Она моргнула.

— Это неправда, Хейли. Они тебя любят.

— Нет, не любят. Они не похожи на мамочек и папочек из телевизора… Им нет дела… Но ты, Джонни… Ты лучший опекун на свете.

Глава 3

Клэр

Я сидела неподвижно на стуле в «Сладкой жизни» — наиболее признанной кейтеринговой компании в Сан-Франциско. Я всеми силами старалась не перепрыгнуть столик и не ударить их директора в лицо, пытаясь не кричать на нее за полнейший непрофессионализм.

Ее звали мисс Хэнсен и последние полтора часа она флиртовала с Джонатаном, пока я сидела прямо рядом с ним. Она показала нам больше двадцати фруктовых тарелок и спрашивала мнение исключительно у Джонатана, хлопая большими карими глазами каждый раз, когда произносила:

— Вам нравится, мистер Стэтхем?

Более того, сотрудники — все женщины — стояли в комнате. Они следили за каждым его движением и хмурились на меня, как только я произносила хотя бы слово.

— И наконец, пример нашего шоколадного фонтана с клубникой. — Мисс Хэнсен улыбнулась, когда ее ассистентки поставили перед нами средних размеров шоколадный фонтан. — Клубника закреплена по краям прозрачным сахарным клеем, и ваши гости смогут брать клубнику в шоколаде со второго уровня.

— Шпажками? — спросил Джонатан.

— Да, мистер Стэтхем. — Она кивнула и покраснела. — Мы даже можем выгравировать вашу фамилию на шпажках для дополнительной персонализации. — Она достала стеклянную коробку с деревянными шпажками, передавая ему одну и спрашивая, хочет ли он попробовать.

— Есть ли у вас какие-нибудь вопросы, мисс Грэйсен? — Впервые за день она посмотрела на меня. — Есть ли что-нибудь еще, что вы хотели бы посмотреть?

— Нет. — Я положила левую руку на руку Джонатана, явно демонстрируя свое массивное помолвочное кольцо. — Думаю, вы объяснили все. Вы можете на несколько минут оставить меня с моим женихом наедине?

— Конечно. — Она ухмыльнулась, взглянув на мое кольцо, и приказала своему персоналу следовать за ней из комнаты.

Как только они ушли, я взяла свою вилку и наколола клубнику перед тем, как подставить ее под фонтан. До того, как я смогла донести ее до рта, Джонатан нежно взял меня за руку и положил ягоду в свой рот.

— Очень вкусно. — Он улыбнулся и приготовил одну мне. — Как считаешь?

— Нормально. Могло быть лучше.

— Ты так говоришь, потому что она флиртовала со мной или на самом деле считаешь, что могло быть лучше?

— Так ты заметил, как много внимания она тебе уделяла?

Он улыбнулся.

— Это не смешно, Джонатан.

— Я не смеюсь, Клэр, — он подтрунивал надо мной.

— Ты должен был что-нибудь сказать по этому поводу…

— Что, например?

— Ничего. — Я решила сменить тему. — Мне понравилось, что она берет белые трюфели, наполняет их сливочным кремом, и я оценила карамелизированный миндальный соус. Это было нечто новое.

— Что, например? — Он заключил мое лицо в ладони. — Ты ревнуешь?

— Нет…

Он провел пальцами по моим губам.

— Уверена? Повода нет…

— Я не ревную. Просто… Было бы действительно здорово, если бы мы пошли куда-нибудь и женщины не пялились на тебя или не флиртовали с тобой, будто меня вовсе нет, будто я невидимая.

Я вспомнила наш последний ужин на рыбацкой пристани: как мгновенно покраснела официантка и захихикала… захихикала, блядь, как только увидела Джонатана.

Я была чертовски уверена, если бы он не сделал заказ для меня, она бы никогда не спросила, чего я хочу, потому что помимо «Еще воды, мисс?» и «Могу я забрать вашу тарелку?» все внимание она адресовала ему.

— То же самое могу сказать о тебе. — Он прищурился, глядя на меня. — Мужчины постоянно на тебя пялятся, особенно когда ты в платье.

— Ну, по крайней мере, я не отвечаю взаимностью на их флирт. — Я взяла один из круассанов в виде сердца и передала ему. — Мужчины даже не заговаривают со мной, если ты рядом, и ты об этом знаешь… Как тебе эти круассаны? Тебе нравится, как она сделала эти «фигуры» в перевернутом шахматном торте? Или думаешь, она могла бы…

Он прижался своими губами к моим и усадил меня к себе на колени, заставляя забыть, что я собиралась сказать.

— Во-первых, — сказал он, отпуская мои губы, — я никогда не флиртую в ответ. Просто улыбаюсь и отвечаю, потому что это вежливо. Во-вторых, единственное, почему я не смотрел на тебя во время этой встречи, потому что знал, если посмотрю, то уложу тебя на стол прямо перед всеми. И третье: восемь месяцев назад я не мог заставить тебя выйти со мной на публику, а теперь ты все время проявляешь нежность ко мне — что, должен заметить, мне охренительно нравится, — но думаю, ты ревнуешь. На самом деле я думаю, что ты склонна к ревности.

— Что? Я не…

— Именно так. — Он снова поцеловал меня. — Но мне это нравится.

Я покачала головой, готовясь сказать ему, почему не относилась к ревнивицам, но он поднял меня со своих коленей и усадил на стол. До того, как я могла спросить, что он делает, Джонатан стянул лямки моего платья, расстегнул бюстгальтер, позволяя ему упасть мне на колени.

— Хочешь знать, как я понял, что ты ревнивица, Клэр? — Он взял одну из деревянных шпажек, наколол на нее клубнику и полил ее шоколадом.

— Учитывая, что это не так, мне было бы очень интересно услышать твои мысли…

— Хм-м. — Он провел клубникой по моей груди, позволяя шоколаду капать на соски. А потом медленно провел ягодой по моим губам. — Съешь…

Я сделала несколько укусов и проглотила.

— Я вижу, как капающий на меня шоколад может доказать, что я ревнивица.

— В прошлом году ты взбежала на сцену и поцеловала меня перед всеми, потому что ревновала, когда Стейси притворялась моей девушкой, потому что не хотела видеть ее рядом со мной.

— Нет… Я взбежала, чтобы доказать тебе, что… — Я прервалась, когда он наклонился вперед и облизал один из сосков.

— Я думаю, это и есть настоящая причина, почему ты взбежала, ты не хотела, чтобы я достался ей. — Он медленно вобрал в рот второй сосок и запутался пальцами в моих волосах.

— Это неправда… — пробубнила я.

Джонатан посмотрел мне в глаза и улыбнулся. Потом погрузил один палец в шоколад и засунул его мне в рот.

— Когда ты это сделала, я хотел трахнуть тебя прямо на той сцене… — Он подождал, пока я дочиста вылизала его палец. — Но видя, что ты сделала это не из ревности…

Мое дыхание застряло в горле, когда он надавил на мои плечи, укладывая спиной на стол.