Поле заколдованных хризантем
(Японские народные сказки) - Ходза Нисон Александрович - Страница 50

— Не пойду я за вас замуж и в края ваши далекие не поеду. Не могу я со своими родителями расстаться.

Не нравилось старику, что дочка женихов отваживает, очень ему хотелось со знатным зятем породниться, да чтоб побогаче был. Жадность старика одолела, вот и придумал он невидаль:

— Отдам я дочку свою, Кагуя-химэ, тому, кто три чудесные вещицы мне подарит: ветвь с золотыми плодами, руно золотое и веер, блеск излучающий, а еще пусть ожерелье из драконьего глаза принесет да ткани, в ночи сверкающие!..

Вон чего придумал! Распугал женихов дочкиных. Много среди них и богатых, и знатных было, но никто условия стариковы выполнить не мог. А старику-то и невдомек, что разом потускнеют его сокровища рядом с красотой Кагуя-химэ.

А между тем приближалась ночь полнолуния. Радовались люди, к празднику готовились — как-никак самая большая луна года! Но вот беда: чем ярче светила по ночам луна, тем печальней становилась Кагуя-химэ. Не хотелось ей больше веселиться, не радовали ее новые наряды. Сядет в уголочке, на луну голову поднимет, а слезы так и капают.

Захлопотали старики вокруг дочки: уж не заболела ли?

— Что с тобой стряслось? — спрашивают. — Почему ты так горестно на луну поглядываешь?

Заплакала тут красавица и говорит:

— Очень мне хочется, родители мои дорогие, навсегда с вами остаться. Не хочу я на луну возвращаться! Ведь не знаете вы, что явилась я на землю с самой луны, из лунной столицы.

— Да неужто с самой луны? — удивились старики.

— Да, — кивнула девушка, — и придется, видно, мне скоро назад вернуться. Зовет меня к себе луна, призывает.

— А когда же надо возвращаться? Скоро? — не на шутку испугались старики.

— Скоро, очень скоро, — ответила Кагуя-химэ. — Как взойдет на небе полная луна, так и появится лунный посланник.

— Как взойдет полная луна? — воскликнули старики. — Да ведь это же завтра!

Заплакали они, запричитали:

— Бедная наша дочка! На кого ты нас оставляешь?! Как же мы жить без тебя будем?!

Думали старики, думали, как им Кагуя-химэ удержать, и решили ее от луны спрятать. Отвели они девушку в дальние комнаты, а вокруг дома охрану выставили — воинов-самураев позвали.

Наконец показалась над горой большая луна, яркая-преяркая. Натянули самураи тетиву и нацелили свои луки в небо.

Поднялась луна над домом старика. Стоят воины-самураи, лунным блеском ослепленные, но крепко лук в руках держат. Натянул один из них тетиву и пустил стрелу в самое небо. Полетела та стрела, закружилась, а потом вдруг вмиг исчезла. Заблестела тут луна недобрым блеском. Еще ярче озарила землю. Зажмурили самураи глаза и на месте застыли, будто неведомая сила их в землю вдавила. А потом понемногу свет рассеялся, и появилась в лунном блеске небесная фея на крылатом коне.

Вскрикнула тут Кагуя-химэ, побледнела, с места вскочила и вперед пошла, словно кто ее за руку повел. Вышла из дома, руки к луне протянула и говорит:

— Прощайте, родители мои дорогие! Не могу я больше с вами оставаться — ухожу я к луне!

Бросились было старики за дочкой, да поняли, что нет у них сил с луной состязаться.

Опустился крылатый конь на землю, подхватил девушку и медленно к небесам подниматься стал.

— Прощайте! — крикнула в последний раз Кагуя-химэ и бросила что-то на землю.

Очнулись старики — луна как обычно светит, ни коня крылатого, ни дочки не видно. Посмотрели под ноги — лежит на земле маленький парчовый мешочек.

— Это, никак, мешочек долголетия, — догадались старики. — В нем, сказывают, порошок вечной жизни хранится.

Повертели старики мешочек в руках, да и говорят:

— Незачем он нам. Мы и так долгую жизнь прожили. Какое счастье нам еще нужно?

И бросили его в огонь. Поднялся тот огонь высоко в небо, а вместе с ним полетела старикова печаль вечная к Кагуя-химэ.

Смельчак Гон и старая лиса

оворят, что в былые времена жили в одном лесу лисы-оборотни. Очень им нравилось людей морочить. Сунется какой чудак в лес — считай пропал — обязательно надуют. Стали люди все чаще лес тот стороной обходить. А лисы только потешались: здорово они людей от своих владений отвадили!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но вот объявился как-то в округе смельчак и говорит:

— Пойду-ка я в лес, посмотрю, что за оборотни там водятся! Пусть попробуют меня обморочить, уж я им покажу, кто сильнее! Как схвачу одну за хвост, остальные и разбегутся!

Звали того смельчака Гон. Думал он, что нет более пустячного дела, чем лис-оборотней из леса выгнать.

Вот отправился Гон в лес, лисиц искать. Идет себе спокойно меж деревьев, меж скал, камни во все стороны кидает. Только и слышно кругом: бах-бабах, бах-бабах! Походил, походил да в деревню вернулся — никого так и не встретил. Удивились все. Что такое? Понять не могут.

А лисицы тем временем вместе собрались, совет держат. «Как же нам жить дальше, — думают, — может, и впрямь убираться из леса придется?» Долго думали, но ничего не решили. Позвали они тогда старую лису, мудрую-премудрую.

— Что нам делать? — спрашивают.

— Ладно, — говорит старая лиса, — сама возьмусь смельчака этого проучить. В молодости, бывало, очень ловко я людей морочила. Что ж, пусть покажет свою смекалку, а уж я потешусь.

Обрадовались лисы, развеселились.

— И то правда, — говорят, — что человечий умишко против старой лисы-оборотня?! Побежит смельчак прочь — только пятки засверкают!

— Смельчака простым обманом не возьмешь, — сказала старая лиса, — надо бы так все подстроить, чтоб сомнений у него не было.

А молва о смелости Гона далеко уж разнеслась, силы ему еще больше придала. Тут как раз и время в город на базар ехать подошло. Встал Гон утром пораньше, свежей рыбки в корзину насыпал, корзину ту на лошадь взвалил и в путь тронулся.

Только в лес вошел, видит — лиса на обочине сидит, глазами так и сверкает. Сразу ясно — оборотень!

— А ну, кыш, кыш! Пошла отсюда! — закричал во все горло Гон. — Посмей только, негодная, рыбу мою обманом отнять!

Вынул он из кармана камень да как в лису запустит! Бросилась та наутек. Поехал Гон дальше. Чащу проехал — никого не встретил. Стал лес редеть — вот-вот закончится. Вдруг видит Гон: сидит у дороги девушка. Удивился смельчак:

— Что ты в этом лесу делаешь? — спрашивает.

— Да вот, — отвечает девушка, — шла я по опушке, да о корень дерева споткнулась, ногу повредила. Никак мне теперь до Фусюя не добраться.

— А ты, никак, хозяйка лавки Фусюя? — догадался Гон.

Была та лавка самой богатой в городе, а хозяйка ее первой красавицей считалась.

— Она самая, — ответила девушка. — Отвезите меня домой, прошу вас.

— За честь почту, — сказал Гон.

Посадил он девушку на лошадь, взял лошадь под уздцы и из леса прочь пошел. Пришли они в город, к лавке Фусюя подъехали.

— Ну вот, приехали! — сказал Гон.

Видит — а навстречу им уже и хозяин, и служка торопятся. Помогли они девушке с лошади спуститься да в дом скорее повели.

Смотрит Гон на лавку, дивится:

— Что за богатство такое!

Вышел тут хозяин, Гона в дом зовет. Накормил смельчака, напоил. Благодарить стал да подарки подносить. Гон от счастья совсем голову потерял.

Наелся он, напился да прямиком домой и отправился.

А старая лиса тем временем под деревом улеглась, охает, ахает, лапой бока потирает.

— Ох, утомилась! Ax, утомилась! — вздыхает. — Не по силам мне и не по годам уж в молодых красоток превращаться!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вы-то, верно, поняли, что лиса в хозяйку лавки Фусюя обратилась? Заставила она смельчака себе поверить, на лошадь посадить да в город отвезти. И вдобавок еще другим лисам время дала рыбку из корзины вытащить.

Стали лисы рыбкой лакомиться да посмеиваться.

— Ну, теперь посмотрим, — говорят, — охота ли смельчаку будет еще раз в лес к нам заезжать!

А Гон как домой вернулся, давай скорей подарки рассматривать. Открыл одну коробку, открыл другую — а там лишь кучи конского навоза!