Игры на раздевание книга 2 (СИ) - Мальцева Виктория Валентиновна - Страница 7

Это не просто ощущение комфорта от нахождения рядом, а состояние защищённости, целостности и неуязвимости по отношению ко всему прочему столь агрессивному миру. От зелёных счастливых взглядов, посланных искоса, из-за тёмных очков, поверх них или через них, в моих внутренностях надуваются и лопаются радужные пузыри, и мне всё время хочется улыбаться.

Я снова обращаю внимание на браслет на его запястье с индейской вышивкой-орнаментом, изображающим традиционные рисунки рыбы – символа едва ли не «всего» в наших краях.

- Что это? - спрашиваю

- Это - сложный и полный трагизма цикл жизни лосося. Рождение, путешествие в большую воду, продолжение рода – нерест, и последующая смерть.

- Странно.

- Что странно?

- То, что ты его носишь. Ты ведь не индеец?

- Нет. Но согласись, есть нечто глубоко сакральное в жизни этих рыб, и первые люди относились к нему соответствующе. Этот браслет подарил мне индеец, никогда не покидающий пределов своей резервации. Он был уверен, что меня ждёт сложная и насыщенная жизнь.

Я поднимаю брови, улыбаясь и не зная, что делать, верить или нет, а Кай добавляет:

- Он сказал, что я познаю всё, что может познать земной мужчина, и мой круг замкнётся: большая любовь, большая боль, большая жертва, мудрая любовь. «Мудрая любовь вернёт тебе самое ценное» – так он сказал и повязал на мою руку этот браслет. С тех пор я его не снимаю – боюсь упустить удачу, - улыбается так широко, что я понимаю: он во всё это верит.

Angus & Julia Stone - Oakwood

Мы добираемся до пляжа, находим свободное место на песке, складываем вещи и заходим в воду: я по грудь, а Кай, стоящий рядом – по пояс.

- Ну давай… - поощряет меня он.

- Что давать?

- Ложись на живот и пробуй держаться.

- Лечь могу, но как держаться?

- Сделай большой вдох вот так, - он набирает своей необъятной грудью воздух, - и задержи дыхание. Будешь как поплавок!

Я делаю, что он сказал, и опускаюсь в воду, действительно держусь какое-то время. Но вскоре лёгкие требуют обновить порцию воздуха: я успеваю выдохнуть, но не вдохнуть, и иду ко дну. Вернее, только собираюсь тонуть, как вдруг чужая ладонь прижимается к моему животу и удерживает на плаву.

Мне не видно его лица - либо темнота, либо ослепляющая яркость июльского солнца, и я перестаю дышать, переживая одно из самых ярких мгновений в своей жизни. Это была вспышка, такая же, какие бывают на солнце, и ты горишь в ней, но никогда не сгораешь, потому что это не смерть, а жизнь, самая реальная.

Знал ли он, нежно трогая мою кожу своими пальцами, что мужчина касается меня впервые? Что ни разу не целованная, скорее зажатая, чем осторожная, девица впервые подпустила к себе парня и выбрала именно его? Был ли её выбор случайностью, был ли его? Спустя время он признается, что почувствовал тогда нечто особенное, но не мог и предположить, во что, в итоге, всё выльется.

А в моей памяти навсегда останутся волшебством вода и кожа, игра в случайность прикосновений, магнетизм ищущих друг друга взглядов; резкость и непривычность линий чужого тела, его массивность и потенциальная опасность, растворенная в плавности и аккуратности движений, инвазия его запахов; ясность и глубина зелени, выдавливающей из сознания осторожность, оставляющая тебя один на один с влечением.

Кай всё время улыбался, и капли воды на его губах, казались горящими на солнце алмазами. Иногда он вспоминал о своей миссии, и, словно очнувшись, принимался много говорить, объясняя принципы удержания тела на поверхности воды, но слов его я не слышала, только голос. Его британский говор и выдаваемый связками тембр всё сильнее погружали в гипноз.

Плавать я училась из рук вон плохо, но не потому что неумёха, а потому что инструктор мне очень нравился и не давал возможности сосредоточиться на процессе:

- Ты безнадёжна! – со смехом подытожил Кай.

Когда мы вернулись к ребятам, я больше не чувствовала себя неуютно, не на своём месте. Моя фигура каким-то чудесным образом обрела свою ячейку в этом дне, в этой компании, в общем фоне веселья.

Чуть позже к нам подплыла семья гусей - парочка родителей и четверо уже немного подросших гусят. Девчонки, само собой, запищали своими материнскими инстинктами и принялись кормить семейство оставшимися от давно съеденной пиццы корками. Наевшись и потеряв бдительность, семейство направилось в центр озера, и на наших глазах идиллия едва ли не завершилась трагедией, потому что над гусятами закружил орлан. От стаи отбился гусёнок – верная жертва. Родители зажали между собой оставшихся, но не уплывали к берегу, не решаясь оставлять одного из своих детей. Я и раньше видела, как орланы крадут утят или гусят – это обычное дело весной и летом во всех парках, где есть озёра, и сейчас приготовилась к тому же.

Девушки вокруг меня начали вставать, охая, причитая, кто-то уже плакал. Парни свистели, кричали, в надежде отпугнуть орлана, но тот, устрашающе расправив свои чёрные крылья, никуда не улетал, совершая всё новые и новые витки - попытки выхватить гусёнка из воды. Но малыш оказался настоящим борцом:  точно рассчитав время, он нырял под воду всякий раз, как когти хищника оказывались в смертельно опасной с ним близости. Эта жуткая сцена превратилась в представление, концом которого могла быть только неизбежная смерть. Все знали: гусёнок либо выбьется из сил, либо ошибётся, а у величественно красивого орлана сил ещё очень много, как и опыта. Осознавая это, мы все притихли, застыв от понимания жестокости жизни и неизбежности разворачиваемой на наших глазах одной маленькой гусиной трагедии.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Внезапно из нашей толпы вылетел камень, спустя время ещё один и ещё и ещё. Орлан издал разрезающий воздух пронзительный крик и, сойдя с привычной гусиной траектории, совершил один большой круг над озером и уселся на самой высокой ели.

Только по возгласам и восторгам окружавших меня людей я поняла, что камни бросали Кай с Олсоном: пока остальные сочувствовали гусиной семье и ругали орлана, эти двое смотались на берег, набрали в футболку камней и отбили гусёнка. Кем был тот единственный, кому могла принадлежать своевременная идея действовать, а не смотреть, не вызывало сомнений.

Глава 6. Первый раз

Mr.Kitty - After Dark

Традиция занимать воскресенья новой компанией продолжалась: на этот раз снова вечеринка и снова в просторной квартире в Китсилано, той самой, у которой есть чудесная терраса с видом на залив и западный Ванкувер.

На этот раз я даже не стала сопротивляться – согласилась сразу же, как Адити, подмигнув, озвучила наши планы на выходные. В прошлое воскресенье Кай снова отвёз нас домой, и его забота не давала подруге покоя:

- Он точно делает это не для меня, я такие вещи на лету схватываю, а так как нас всего две – остаёшься ты! – подмигивает. – Все мои индикаторы пищат: сегодня Викки распрощается с девственностью!

Тот вечер не задался с самого начала: вечеринка, на которую мы прибыли, как водится, с опозданием, оказалась устроенной не просто так, а по случаю Дня Рождения. И не кого-нибудь, а Кая. А мы без подарка…

Зато все остальные о них позаботились вовремя и от души: Кай только и успевал принимать поздравления и относить  блестящие коробки с бантами в одну определённую комнату, в которой я сразу же заподозрила его собственную. Оставалось только выяснить, с кем ещё он живёт в этой квартире.

Адити, совершенно не рефлексируя по поводу нашего конфуза с подарками, сразу заинтересовалась парнем по имени Олсон. Олсон довольно быстро заинтересовался Адити в ответ. Пока ими обоими не заинтересовалась горлопанистая Марина.

Марина… Самая красивая из всех присутствующих: высокая, грациозная, идеально сложенная, обладательница безупречных черт лица и длинных волос. Она была не феей, она была королевой,  уверенно носящей свою корону. Марина отлично знала, что красива и что её тело - услада для глаз  всех присутствующих парней, да и девушек тоже – ею невозможно было не любоваться. Я следила за глазами Кая, уверенная, что он технически просто не может не быть в неё влюблён. И он смотрел на неё, когда слушал, что она говорит, и только.