Рыцарь-Дракон - Диксон Гордон Руперт - Страница 81

Никто не отвечал, но и молчание может быть отрицательным ответом.

– Во имя любви, – ответил сам себе Каролинус. – Во имя великой любви, которая охватывает его душу и сердце и становится с этого момента важнее всего на свете. Со всеми нами (я имею в виду тех, кто посвятил свою жизнь магии и носит титул мага) произошло именно это, правда, мы пришли иным путем. Наша великая любовь не оставляет в наших душах места ни для чего другого. Мы занимаем разные положения в этом мире, но существуем всегда как бы вне его – по крайней мере, большинство из нас.

Он снова взглянул на огонь, затем поднял палку и пошевелил костер. Тысячи искр брызнули в разные стороны и закружились в ночном небе.

– Рано или поздно, – проговорил он задумчиво, – многие спрашивают себя, не слишком ли велика цена? Правильно ли я поступал, отказавшись от всех радостей жизни, чтобы постичь то, что я постиг, чтобы понять то, что я понял? И всегда нам приходит один и тот же ответ: да, дело стоило того. Однако с самого начала мы были людьми и останемся ими до самой смерти, поэтому боль от чувства утраты того, чего мы лишились в этой жизни, никогда не покинет нас. Это подобно непреодолимому желанию или голоду, и этим чувством любят пользоваться Темные Силы. Оно похоже на неутолимое чувство голода и жажды у драконов.

Тут он взглянул на Секоха.

– Ты знаешь, что это такое, Секох, – сказал он, и дракон покорно кивнул. Каролинус перевел взгляд на Джима. – Даже тебе, Джеймс, знакомы такие желания: ты ведь был когда-то драконом.

Джим не смог выдержать пристального взгляда этих почти бесцветных голубых глаз.

– Темные Силы пообещали, что у Брайагха всегда будет столько вина, сколько он сам пожелает, и именно это сбило его с пути, – сказал Каролинус. – Даже среди наших величайших мастеров случается, что тоска по тому, от чего пришлось отказаться во имя великой цели, создает как бы трещины, сквозь которые Темные Силы тут же проникают в их разум. Это может случиться и с лучшим из нас. Но никогда еще Темным Силам не удавалось склонить на свою сторону действительно великого волшебника, кроме разве что небольшого успеха с Нивеной, которая обманула Мерлина и своими чарами продержала его на дереве до тех пор, пока он не сдался. Она воспользовалась этим и принесла много зла… Однако те, кто близок к величию, кто уже обладает достаточной властью и мудростью, тем приходится бороться с самыми сильными искушениями: у них есть многое, а отказываться приходится от еще большего.

Каролинус перевел взгляд на Джима, и голос его снова смягчился.

– Вот почему Джеймс, которого мы сейчас видим перед собой, никогда не станет действительно великим волшебником, – заметил он. – Он уже слишком сильно связан с окружающим его миром, он слишком любит его, чтобы отказаться от него. А случилось это еще до его знакомства с искусством магии.

Голос его звучал твердо.

– Однако это к делу не относится, – продолжал он. – Важно то, что Джеймс прибыл сюда из другого мира, который ему знаком хорошо, а вам никогда не понять. Именно эта связь с другим миром, а также знания в области магии превратили его в особенно опасного противника Темных Сил. Может быть, он и не предполагал, что так получится, и не готов к этому. Скорее всего, это игра случая и обстоятельств нашего мира.

Каролинус замолчал и пристально и прямо взглянул на Джима.

– Как-нибудь в другой раз в разговоре с глазу на глаз я расскажу тебе побольше, – пообещал он. – А пока хватит и того, о чем я уже рассказал. Вы все должны знать, кто такой Джеймс. Вы – его Соратники, и от вас многое зависит сейчас, когда Темные Силы ринулись в бой и близки к великой победе, после которой трудно будет что-либо изменить и отобрать у них то, чем они завладеют.

Каролинус снова уставился на огонь и долго колебался, прежде чем продолжать.

– Мне стыдно, что я вынужден говорить это, – сказал он наконец, – но один из подданных моего Царства магов, обладающий огромным могуществом и мудростью, оказался во власти Темных Сил. Вам не надо долго гадать, чтобы понять, кого я имею в виду. Это – Мальвин.

Он посмотрел вокруг, и в голосе его зазвучала неожиданная сила.

– По причинам, о которых я не могу сейчас рассказать вам, – сказал он, – попытки волшебника, равного мне или Мальвину в искусстве магии, вырвать его из лап Темных Сил сопряжены со слишком большой опасностью. С другой стороны, у волшебника меньших способностей вообще нет шансов противостоять Мальвину и Темным Силам. Только тот, кто сильно отличается от всех остальных, пусть и не слишком сильный в магии, но преуспевший в других областях, перед которыми часто бессильны даже Темные Силы, только такой человек может одержать победу в этой борьбе. Поняв это, я, как друг, учитель и мастер искусства магии, которым занимаемся мы оба, решил направить Джеймса предпринять рискованную попытку пойти против Мальвина.

Он на миг замолчал.

– Это я и сделал, – сказал он и посмотрел в упор на Джима. – Обвиняй в этом меня одного, Джеймс, если хочешь. Я сам принял такое решение, даже не посоветовавшись с тобой. Я не предоставил тебе шанса отказаться – это было необходимо в интересах дела. Надо было так поступить, и я решился.

– А Т-темные С-силы з-знают про Джеймса? – заикаясь, спросил Секох. – И сам Мальвин?

– Темным Силам известно, когда я принял решение направить его на борьбу, – отвечал Каролинус.

Он не смог посмотреть в глаза Джиму.

– Нападение на твой замок, Брайен, было их первым ходом в этой игре против него. Им не нужен был замок, им нужно было только убить Джеймса в бою еще тогда, когда он был совсем неопытным, – и в тот момент он был гораздо ближе к гибели, чем вы могли себе представить.

– Джеймс, если бы я знал… – начал Брайен прерывающимся от волнения голосом, но Каролинус прервал его.

– Даже если бы ты знал, Брайен, – заметил он, – это бы ровно ничего не изменило. Нападали не на замок, а именно на Джеймса. С тех пор он несколько раз находился на волосок от гибели, и все в результате происков Темных Сил. Его спасла только ваша защита – защита друзей и Соратников. Они рассчитывали, что ты, Жиль, убьешь его на постоялом дворе, из-за той комнаты.

– О Боже, Джеймс! – взорвался Жиль. – А все мой крутой нрав! Как же тебе после этого полагаться на меня!

– Я всегда буду верить тебе. Жиль, – сказал Каролинус. – Фортуна повернулась к тебе в тот день самым неожиданным образом. Вспомни, когда вы утке стали друзьями и Соратниками, ты спас и Джеймса, и корабль, и всех, кто был на борту, когда судно напоролось на скалу.

– В самом деле. Жиль, – сказал Джим. – Ты ведь спас нас в тот день.

Костер давал мало света, но даже при таком слабом освещении можно было разглядеть, как Жиль вспыхнул от радости и важно уставился на огонь.

– Я приказываю тебе забыть об этом, – сказал Каролинус; Жиль поднял голову, глаза его слегка помутнели. – Некого винить в том, что могло бы произойти из-за Мелюзины, если бы Джеймс не обернулся вновь человеком по пути к ее озеру, когда драконы-обманщики взяли его паспорт и отправили его в это путешествие.

Он повернулся к Джиму.

– Разве не странно, Джеймс, – спросил он, – что во Франции так трудно было найти драконов, пока ты не встретил тех двоих?

– Признаться, это меня действительно озадачило, – отвечал Джим, – но я решил, что либо земли опустошены прошлыми войнами, либо драконы вообще редко встречаются во Франции.

– Ничего подобного, – сказал Каролинус. – Темные Силы не давали тебе вступать в контакт с драконами, попадавшимися на твоем пути до тех пор, пока ты не встретил ту парочку, которая забрала твой паспорт. Но хватит об этом. Давайте я лучше расскажу о другом. Мальвин не был продажным волшебником в течение многих лет, пока Темным Силам не удалось обнаружить его слабое место и захватить его. Я уже говорил об этом. Он стал тосковать по величайшему в мире богатству и власти. Он не осмеливался тратить свой счет в Департаменте Аудиторства на получение желаемого, а потому занялся заурядным грабежом людей, живших рядом с ним.