Две башни - Толкин Джон Рональд Руэл - Страница 8

— Меня зовут Бродяжник, — ответил Арагорн. — Я приехал с севера. Я преследую орков.

Всадник наклонился с лошади. Отдав коня другому, который подъехал, спешился рядом с ним, он извлек меч и стоял лицом к лицу с Арагорном, пристально и не без удивления разглядывая его. Наконец он заговорил снова.

— Вначале я подумал, что вы сами орки, — сказал он, — но теперь я вижу, что это не так. Вы плохо знаете орков, если преследуете их таким образом. Они быстры и хорошо вооружены, и их много. Вместо охотников вы стали бы добычей, даже если сумели бы догнать их. Но в вас есть что-то странное, Бродяжник. — Он снова оглядел своими острыми глазами следопыта. — Это не имя человека. И одежда ваша слишком странная. Вы выпрыгнули из травы? Как вы скрылись от нашего взгляда? Вы эльфы?

— Нет, — ответил Арагорн. — Только один из нас эльф — Леголас из лесного королевства в отдаленном Чернолесье. Но мы пришли через Лот Лориен, доброта и подарки госпожи пришли с нами.

Всадник оглядел их с новым удивлением, но в глазах его промелькнуло жестокое выражение.

— Значит, это госпожа золотого леса, о которой говорится в старых сказках! — сказал он. — Говорят мало кто может избежать ее чар. Странные времена настали! Но если вы пользовались ее расположением, значит вы тоже колдуны и чародеи, может быть. — Он повернулся и холодно взглянул на Леголаса и Гимли. — Почему вы молчите? — спросил он их.

Гимли встал и прочно расставил ноги, а руки его ухватили рукоять топора, глаза блеснули.

— Скажите мне свое имя, хозяин лошадей, и я скажу вам свое, — ответил он.

— Что касается этого, — сказал всадник и поглядел сверху вниз на гнома, — чужестранец должен назвать себя первым. Но ладно — меня зовут Эомер, сын Эомунда, я третий маршал Риддермарка.

— Тогда, Эомер, сын Эомунда, третий маршал Риддермарка, Гимли, гном, сын Глойна, должен предостеречь вас от глупых слов. Вы дурно говорите о той, чья красота превышает ваше понимание, и лишь слабый разум может извинить ваши слова.

Глаза Эомера сверкнули, люди Рохана гневно заговорили друг с другом и придвинулись ближе, направив копья.

— Я срубил бы вашу голову вместе с бородой, мастер гном, если бы она не была так низко от земли, — сказал Эомер.

— Он не один, — сказал Леголас, движением, более быстрым, чем взгляд, натягивая лук и накладывая стрелу на тетиву. — Вы умрете прежде, чем успеете нанести удар.

Эомер поднял меч, и все могло бы окончиться плохо, но Арагорн прыгнул между ними и поднял руку.

— Прошу прощения, Эомер! — воскликнул он. — Когда вы будете знать больше, чем сейчас, вы поймете, почему вы разгневали моих товарищей… Мы не несем зла Рохану и его населению, ни людям, ни лошадям. Не выслушаете ли вы наш рассказ, прежде чем ударить.

— Выслушаю, — сказал Эомер, опуская меч. — Но чужеземцы в Риддермарке проявили бы мудрость, если бы в наши сомнительные времена были менее высокомерны. Вначале скажите мне ваше истинное имя.

— Вначале скажите мне, кому вы служите? — возразил Арагорн. — Вы друзья или враги Саурона, Повелителя Тьмы из Мордора?

— Я служу только повелителю Марки, королю Теодену, сыну Тенгела, — ответил Эомер. — Мы не служим власти черной земли, но мы и не в открытой войне с ней; и если вы убегаете от нее, то лучше вам оставить эту землю. На всех наших границах неспокойно, но мы под угрозой, хотя мы хотим только свободы, хотим жить, как жили раньше, оставаясь самим собой, не служа иноземцам, добрым или злым. В лучшие времена мы с радостью встречали гостей, но сейчас непрошенный чужеземец увидит, что мы быстры и жестоки. Давайте! Кто вы? Кому вы служите? По чьему приказу вы охотитесь за орками в нашей земле?

— Я не служу человеку, — ответил Арагорн Эомеру, — но слуг Саурона я преследую в любых землях. Мало кто из смертных знает больше об орках. Орки, которых мы преследуем, захватили двух наших товарищей. В таком крайнем случае человек, у которого нет лошади, пойдет пешком и не будет просить разрешения идти по следу. Не будет он считать и головы своих врагов, разве что мечом. Я не безоружен.

Арагорн распахнул плащ. Эльфийская одежда блеснула, и яркое лезвие Андрила засияло как внезапная вспышка пламени.

— Элендил! — воскликнул он. — Я Арагорн, сын Арахорна, меня называют Элессар, эльфийский камень, Дунадан, потомок Исилдура, сына Элендила, из Гондора. Вот меч, который был разбит и скован вновь. Поможете вы мне или не поможете? Выбирайте быстро!

Гимли и Леголас в изумлении глядели на своего товарища: таким они его никогда не видели. Казалось, он стал выше ростом, в то время как Эомер съежился; в его лице они увидели отражение власти и могущества каменных королей. На мгновение Леголасу показалось, что белое пламя сверкает на лбу Арагорна, как сияющая корона.

Эомер сделал шаг назад и с благоговейным страхом взглянул на его лицо. Потом опустил свой взгляд.

— Действительно необычные времена, — пробормотал он. — Сны и легенды оживают на наших глазах.

— Поведайте мне, господин, — сказал он, — что привело вас сюда? И каково значение ваших темных слов? Уже давно Боромир, сын Денетора, отправился на поиски ответа, и лошадь, которую мы дали ему, вернулась без всадника. Какая судьба привела вас с севера?

— Судьба или выбор, — сказал Арагорн. — И можете передать Теодену, сыну Тенгела: война ожидает его, война с Сауроном. Никто не может жить сейчас так, как жил раньше, и мало кто может сохранить то, что называет своим. Но об этих великих делах мы поговорим позже. Если будет возможность, я сам явлюсь к королю. Теперь у меня срочное дело, и я прошу вас помочь или по крайней мере сообщить новости. Вы слышали, что мы преследуем орков, захвативших наших друзей. Что вы можете сказать нам?

— Что вам не нужно больше их преследовать, — сказал Эомер. — Орки уничтожены.

— А наши друзья?

— Мы не видели никого, кроме орков.

— Это странно, — сказал Арагорн. — Обыскивали ли вы убитых? Не было ли тел, не похожих на тела орков? Они должны быть маленькими, детьми на ваш взгляд; они не обуты и одеты в серое.

— Там не было ни гномов, ни детей, — ответил Эомер. — Мы пересчитали всех убитых, собрали все оружие, потом сложили все тела в кучу и сожгли их, как полагается по нашему обычаю. Пепел все еще дымится.