Затмение (СИ) - Субботина Айя - Страница 3

О том, что изумруды совершенно не идут к моим синим глазам, я вообще молчу.

— Так, где ты все же остановилась? — спрашивает принц.

Я не хочу отвечать на этот вопрос и пока лихорадочно придумываю, чем бы отшутиться в ответ, дверь лавки распахивается — и на пороге появляется рослая фигура в таком же форменном мундире, но без знаков отличия и перевязи. Зато меч у его пояса не фиглярский — это видно по простой тяжелой рукояти без единого камня.

Еще одно лицо из прошлого — Эван Анпорт, герцог Росс, младший брат короля, дядя Риваля и самый страшный человек во всем королевстве. Единственный, от одного вида которого меня до сих пор бросает в дрожь. От страха и… от тех чувств, которые все эти годы я так отчаянно в себе душила.

Ему тридцать шесть, и он на семнадцать лет старше меня, но я видела в нем мужчину еще когда была совсем девчонкой. Высокий, крепкий, с жесткими, выбеленными солнцем, волосами, глазами цвета морозного неба, тяжелой нижней челюстью и губами, которые не умеют улыбаться. Мне кажется, в тот день, когда надменный герцог Росс даже попытается улыбнуться, небеса разверзнуться, чтобы Триединые лично взглянули на это событие.

Его нельзя назвать красивым в прямом смысле этого слова, но в мужчинах подобного сорта женщин привлекает вовсе не внешняя красота, а их бескомпромиссная уверенность в себе и полное подавление всех, кто слабее. Вот он — серый кардинал Абера, бессердечная птица самого высокого полета.

— Какого дьявола ты тут застрял? — жестко спрашивает Эван, глядя на Риваля убийственно презрительным взглядом. Что ему какие-то принцы, когда все королевство пляшет под его дудку?

Ни намека на взгляд в мою сторону — и я, опуская лицо, потихоньку поворачиваюсь спиной. Ладно, допустим, я немного испугалась, но только потому, что совсем иначе представляла нашу первую встречу после стольких лет «разлуки». Хвала Триединым, он совершенно не интересуется простыми смертными и, кажется, принял меня за еще одну пустышку в длинном списке любовных побед племянника.

— Дядя, ты помнишь Дэш? — излишне восторженно спрашивает Риваль, и в эту минуту мне хочется его убить. — Дэш из «Тихого сада».

— С возвращением, Дэшелла, — с видом человека, для которого это давным-давно не новость, произносит Эван, почему-то глядя не на меня, а на уродливое украшение на моей шее. — Почему без эскорта?

— Люблю путешествовать налегке, — цежу сквозь зубы. — Старая привычка.

Эван смыкает пальцы на плече Риваля — и тот заметно морщиться от боли.

— Надеюсь, мой бестолковый племянник выказал все положенные почести?

— Более чем, — говорю я, стараясь игнорировать подчеркнутую иронию его реплики. Мою семью лишили всех титулов, земель и даже права существовать под солнцем, и, если бы не тетка, устроившая мой брак со старым герцогом, я бы так и осталась безродной. И Эван, как главная скрипка в оркестре, сыгравшем похоронный марш моей счастливой жизни, не может этого не знать. — Его Высочество был так любезен, что преподнес мне подарок.

Веду пальцами по холодным камням и, набравшись смелости, смотрю в лицо своему личному страху номер один. Бесполезно — я все еще легко теряю от него голову. Почти так же, как и та двенадцатилетняя девочка, которая влюблялась в кавалеров из рыцарских романов и мечтала о том, что однажды в ее личной сказке Прекрасный принц украдет ее прямо из-под венца с нелюбимым женихом — его племянником, Ривалем.

— Тебе нужно меньше тратиться на выпивку и шлюх, — приказывает Эван и чуть не пинком выпроваживает Риваля к двери. Потом смотрит на меня и небрежно бросает: — Я слышал, ты стала вдовой? Сожалею, герцог был славным парнем. Только такие лихие старые безумцы могут сдохнуть, свалившись с лошади в день своих девяностых именин. Уверен, ты была примерной женой.

Ублюдок следил за каждым моим шагом, но я знала, что меня не оставят в покое и тоже не сидела сложа руки. И точно не играла в открытую. И знает этот умник только то, что я хотела, чтобы он знал. Ну, и капельку больше, но на то он и первый интриган королевства.

Ненавижу его.

— Благодарю, герцог, — отвечаю с подчеркнутой вежливостью. — Тяжелая утрата для всех нас.

Эван идет к двери и, стоит мне попытаться перевести дух, выдает новую порцию приказов:

— Жду тебя завтра к ужину. Помнится, ты любила играть в шахматы?

— Не так виртуозно, как вы.

— В этой стране нет человека, играющего в шахматы так же виртуозно, как я, — бросает он прежде, чем выйти.

«Чтоб ты провалился!» — мысленно кричу ему вслед. Чтобы хоть как-то выплеснуть зло, срываю мерзкое ожерелье и швыряю обратно в футляр. Грим молча забирает и подарок, и упаковку из ослабевших пальцев ювелира. Плюгавый горбун смотрит на нас во все глаза, благоразумно помалкивая.

Я перевожу дух, успокаиваясь идиотской песенкой о том, что на голову каждого мерзавца обязательно свалится большой камень — и случится это не раньше и не позже, а когда следует. Вот только я не собираюсь сидеть и выжидать непонятно чего. И заигрывать с судьбой тоже не в моих правилах, а вот подтолкнуть камни правосудия — посильная задача. Иначе, стала бы я возвращаться?

Достаю из рукава свернутый трубочкой пергамент и протягиваю ювелиру. Ему достаточно лишь взглянуть на содержимое, чтобы тут же низко поклониться своей новой хозяйке.

— Я пришлю другие чертежи, — отдаю свое первое распоряжение. — Неудивительно, что дела идут из рук вон плохо.

Горбун бормочет, что нет подходящих материалов, но я останавливаю его взмахом руки.

Будут материалы, причем из моих собственных рудников. Ведь я — герцогиня Аберкорн, владелица золотых и серебряных шахт, рудников с драгоценными камнями и налаженными поставками янтаря. Слоновая кость, черный жемчуг и звездные сапфиры высшего качества — это тоже я.

И вряд ли даже всемогущий Эван знает, кто держит две трети всего ювелирного производства Абера, ведь в многообразии подставных лавочек и мануфактур сломают носы даже его натасканные ищейки. А когда он опомнится… каждый камень, каждый грамм золота будет в моем кулаке, и от Красного хребта до Мерзлого побережья каждая ювелирная мастерская будет принадлежать мне. Кто владеет золотом и банками, тот владеет миром. Скажете, нет?

— Нужно купить щенка, — говорю я, когда мы с Гримом выходим наружу. — Дорогого. С хорошей родословной.

— Мало тебе волкодавов?

— Это не для меня, — коварно улыбаюсь я. — Хочу сделать принцу ответную любезность.

глава 3

От дома осталось так мало.

Замок, в котором прошло мое детство, выглядит плачевно. Я представляла, что все здесь пришло в упадок, но и не подозревала, насколько сильно. Даже когда мои поверенные писали, что «Тихий сад» нуждается в капитальном ремонте и непригоден для жизни, мне хотелось верить, что они нарочно преувеличивают в надежде вытрясти из меня побольше денег на начало ремонтных работ. Поэтому я решила ничего не предпринимать, пока не увижу все собственными глазами.

Наружная стена и постройки во дворе — все превратилось в руины, которые проще вычистить и построить заново, чем вкладываться в ремонт с сомнительной перспективой. В южной башне дырка на дырке, словно какому-то великану взбрело в голову поупражняться с пращей. Конюшня, кухня, склады, большая часть комнат. Уцелели разве что погреба и подвал, да еще пара комнат, одну из которых по возможности подготовили к моему приезду. По крайней мере, в ней есть камин, и даже окно уцелело, через которое открывается прекрасный вид на Одинокий утес и беспокойный океан.

Я смертельно устала с дороги, и постель манит нырнуть в нее, забывшись сном под ворохом латаных одеял, но есть одно дело, которое нельзя оставить даже до утра. Служанка помогает переодеться в домашнее платье и ошалело смотрит на то, как я подвязываюсь передником и повязываю косынку на волосы. Да, не белоручка я: тетка научила. Жаль, что когда я созрела сказать «спасибо», сердечный приступ уложил ее в могилу.