Затмение (СИ) - Субботина Айя - Страница 22

В эту минуту я его почти боюсь. И мне ни капельки не стыдно признаться себе в этом. Заблуждения, как старый веревочный мост: можно делать вид, что он выдержит переход армии, но, когда вся она окажется на дне глубокого ущелья, сожалеть будет бессмысленно. Я не хочу разбиться, потому что в мои планы входит совершенно противоположное — взлет как можно выше. Даже если это звучит тщеславно.

— Как прикажет великий герцог, — смиренно соглашаюсь я, присаживаясь в глубоком поклоне. Иногда нужно согнуть спину, чтобы сохранить голову. Я была готова к этому.

— Я дам знать, когда захочу тебя видеть. Надеюсь, не нужно уточнять, что это не будет милая беседа по душам? — Последние слова он говорит так тихо, чтобы слышала только я.

Что я могу сказать? Только еще раз кивнуть. Это же великий герцог Росс, и он запросто может устроить мне «сладкую жизнь».

Домой мы с Гримом возвращаемся только после полудня: бедолага еле держится в седле, но не жалуется. В замке слуги помогают перенести его в постель, хоть этот упрямец сопротивляется изо всех сил. Вместе со слугами приехал и лекарь, и он уже семенит в комнату со всеми своими мазями, отварами и свертком с инструментами, от одного вида которых меня всегда бросает в дрожь.

— Прости, что подвел тебя, — наконец, нарушает долго молчание Грим, когда я помогаю лекарю снять с него сорочку. — Плохой из меня страж.

Если бы он не был так плох, я бы ему добавила. Честное слово, не пожалела бы кулаков, чтобы вколотить в его башку раз и навсегда — все мы люди, а не камни, и нам свойственно ломаться перед тем, что сильнее нас.

— Если бы не тот головорез…

— Заткнись, — строго приказываю я.

Зачем говорить очевидные вещи? Да, Блайт спас нас обоих, и нет, я понятия не имею, кто он такой и почему под человеческой оболочкой скрывается сущность, на которую не действую законы мироздания. Ведь двигаться так, как двигался он, простой смертный не может. Но я гоню эти мысли прочь. Плевать, что он такое, плевать, что мои губы до сих пор горят от его поцелуя, и точно плевать на то, что я так опрометчиво согласилась впустить его в свою постель. Надеюсь, он не рассчитывает, что я лягу рядом? Такого условия точно не было, когда мы скрепили договор рукопожатием.

— Дай ему что-то, от чего он проспит пару дней, — шепотом прошу лекаря. — И хоть тресни, но поставь его на ноги.

Я откисаю в ванной и, пока служанка приводит в порядок мои волосы, втирая в них специальные масла, пытаюсь сосредоточиться на предстоящей игре. Даже если речь идет о картах, где все решает случай и капелька мастерства, все равно нужен план. Ведь я собираюсь ловить крупную рыбу — самого наследника короны. И это, может быть, единственный шанс разыграть партию в свою пользу. Но все, о чем я могу думать — Блайт. Предательница память подсовывает его полуобнаженным, и я жутко зла на себя, потому что помню каждое движение мышц под его кожей, помню каждую из его многочисленных улыбок. Прикладываю ладони к носу, делаю глубокий вдох — невероятно, но даже сейчас там сохранился запах кожи и мха. Именно так пахнет этот мошенник, ведь этими ладонями я его обнимала.

Раздосадовано хватаю душистое мыло и остервенело, до красноты, натираю ладони.

Что б ты провалился! И откуда только взялся на мою голову!

Вечером Райль заходит в мою комнату и застает меня за нелегким выбором между двумя нарядами.

— Я бы выбрала красный костюм, если речь идет о встрече с мужчиной, и карамельный, если нет, — подсказывает она.

И до меня только сейчас доходит, что Блайт проведет ночь в «Тихом саду» под одной крышей с Райль. Хочется тут же схватить ее за руку, оттащить в порт и собственноручно усадить на корабль в любом направлении. А что, не такая уж плохая идея. Кажется, она говорила, что хотела бы учиться в Олиссийском университете? Я запросто могу это устроить. Одна беда — не сегодня и даже не завтра.

— А какие у тебя планы на вечер? — спрашиваю, стараясь казаться беззаботной. Кажется, моя паника и ревность очевидны всем.

— Буду читать и, возможно, лягу пораньше — на завтра целый список дел! — Райль помогает мне одеться и безжалостно, как может только родная сестра, затягивает на мне корсет. Понятия не имею, как долго протяну, дыша, словно мышь через соломинку, но по-другому просто никак.

Однако, результат того стоит: мои бедра кажутся немного шире на контрасте с осиной талией, а грудь под вышитой батистовой рубашкой словно прибавила немного в размере. Никогда не комплектовала по поводу своих небольших форм, но чертов Блайт!..

— Предлагаю тебе лечь пораньше.

— Я не усну, пока ты не вернешься. Так что буду караулить в гостиной.

— Нет! — слишком резко и быстро отвечаю я. Это уже вообще никуда не годится, но если Блайт и правда каким-то образом заинтересовался Райль, то пусть это происходит не под крышей моего дома и подальше от моих глаз. — Я вернусь поздно, нет необходимости жертвовать сном.

Райль пожимает плечами, но перевести дух я не успеваю: Джаар докладывает, что прибыл таалис Блайт. Взгляд Райль наполняется жгучим любопытством и прежде, чем я успеваю что-то предпринять, сестра уже несется к двери. Я бегу за ней, совершенно забыв, что так и не собрала волосы в прическу.

Райль умеет быть быстрой, как ураган. Особенно, когда одержима любопытством. Нет никакого шанса, что я смогу за ней угнаться, тем более, когда сестра в домашней удобной обуви, а я в ботинках на высоких каблуках. Пока я, пытаясь не свалиться с лестницы башкой вниз, посыпая всех и вся проклятиями, считаю бесконечные ступени, она уже в гостиной и оторопело рассматривает моего «гостя».

Готова поспорить, Блайт все просчитал. Уж не знаю как, но точно знал, что мне не удастся предотвратить их встречу. И оделся соответствующе. В эту минуту ненавижу его так сильно, что едва сдерживаюсь, чтобы не приказать слугам выставить позера за дверь. Но все равно замираю на лестнице, любуясь тем, как он дьявольски красив. Кожаные штаны обтягивают крепкие длинные ноги, ботфорты хвастливо поблескивают серебряными бляшками на ремнях. Поверх белой сорочки — темная бархатная куртка с меховым подбоем и соболиной опушкой. Ремни с ножнами свободно лежат на бедрах и, судя по рукоятям, в них все те же утренние клинки. Снежные волосы немного взъерошены от езды верхом, но длинная челка прячет взгляд, добавляя общему виду ноту таинственности.

Я слышу, как восторженно повизгивает сестра, когда Блайт делает шаг ей навстречу и галантно берет ее ладонь для поцелуя. Наверняка говорит что-то приятное и неожиданное, раз даже уставшая от комплиментов Райль заливается румянцем. Его улыбка такая искренняя, что меня разбирает злость: конечно, это ведь для Райль. А для меня у него только целый арсенал ухмылок, за которыми нет ничего настоящего. И это Райль можно галантно, словно фарфоровой статуэтке, целовать руку, а меня, как какую-то дешевку, не церемонясь лапать и целовать в губы.

Злость чудесным образом отрезвляет. Я смогу игнорировать его притягательность.

Когда спускаюсь, Райль уже тараторит без умолку:

— Мы с Дэш организовываем небольшое торжество для самых близких, и я буду рада…

— Ты будешь рада пойти к себе в комнату, — жестко пресекаю ее глупость.

Сестра тут же корчит обиженную мордашку, и Блайт — тоже мне рыцарь выискался! — укоризненно качает головой.

— Я с удовольствием приду, Райль. — Тембр его голоса мягкий, как подтаявший шоколад, взгляд обжигает и ласкает. — Надеюсь, первый танец за мной?

Ничего удивительного, что сестра подается к нему, шепчет:

— И второй, и третий…

Я громко и нарочито противно кашляю в кулак, подталкиваю Блайта к двери, но он идет спиной и, наплевав на мой свирепый взгляд, продолжает улыбаться Райль самой очаровательной в мире улыбкой. Уверена, именно так и выглядит романтический соблазн, о котором пишут в книгах.

— Ты знаешь, что ведешь себя просто несносно, сладенькая? — гримасничает Блайт уже на улице.

Он приехал на белоснежном жеребце, сбруя на котором стоит целой деревни. О стоимости коня я даже думать не хочу.