Затмение (СИ) - Субботина Айя - Страница 11

— Уверена, что это стоит делать сегодня? — с недоверием спрашивает Грим, когда мы спускаемся в подвал, и я начинаю чертить на полу круг. — Выглядишь паршиво.

— Еще пара дней — и потолок рухнет нам на голову, — говорю я, и в подтверждение моих слов нам на головы стекают ручейки песка. Грим ерошит волосы: сперва свои, потом — мои. — Если я не избавлюсь от лишнего Мастера, Шиира так и будет дуться где-то в пустой башне и пальцем об палец не ударит, чтобы приступить к своим обязанностям.

Верный страж кивает и отходит на безопасное расстояние, когда я выкладываю клубок в центр круга. Нарисованные мелом контуры загораются голубоватым светом, и по коже ползет неприятный холодок.

«Ты меня не поймаешь!» — гудит в голове неприятный старческий голос.

— Я вынуждена это сделать, — устало говорю я, пытаясь убедить себя в том, что у меня просто нет другого выхода.

Мастер шипит и очень громко ругается самыми грязными бранными словами, так что приходится убедить себя пропускать их мимо ушей вместе с пониманием того, что моя проблема решится через несколько минут и я, наконец, смогу заняться более важными делами. Клубок слегка раздается, нити вспучиваются, наполненные сизым туманом.

«Не прогоняй меня, — молит незваный гость. — Я пропаду сам. Ты же знаешь».

— Грим найдет тебе подходящую обитель. Ты остаешься жив и должен быть благодарен за это.

«Я слишком старый, чтобы хватило сил на новую привязку».

В унисон его мольбам раздается злой смех Шииры. Она у меня Мастер со скверным характером, как и все женщины с островов. В голове возникают образы того, как несчастный бездомный Мастер превращается в бесцветный туман и растворяется в снежной вьюге. Я знаю, что так и будет.

Но у меня правда нет выхода. Похоже, мысль об этом достаточно четкая и понятная. Потому что незваный гость перестает упрашивать и замолкает, лишь изредка вздыхая и охая.

Я должна быть сильной. Я должна быть решительной и не поддаваться на ерунду, которая не принесет мне ничего, кроме лишних хлопот. Но…

— Кто были твои предыдущие хозяева? — спрашиваю, ставя носок сапога на контур круга.

«Я не помню», — отвечает он.

«Так не бывает, чтобы Мастер не помнил, кому служил!» — закипает Шиира, и мне приходится призвать на помощь все свое терпение, чтобы не заткнуть ей рот. Тогда она точно обидится — и «Тихий сад» в итоге загнется, превратится уже не в руины, а в пыль на ветру.

— Хоть что-нибудь должно было остаться. Если твои навыки могут быть полезны, я бы могла попытаться… — Не верю, что собираюсь совершить такую глупость, но это факт.

Шиира шипит — и факелы на стенах вспыхивают синим, длинными языками поднимаются до самого потолка, разбрасывая снопы искр.

В ответ незваный гость рисует образы огромных залов, галерей, каменных арок и величественных витражей. Белый мрамор и серебро, ледяные статуи в искристом сиянии полнолуния. Шпили без знамен, заснеженные равнины, по которым бредет одинокий белоснежный саблезуб.

Кому бы ни служил прежде этот бедолага, его предыдущий дом был далеко на севере, в той части материка, которая теперь существует за непроходимой цепочкой гор и спрятана в завесе острой, как бритва, вьюги.

— Твое имя? — спрашиваю я, снова игнорируя вспышки гнева Шииры.

«Его я тоже не помню».

— Тогда буду звать тебя… Снайг[1].

Носком стираю фрагмент контура, и синева постепенно гаснет. В голове одновременно раздаются вздох облегчения и целая цепочка угроз. Знаю, что Шиира мне этого не спустит, но, в конце концов, я здесь главная.

— Шиира, ты займешься декором и внешним двором, Снайг — на тебе строительство. Завтра приезжает Райль, она привезет все необходимое вам в помощь. Предупреждаю, — грожу пальцем пустоте перед собой, — никаких ссор, драк и попыток насолить друг другу. Вы оба от меня зависите, и в моей власти превратить вашу жизнь в кошмар. Поэтому предлагаю засунуть амбиции в одно место и потрудиться на общее благо. Как и положено вести себя послушным Мастерам.

В голове возникают образы двух призрачных фигур, которые после короткой пикировки взглядами расходятся в разные стороны. Увы, уже сейчас я знаю, что это временное перемирие, и, вероятно, еще до обеда раз десять пожалею о том, что не проявила твердость характера, но переигрывать уже поздно. Тем более, у меня и без них куча дел.

Шиира посылает образ грязного сопливого мальчишки-беспризорника, который важно топает по центральной аллее, и я довольно потираю ладони. Надеюсь, у него для меня хорошие новости.

Пока я неторопливо спускаюсь по лестнице, Грим идет первым и успевает завести мальчишку в дом. Паренек, высоко задрав голову, смотрит по сторонам. Ручаюсь, в той подворотне, где он вырос, об этом месте ходят всякие небылицы. Именно поэтому он пятится в ответ на любую попытку Грима подтолкнуть его в сторону кухни. Мой верный страж не знает страха ни перед бандитами, ни перед смертельной опасностью, но рядом с детьми становится совершенно беспомощным, и паника на его лице превращается в острова красных пятен. Прячу смешок в кулак и жестом показываю, что уж с этим-то гостем я точно справлюсь сама.

Мальчишка шмыгает носом и утирается рукавом грязного, явно не по размеру кафтана.

— Ты принес мне новости? — спрашиваю строго, но спокойно.

Он кивает и без зазрения совести протягивает ладонь в молчаливой просьбе сперва заплатить. Я делаю вид, что раздумываю, а потом качаю головой.

— Видишь ли, маленький атир[2], я никогда не плачу за воздух, но всегда держу свое слово. И заплачу, как обещала, целый золотой за любую полезную информацию.

Он смотрит недоверчивым взглядом звереныша, которому подобные вещи говорили не раз.

Я мысленно — хоть и не люблю этого делать — приказываю Снайгу подбросить с кухни аромат готовящегося обеда, и почти сразу все пространство вокруг нас наполняется запахами, от которых даже у меня текут слюнки. Паренек сглатывает слюну и пытается сделать вид, что громкое урчание в животе — не его вовсе, а просто фантомный звук.

— Моя кухарка готовит жаркое, не хочешь снять пробу? — предлагаю я, не особо усердствуя, чтобы не напугать маленького гостя еще больше.

Но в этот раз паренька не нужно просить дважды: он уже готов бежать хоть на край света.

Пока мы сидим в кухне, я невольно вспоминаю себя и Райль. Мы вот так же жадно глотали еду, хватали обжигающе горячие картофелины и мясо прямо руками и едва ли слышали строгое неодобрительное фырканье кухарки. Я никогда не верила, что однажды познавший чувство голода, больше никогда не сможет его забыть, но это сущая правда. Даже сейчас я просыпаюсь посреди ночи, вспоминая все ужасы тех дней, когда мы питались гнилыми яблоками и кореньями, а черствый, выброшенный булочником сухарь, об который можно было сломать зубы, считали за милость Триединых.

— Есть два места, где играют благородные таалисы, — говорит мальчишка, немного отъевшись. Удивительно, как в маленьком теле поместилась порция взрослого мужчины, но я делаю жест кухарке, и та ставит перед ним еще одну порцию. На этот раз он ест неторопливо, со смаком и чавканьем слизывая с пальцев гусиный жир. — Играют… по-крупному, — добавляет, чуть понизив голос.

Я наклоняюсь к нему, прислушиваясь со всей возможной серьезностью. Маленькие беспризорники — лучшая сеть осведомителей, какую только можно найти. Они всюду суют свои любопытные носы и уши. Они везде, как маленькие мышата, на которых никто не обращает внимания, и которые знают каждый шепот в подворотне, каждую тень. Если вам нужно знать, что творится на улицах, где заключаются сделки и кто навещает по ночам вдову бронника — никто не расскажет об этом подробнее, чем серая невидимая гвардия. И я собираюсь сделать наше сотрудничество долгим и плодотворным.

Через полчаса я знаю все, что нужно: куда может пойти принц и с кем он, скорее всего, будет играть. И главное — когда. Бесценная информация.

Когда мой маленький шпион заканчивает есть и вразвалку выбирается из-за стола, я вручаю ему подготовленную корзину с угощениями и лично — кошелек с монетами. Там куда больше, чем я обещала, но паренек все равно проверяет — и его глаза становятся огромными, как плошки.