Возвращение на Остров Мечты - Тихонов Алексей - Страница 14

Наверное, он так и не взял бы этот бастион, не приди в себя товарищи. Картина сражающегося в одиночку с толпой врагов юноши, конечно, завораживала, однако не составляло труда заметить, что порой помощь требуется даже героям. Самые смелые из повстанцев с разных сторон полезли в бой. Далеко вытянув копья, они вряд ли являлись серьезной угрозой, больше заботились, чтобы не угодить в жернова сечи. Вместе с тем кому-то надлежало отражать и подобные нападки, трем-четырем лезвиям пришлось бросить Шагалана. Потом через плечи ватажников ударили в упор лучники. Длинные охотничьи стрелы впивались в дерево щитов, мешали, понуждали отвлекаться на защиту, ранили. Редкие арбалетные болты и вовсе вынесли двоих. Ощутимо полегчало. Уже барокары еле сдерживали непрерывно атакующие прутья. Невозможно, но юноша еще сильнее взвинтил темп, отшиб сразу несколько жал, оголяя стену щитов, шагнул в ближайший. Снес противника с ног, завалил им другого, вступил внутрь строя и тут уж развернулся… Теперь по живому. Железная плоть взорвалась изнутри, увесистые прутья разили направо и налево. Путаясь в оказавшихся бесполезными древках и щитах, барокары тщились выхватить мечи, но вязли в телах соратников, что падали тряпичными куклами. Победно заревев, разом ударили повстанцы, и последние из защитников ворот нашли смерть на их копьях…

III

Тяжело дыша и пошатываясь, Шагалан вылез из жерла боя, выронил погнутые прутья, опустился рядом. Снега на земле здесь не было и в помине, его до крупинки вытоптали, выжгли своей ненавистью бойцы. Впрочем, луж крови тоже не обнаруживалось. Как в тумане колебались вокруг фигуры ликующих победителей. На юношу поглядывали с почтительным трепетом, но подходить не торопились.

— Знатный бой, брат! — Не сразу он разобрал, что над ним склонился Джангес. — И если б не ты, не видать нам этого поселка вовек. Часом, не ранен?

Шагалан медленно ощупал себя. Зацепили его дважды — пробили кольчугу на животе и полоснули по бедру.

— Надо же, — хрипло выговорил он. — Теперь, никак, вместе с Кабо хромать придется.

— Эй, там! Немедля перевязать! — гаркнул одноглазый, приподнявшись. — И воды принесите!

Пока возились с ранами, где-то в глубине поселка вспыхнул новый шум. Не успевшие разбрестись по завоеванным домам тотчас бросились туда.

— Идти сможешь? — Джангес подставил юноше плечо.

— Понадобится — и воевать смогу, — через силу улыбнулся тот.

— Еще живые остались, братья! — крикнул один из повстанцев, раздевавший побитых барокаров. — Завернулись, гады, в железо, будто раки, вот и убереглись. Ишь ты! У этого поганца шлем расплющило, а черепушка целехонька, очухается.

— Много таких? — вскинулся Джангес.

— Человека три-четыре будет. Что, прирезать сразу?

— А чего другого? Главное — доспехи снимите.

— Подождите, не трогайте! — оторвавшись от ледяной воды, закашлялся Шагалан. — Поговорю с ними… Прежде как-то не получилось.

Поддерживаемый одноглазым, он подошел к телам вплотную.

— Вон того, командира, возьмите в первую голову. Со всех снимите латы и уведите в какой-нибудь из домов. Да, и руки на всякий случай свяжите, они ребята отчаянные.

— На черта с ними валандаться? — заворчал кто-то из повстанцев. — Сами же, сволочи, не захотели миром сладиться. А сколько наших из-за того полегло? Вообще бы шкуру живьем…

— Большие потери? — негромко спросил Шагалан Джангеса.

— Немалые, — так же глухо отозвался одноглазый. — На частокол-то мы поначалу под мечи не лезли, зато перед воротами обстреляли сильно. Даже щиты не спасали. Если б атаман не скомандовал заткнуть лучникам глотки, а следом в атаку на стену не послал… пожалуй, всех бы перебили. Но и так… Человек десять погибло, раненых — вовсе без счета. И вот… Шурга…

— Что?

— Наповал. Из самострела, вроде твоих, какая-то тварь саданула. Стрела щит плетеный разворотила и грудь насквозь… А ведь у старика доспехи из лучших!.. Пока оттащили, он уже и не дышал.

Шагалан качнул головой.

— Жаль мужика. Разумный был ватажник… Но с местью все равно повременим.

— Уж не пощадить ли ты их намерился, брат?

— Как с ними поступить — Сегеша забота. Мне нужен единственно разговор.

— Да что эти подлюки способны полезного сказать?

— Еще не представляю. Считай, всего лишь хочу познакомиться поближе с таинственными чужаками. Вы-то бок о бок годами живете, а толком о них почти ничего не знаете, верно? Одними слухами питаетесь. А вероятного врага следует изучать в подробностях.

— А если откровенничать с тобой откажутся?

Со стороны поселка к ним, спотыкаясь, подбежал молодой повстанец. Задыхающийся и мычащий, начал тыкать пальцем в темноту, потом выжал из себя.

— Там… в сарае… нашли… там… парнишка…

Шагалан с Джангесом коротко переглянулись и, не сговариваясь, кинулись к домам. Повстанец семенил впереди, поминутно оборачиваясь, хотя дара речи так и не обрел.

Поселок клокотал. Так своевременно забушевавшая метель, похоже, сочла свою миссию выполненной и утихла, превратившись в мягкий снегопад. И сейчас под его пушистые хлопья из окон и дверей летело все: посуда, мебель, утварь, снедь, белье, барахло вперемешку с ценностями. Поселок грабился не просто энергично, но с каким-то неистовым остервенением. Тем остервенением, что, затмевая жадность, ясно свидетельствует о тяжести завоевания. По улочкам вихрился дух не столько разбоя, сколько мести, жажды разрушения, унижения врага. Висел надрывный женский и детский вой. С вещами на дорогу летели выломанные рамы, кое-где во мраке окон уже светились языки пламени. Немногие посмевшие воспротивиться победителям валялись, изрубленные, прямо на проходе. Здесь же размашисто били кого-то по морде, неподалеку драли в очередь заголенную бабу, не замечая под ногами ее ревущего, копошащегося малыша. Самые верные из псов остывали рядом со своими хозяевами, иные же, трусливо озираясь, спешили налакаться их дымящейся крови.

Шагалан шел по улочкам, хмуро наблюдая, как истекает жизнь из поселка, которому он вспорол брюхо. Раздал пару затрещин особо озверевшим ватажникам, но в корне ничего не пресекал. «Это вольная ватага, а не монастырь», — так, кажется, говаривал Сегеш. Приходилось иметь Дело с обычными людьми, полными пороков, страстей и заблуждений. Других не существовало.

— С-сюда… — Провожатый отворил какую-то низкую дверь.

С порога в нос ударил запах хлева и лежалого сена. После истерично голосящей улицы внутри было столь тихо, что почудилось, будто там никого нет. Однако в глубине тотчас блеснул огонь факела, перекрытый множеством спин. Перед прибывшими расступались в гробовом молчании, и Шагалан почувствовал — случилась беда. Раздвинув замешкавшихся повстанцев, он выбрался на свободное пространство. И обмер.

Пустое стойло, крохотный, засыпанный соломой и навозом закуток. С потолочной балки спускались вожжи, а на них висел Йерс. Туго затянутый ремень обвивал запястья мальчишки, ниже белели тоненькие, цыплячьи руки. Безжизненным кулем тело оттягивалось к земле, босые ноги волочились по полу. Голова свешивалась на грудь, на иссеченную в кровь и клочья рубаху. В общем тягостном безмолвии поскрипывали, чуть раскачиваясь, вожжи.

Разведчик шагнул вперед, резанул ножом, подхватив рухнувшего ребенка. Едва коснувшись, понял, что все уже кончено. Недавно, тело не успело окоченеть. Юноша положил его на спину, освободил от ремней, под которыми обнажились кроваво-синие раны. Откинул слипшиеся волосы с закрытых глаз. Лицо паренька оказалось на удивление спокойным, даже ангельски кротким. Пожалуй, столь умиротворенным сорванец Йерс редко бывал при жизни. Шагалан провел пальцами по застывшей коже с чернеющими разводами синяков. Сзади кто-то тяжело вздохнул.

— Забили до смерти, — мрачно произнес Джангес. — Запороли. Видно, под самый штурм… Не стали ни с допросами тянуть, ни с мелонгами делиться. Просто убили. И разве мыслимо щадить после этаких зверей?