Рыцарь-Дракон - Диксон Гордон Руперт - Страница 15

Джим увернулся от топора. Он рубанул мечом, но результата не увидел. Сражение показалось ему расплывчатым пятном, и он двигался в нем, автоматически парируя и нанося удары.

Джим увидел на мгновение Арагха; волк не тратил времени на какого-нибудь одного врага – он проворно сновал между людьми, работая челюстями направо и налево и кусая любого, кто оказывался в пределах досягаемости его клыков. Сила его челюстей поистине была устрашающей. Джим видел, как, схватив руку или ногу, они сходились на ней, что означало: длинные зубы Арагха, пронзив плоть, перекусывали даже кости его жертв. Так что, ясное дело, если кто подворачивался волку, то о своей руке или ноге этот несчастный мог забыть.

Затем, совершенно внезапно, Джим обнаружил, что находится на маленьком пятачке, а вокруг кипит основное сражение. Захватчики, его всадники и еще какие-то люди – судя по доспехам, вроде бы стражники, но Джим никак не мог признать их, так что решил, что это люди Брайена, решившиеся на вылазку из замка, – сновали вокруг него. Но почему-то в этот момент никто не нападал на него. Это было просто нелепо.

…Яростный низкий рев мгновенно прервал недолгое бездействие Джима. Он как раз вовремя обернулся и поднял щит, чтобы отразить удар громадного топора. Перед ним стоял чернобородый главарь шайки грабителей.

Металл выдержал, зато Джим едва не рухнул на колени; такого мощного удара он никак не ожидал и устоял лишь каким-то чудом. Именно об этой «шероховатости» в его защите и твердил ему Брайен. Джим пока не научился подставлять щит под удар так, чтобы изменять направление удара меча или топора, сбивая его в сторону. Он просто ставил щит между собой и противником, будто пытаясь оттолкнуть назад его оружие.

Щит прогнулся, но все же еще мог служить защитой. Однако руке пришлось платить за все. Она онемела от кончиков пальцев до плеча, и следующий удар топора наверняка выбьет щит из его слабой руки. До Джима вдруг дошло, что его противник, пожалуй, ничуть не меньше его ростом, а весу в нем где-то фунтов на пять побольше, да к тому же и топор его был потяжелее меча, которым Джиму теперь приходилось еще и защищаться.

Топор снова взметнулся над его головой, но в последний момент сменил направление и нацелился на ногу. Джим инстинктивно подпрыгнул.

Он мог по праву гордиться своими тренированными мышцами. Топор рассек воздух под ногами. Чернобородый держался позади Джима. Он явно искусно управлялся со своим тяжелым оружием, но никогда еще не сталкивался с человеком, который, надев рыцарские доспехи, скакал бы, как паяц на веревочке.

Джим увертывался, приседал, прыгал, а противник продолжал промахиваться. Джим все искал подходящий момент, чтобы воспользоваться мечом, но враг был слишком ловок, чтобы дать ему хотя бы один шанс. Джиму было не до того, чтобы разглядывать поле битвы: его беспокоило лишь одно: удастся ли ему прорвать оборону противника и найти лазейку для своего меча прежде, чем какой-нибудь разбойник со стороны вонзит ему самому клинок между лопаток.

Чернобородый сделал вид, что решил внести некоторое разнообразие в свой репертуар, и взмахнул топором, целясь Джиму в голову, однако в последний момент вновь опустил топор, чтобы подрубить ему ноги.

То ли он забыл, что произошло давеча, то ли решил, что Джим начал уставать и не сможет подпрыгнуть еще раз, спасаясь от острого топора, – этого Джим так и не узнал. Знал он лишь то, что мог бы прыгать целый день. В проткнем мире, когда его не видели члены команды соперников, он часто делал перед зеркалом одно упражнение, которое состояло в том, что он, подпрыгнув, касался руками пальцев вытянутых ног. Он решил подпрыгнуть на этот раз так, чтобы его ноги оказались на уровне головы чернобородого. Но вдохновение оставило его. Джим только взбрыкнул обеими ногами.

Его врагу отчасти повезло. Унаследованные Джимом от прежнего барона стальные доспехи не охватывали ступней. Однако челюсти чернобородого хватило и каблуков сапог, которыми Джим таки ухитрился достать его.

Джим легко приземлился.

Чернобородый не был бы человеком, если бы такой удар не оглушил его. Когда Джим снова повернулся к врагу лицом, тот все еще стоял, опустив топор, и глаза его вконец съехались на переносице.

Джим, впрочем, был слишком возбужден, чтобы заметить такую мелочь. Он знал, что на кон поставлена его жизнь, а враг до сих пор не выпустил из рук оружия, которое может поразить его одним ударом. Не задумываясь ни на минуту, он почти рефлекторно вонзил меч в грузное тело, защищенное только кожаной кольчугой.

Клинок вошел с какой-то удивительной легкостью, и атаман рухнул замертво.

Джим никак не мог отвести от него глаз. Будучи в теле дракона Горбаша, ему доводилось убивать людей, но сейчас он, человек, убил другого человека: чернобородый был бесповоротно мертв.

Джим очнулся как раз вовремя, чтобы увернуться от удара меча слева. Скорее рефлекторно, чем по здравом размышлении, он опять уклонился от сверкающего лезвия. В бой с Джимом вступил длинный и толстый седовласый воин; меч Джима опустился на его руку и перерубил ее пополам. Противник упал на колени и прижал к груди культю, пытаясь остановить хлещущую ручьем кровь.

Благодаря этому Джим получил передышку и смог оглядеться.

Сражение продолжалось, но дела защитников замка были из рук вон плохи. Ни сэра Брайена, ни Арагха он не увидел, но те, кого он поначалу принял за людей из замка Смит, вступили в бой; некоторые из них бились с двумя или тремя защитниками сразу. Вдруг Джим оторвался от своих наблюдений. Его щит, хоть и помятый, но все же способный еще послужить верой и правдой, валялся в двух шагах от него. Как это ни странно, тот пятачок, на котором он столкнулся с чернобородым, оставался по-прежнему островком затишья в пылу битвы. Джим терялся в догадках: наконец он решил, что атаман, видимо, приказал своим бандитам не вмешиваться, пока они сражаются один на один, а те подчинились. Затем им пришлось тоже взяться за оружие, так что только тот вояка, которому Джим только что отсек руку, отважился вылезти на этот пятачок.

Неподалеку от него сразу двое разбойников насели на стражника из замка Маленконтри. Джим подобрал щит и бросился ему на помощь. Он атаковал одного из бандитов, и под его натиском тот было попятился. Однако этот тип был почти столь же ловок, сколь и он сам: не то чтобы он мог подпрыгивать так же легко, как Джим, но уворачивался от ударов он ничуть не хуже барона Ривероук-и-Маленконтри. Джим в опьянении битвы легко теснил врага и думал лишь о том, как прикончить его. Сам он был в полных рыцарских доспехах, а его противника защищали лишь кожаная куртка и меч. Не удивительно, что другие бежали, подумал Джим.

Он задумался, а враг, увернувшись от удара меча, неожиданно рванулся вперед, остановился и с силой ударил Джима коленом в пах. Тот упал на землю и скрючился от боли. Разбойник поднял меч: кончик его короткого клинка тускло поблескивал в нескольких дюймах от лица Джима.

– Сдавайся! – пронзительно выкрикнул грабитель. – Сдавайся, или я перережу тебе горло!

На мгновение Джима окутал туман боли, однако, даже несмотря на это, до него дошло, что, судя по его доспехам, он должен казаться богачом, способным заплатить за себя выкуп. Что ж, выкуп так выкуп, как-никак он – владелец Маленконтри, так что… Однако прежде, чем он ответил, вопрос был решен без его участия.

Глухой удар, и из груди противника на несколько дюймов высунулась стрела. Человек задохнулся, упал на спину и больше признаков жизни не подавал.

Джим было решил, что Дэффид чудесным образом избавился от перелома ключицы и теперь посылает в гущу сражения стрелы со скоростью пулемета из эпохи Джима, – что ни говори, а на такое способен только Дэффид.

И тут Джим приметил еще кое-что. Во-первых, захватчики побросали оружие и отступали к кромке леса за замком Смит. Когда толпа рассеялась, Джим разглядел, что, во-вторых, Арагх и сэр Брайен целы и невредимы, а кроме того, от леса к замку бежали лучники в коричневых кожаных куртках; время от времени то один, то другой останавливался, натягивал тетиву и выпускал стрелу, а затем снова пускался в путь: так и бежали они, останавливаясь время от времени, но с каждой минутой все ближе и ближе подходили к полю сражения.