Сагертская Военная Академия (СИ) - Самсонова Наталья - Страница 16

А цветок, не слушая окрика, соскользнул с балкона на плющ и скрылся там. Пошуршав немного, он вернулся назад. И я, сосчитав оставшиеся соцветия, севшим голосом спросила:

— А как размножается ложный лилейник?

Нольвен быстро пересчитала цветки и мрачно произнесла:

— Не знаю и знать не хочу. У нас герань.

Закончив накладывать защиту и прятать под колдовские щиты сюрпризы, мы вернулись в комнату и мрачно посмотрели на неразобранные чемоданы.

— По меньшей мере постельное белье вытащить надо, — уныло произнесла Нольвен.

— Надо спуститься вниз и заколдовать траву. — Я плюхнулась на жесткую постель.

— Зачем?!

— Чтобы никто не переломался, когда у нас все сюрпризы жахнут, — вздохнула я. — Ведь виноватыми окажемся именно мы.

— Да ладно, — усомнилась Нольвен. — Самолевитацию еще никто не отменял.

Но под моим скептическим взглядом она быстро стушевалась и смирилась.

— Может, просто сверху сбросим пару батутных плетений? Ну третий этаж, Мэль. Вниз-вверх, а кормить нас будут только завтра!

— Ладно, — согласилась я. — Мне тоже не хочется никуда идти.

Мы сбросили вниз с десяток батутных заклятий и на этом успокоились. Никто не погибнет: даже если кто-то сорвется, его спасет заклятье, выдуманное специально для маленьких детей. Хотя Мера с помощью этого заклинания вишню собирает, так что не такое уж оно и детское. Скорее многофункциональное.

На остатках силы воли мы распаковали чемоданы и достали постельное белье. Притащенные комендантом сундуки, переданные от Меры, мы поставили в центре комнаты и твердо решили: все завтра.

— Проверим только на предмет еды, — спохватилась Нольвен.

И действительно, в первом же сундуке обнаружились две фляжки с чаем и сверток с бутербродами. И шторы.

— Я люблю твою бабушку, практически как свою, — сказала Нольвен, жуя бутерброд. — Но иногда я ее боюсь. Вешаем шторы и спать.

— Вечер только начинается. — Я покосилась за окно.

— Я устала, я буду спать. А ты как хочешь.

Крепко подумав, я решила не издеваться над уставшим организмом и тоже лечь. Сразу после того, как повесим шторы.

— А что Лилей делает? — удивилась Нольвен, когда мы при помощи магии, ругани и спешно наколдованной табуретки закрыли окно плотной темной тканью.

— Жилье свое достает. — Я подошла к сундуку и помогла цветку вытащить увесистый, полный жирной земли горшок. — Ты тоже спать?

Лилей склонил соцветия, ловко запустил корешки в землю и превратился в зеленый шар — соцветия спрятались, а узкие листочки скрутились вокруг них.

— Ответ исчерпывающий. — Нольвен зевнула. — Все по коечкам.

Переодевшись и вытянувшись под одеялом, я вспомнила о том, что мы упустили:

— Нольвен.

— М-м-м, — раздалось с кровати Нольвен.

— Мы дверь не заколдовали.

— Угу.

Моя лисонька всегда быстро засыпала, и разбудить ее было крайне сложно. Поэтому запор на дверь мне пришлось изобретать самостоятельно.

— Всем спокойного сна, — шепнула я и закрыла глаза.

И если б я только знала, какое нас ждет пробуждение…

Дрегарт Катуаллон

Здесь, в стенах целительского крыла, привычная боль отступила и ей на смену пришел чужой болезненный интерес. Я ощущал его кожей — взгляд пожилой колдуньи был наполнен смесью страха, отвращения и любопытства. Ее можно понять, перед ней, в конце концов, редкий представитель магического сообщества — живой Круг Истины.

— Вы можете быть свободны, студент Катуаллон, — проронила наконец квэнни Горм. — Хотя я бы предпочла понаблюдать за вами в течение пары дней.

— Благодарю, но не стоит. Иные целители уже наблюдали меня в течение пары месяцев, — с усмешкой ответил я.

На выходе из вотчины целителей меня перехватили близнецы.

— Ты должен поговорить с ректором, — с места в карьер начал Фил.

— Что сказала квэнни Горм? — одновременно с ним спросил Фраган и недовольно добавил: — Остынь, братец. Ректор принял решение, и изменить его не сможет никто.

— То же, что и всегда: можете идти, я бы вас понаблюдала, — усмехнулся я. — О чем я должен поговорить с Аделмером и почему?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Можно подумать, она найдет что-то, чего не нашли другие целители. — Фраган закатил глаза. — Она все-таки школьная целительница — зарастить порезы, склеить кости. С чем-то сложным — в городской дом исцеления.

— А когда ее внучка тут практиковалась, ты так не говорил, — заржал Фил. — Дала тебе красотка от ворот поворот, а все потому, что не следует боевому магу к приличной девушке в мужья набиваться. Так она, кажется, сказала?

— И кто придумал, что братья должны друг друга поддерживать? — как будто в пустоту спросил я.

— Его подменили в младенчестве, — процедил помрачневший Фраган.

— Какие мы обидчивые. — Филиберта нисколько не тронуло недовольство брата, и он как ни в чем не бывало продолжил: — Ректор ерунду придумал: наша турнирная команда должна иметь в своем составе трех бойцов, одного целителя и одного алхимика. Что за бред? Мы хоть какой-то результат показываем только за счет круга дуэлей, а он…

— А он ректор Сагертской Военной Академии, — прервал я увлекшегося мага. — Отборочные испытания все еще идут, каждый день кто-то новый пробует себя на полосе препятствий и в дуэльном круге. Наша задача — выбрать среди целителей того, кто пусть и не покажет класс в дуэльном круге, но хоть не проиграет вчистую. И алхимика это тоже касается.

— Я должен был догадаться, что ты выступишь на стороне этого глупого решения, — ядовито усмехнулся Фил. — У тебя перед ректором должок, не так ли? Погулял три года и пришел…

— Доказав, что среди студентов нет никого сильней меня. — Вокруг моих ладоней вспыхнул сиреневый огонь. — И как ты помнишь, Филиберт Гильдас, любой студент военки может бросить мне вызов и, в случае победы, вышвырнуть меня из Академии. Хочешь попробовать?

Фил отшатнулся и поднял вверх обе ладони:

— Я не идиот. Но ты не прав. Мы боевые маги, и мы должны показывать класс именно в боевой магии. С тех пор как у нас появилась кафедра военных лекарей, все пошло куда-то не туда. Зато у девчонок на этаже пополнение. Те красотки, синеглазка и рыженькая лисичка. И заселили их в сто четвертую. Ох и визгу сегодня будет!

Резко повернувшись к Филу, я ухватил его за воротник и процедил:

— Только посмей их напугать.

— Ого, — усмехнулся он. — А та белокурая красотка и впрямь тебя зацепила.

— Не злись, — Фраган положил мне на плечо руку, — так вышло, Гарт, что все мозги достались мне. И порой мне за это стыдно. А ты, Фил, поразмыслил бы, о чем подумают девчонки, когда в их спальню ввалится толпа боевых магов? Ты потом замучаешься доказывать, что не хотел ничего нравственно предосудительного.

— Да ну вас, — отмахнулся он. — Напугать куриц, чтоб рысью из сто четвертой слиняли.

— Фил, ты меня плохо понял?

— Нормально я тебя понял, — усмехнулся он. — Вот только ты весь поток собираешься утихомирить?

— Помимо тебя в этой Академии учатся и нормальные люди, — отбрил я. — Фраган, на сегодня есть кто-то из желающих пройти отборочные?

— Трое, — тонко усмехнулся мой друг. — Но знаешь, это будет зверской потерей времени. Волькан Ривелен уже третий раз будет пробоваться.

— Бедолага, — хмыкнул Фил, — надо же такому талантливому алхимику родиться в семье, где ценят только боевые качества. И он все пыжится, пыжится, а толку — ноль.

— Тем не менее мы не можем ему отказать в третьей попытке, — напомнил я.

Сегодня вокруг меня не было лжи. И это заставляло верить, что следующий визит в целительское крыло будет не скоро.

— Давайте на полигон и помолчим. — Фраган всегда хорошо меня понимал. Если бы не он, то пред ясные очи квэнни Горм я бы попадал куда чаще.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Глава 5

Я подскочила на постели с бешено колотящимся сердцем. Ох, Отец-Хаос, Мать-Магия, мне приснилось, что я иллюзорная бабочка и настало мое время принести себя в жертву ради зрелищного фейерверка!