Выбор (СИ) - Дейс Джули - Страница 37

— Он не будет против, если я буду отсутствовать. Нужен лишь повод, или нет?

— Ты не оставишь меня одного в этом пекле.

— Ты хотел отрываться и развлекаться, что-то поменялось?

— Да, черт возьми, ты зависаешь где-то с девушкой или на тренировке.

— Что мешает тебе сделать то же самое?

Рэн издаёт стон.

— Недосып.

— Не правда. Ты и раньше так вставал. Есть другая причина.

— Ты её знаешь.

— Может, стоит хотя бы попробовать вариант отойти от прошлого? Ну, знаешь, позвать кого-то куда-то, либо без свиданий. В любом случае, ты не маленький мальчик, сам разберёшься. Я же не должен учить тебя этому.

— Что-то я не видел твой вариант отвлечения. Как давно у тебя был секс? В том плане, не где ты и твоя рука.

— Я не играюсь с рукой, — сообщаю я. — Если ты забыл, то последний раз, мои ноги изнасиловала парочка девчонок, а потом я еле избавился от них.

Рэн иронично выгибает бровь. Он вот-вот рассмеется. Я бы тоже согнулся пополам, если бы видел со стороны, как чьи-то ноги насилует парочка излишне возбужденных девчонок. К сожалению, я был на том самом месте жертвы.

— Серьёзно. Это было далеко от понимания прекрасного.

— Они оставили тебе детскую травму?

— Да, черт возьми! — восклицаю я. — Иногда я представляю эту картинку ещё раз и больше ничего не хочу.

— Но, если бы на их месте была Эмма, ты бы был только за.

— Она никогда не будет на их месте.

— С чего ты взял?

— Она даже не пишет мне.

— А ты думал, что она ни с того ни с сего напишет тебе что-то типа: «Привет, как дела? Чем занимаешься? Может, трахнемся сегодня, пока нет моего парня?». У тебя даже была парочка шансов.

— А я говорил, что планирую покувыркаться с ней?

— Не говори, что не хочешь. Она…

— Она? — выгнув бровь, переспрашиваю я, чувствуя, как кровь начинает гореть и поджигать нутро.

— Довольно сексуальна, — завершает Рэн. — Не делай такое лицо, как будто я говорю что-то нереальное. У меня тоже есть глаза.

— Просто не говори это мне.

— Или что?

— Ничего. Я не хочу об этом думать, — фыркнув, сообщаю я.

Рэн улыбается одним уголком губ.

— Говоришь, не играешь с рукой? Может, у тебя вообще не стоит на неё?

— Тебя подменили с Картером?

— Говорю прямо, как есть, пока ты отрицаешь элементарное и очевидное.

— Я ничего не отрицаю.

— Тогда какого черта ты строишь из себя святого?

— Я и есть гребаный святоша, — буркаю, сверля глазами дыру в телевизоре. — Я держал руки при себе, пока она сидела в одном полотенце. Если не появился нимб и меня не приписали к лику святых, я отказываюсь продолжать жить дальше.

— В полотенце? — ошарашено визгает Рэн, хлопая глазами так быстро, что крылья птицы колибри на их фоне кажутся едва подвижными.

— О, а я не упоминал? Круто, да? Она сидела прямо передо мной в полотенце.

— Какого черта она вообще ходила перед тобой в полотенце?

— Я хотел поговорить, а она была после душа.

— И что дальше?

— А дальше она надела это платье, в которым была на тусовке в братстве, когда я должен был отвезти её домой.

— Тоже перед тобой?

— Рехнулся?

— И этой же ночью ты ночевал у них?

— Да, — киваю я.

— И ты, конечно, спал на диване.

— В её кровати.

Рэн начинает хохотать и так, что его хохот плавно перетекает в дикий ржач, который сгибает его массивное тело пополам. Он держится за живот и размахивает головой в разные стороны. Честно, мне и самому хочется смеяться, если бы не хотелось плакать. Я стараюсь выкинуть её образ в полотенце и том платье из головы каждый раз, как только воспоминания врываются в голову. Если говорить до конца, я бы вовсе оторвал себе голову или стёр память.

— Что с тобой не так, чувак? — продолжая смеяться, интересуется Рэн. — Перед тобой была девушка в полотенце… а она спала голой?

— В пижаме.

— Дай угадаю. В шортиках и майке?

— Нет, спасибо Господи.

— И что ты делал? — улыбается Рэн.

— Умолял себя как можно скорее уснуть.

— Нет, серьёзно, у тебя всё в порядке с твоим… э-э, членом?

— Да, если ты переживаешь.

— Тогда какого хрена ты ничего не сделал?

— Потому что не могу.

— Что значит не могу?

— Это означает, что я не хочу с ней спать.

— С какой стати?

— Потому что это не то, что я хочу.

— О, да ладно, не надо.

— Да, я хочу её, но это не означает, что должен в первый же день завалить её.

— А когда планируешь? После свадьбы?

— Смешная шутка.

— Чтобы не хотеть секса, нужно, чтобы кто-то затрахал тебя так, что тошнить будет. У тебя ангельская выдержка или есть подобный вариант?

— И то, и другое.

— В плане?

— В том плане, что секс у меня происходит на льду, у тебя, кстати, тоже. Нас имеют тренера. Думаю, податься в тантрику.

— Да, ещё одно полотенце, и ты забудешь это слово и его значение.

— Может, мы перейдём с меня на тебя? Ничего не слышал из твоей комнаты. Прошёл почти месяц.

— Ты уверен, что хочешь это знать?

— Нет, но какая…

— Да, было пару раз, — сообщает Рэн, перебивая меня на полуслове.

— Отлично, теперь я могу пойти спать?

— Ты уверен, что будешь спать? — усмехается он. — Ты только что вспомнил свой зря прожитый день.

— Я не собираюсь прикалываться с рукой, если ты об этом.

— Тогда найди себе девчонку или вспомни, что ты мужик и что у тебя в штанах.

Поднимаюсь с дивана и плетусь к своей спальне. Рэн что-то добавляет вслед и хохочет, но я не стараюсь его услышать. Это наверняка шутки.

Меньше, чем за минуту, сбрасываю одежду и падаю в кровать, закрывая глаза, но также быстро открываю их и издаю отчаянный вопль вперемешку со стоном. Я вообще не хотел вспоминать тот день, но сейчас в голове только образ Эммы, волосы которой влажные после душа, а капли с них, быстро скатываются по обнаженным ключицам, напоминая моё терпение, которое катится в никуда. Сидеть рядом с ней, чувствовать аромат геля для душа, видеть и понимать, что есть только полотенце — вот он, мой личный ад. Мне должно быть стыдно за свои мысли, но с тем же, понимаю, что стыдиться нечего. Я не гей и не импотент. Конечно, я желаю её каждой клеточкой и фибрами души. Зачем отрицать очевидное? Если бы мои действия обуславливались животными инстинктами, конечно, я мог сбросить на пол всё наполнение столика, чтобы усадить туда её, но уже без полотенца. Я искренне посмеюсь, когда увижу собственное имя в числе святых, а после, его позорное исключение. Я уже устал представлять её. Не было и дня, чтобы я не думал и не фантазировал. Оказывается, моё воображение работает намного лучше, чем можно было подумать. Если бы сейчас Эмму перенесли сюда, вряд ли моё терпение показало свою прилежную сторону, вероятней всего, что вся одежда давно валялась на полу. Я силой заставляю мысли перестать двигаться в подобном направлении. Это не только плоское желание. Есть другое.

Глава 14

— Добро пожаловать, — громко говорит Алестер, чтобы перекричать музыку, которая может оглушить. Из его голоса так и сочится сарказм.

Он делает отмашку, тем самым, приглашая меня войти. Я не смотрю на него. Я смотрю на Эмму, которая вместе с Жаком залезла на столешницу и старается перекричать и одновременно подпевать песне Pink — U + Ur Hand. Они прыгают и активно крутятся, из-за чего я начинаю переживать. Лишь бы она не рухнула и не пробила голову. Карамельные волосы летают из стороны в сторону, а её голос вот-вот сорвётся. Если это и есть рок концерт, то я бы хотел увидеть его в живую, а не голос из колонок. Взгляд скользит по бесформенной майке, которая болтается на ней и с боков открывает лифчик, её край заправлен в короткие джинсовые шорты, которые открывают длинные ноги, неприлично длинные ноги, из-за чего у меня начинает течь слюна сразу с двух уголков губ, а в голове мерцают новые картинки, где они обвиваются вокруг моей талии. И вот я снова прошу себя прекратить. Её кожа блистает под ярким светом и кажется загорелой, словно она только что вернулась с пляжа. Иметь такие ноги и тело — незаконно или слишком опасно. Они только наводят на пошлые мысли. Я давно должен получить все премии за то, как стойко держусь. И чтобы не издеваться над собой, возвращаю взгляд к лицу девушки. Она настолько счастлива, что её улыбка способна лишить зрения всех в стране, и не только в этой. Покрасневшие щёки и блестящие глаза, я почти схожу с ума из-за того, что вижу её такой.