Рождественский подарок - Арсаньев Александр - Страница 31

– Вы и впрямь пошли на поправку, – заметил я.

– Стараниями вашей индианки, – ответила княгиня Титова.

Она уселась в кровати, Грушенька подложила ей под спину предварительно взбитую подушку.

– Как же я устала! – покачала головой Ольга Павловна. – Совсем превратилась в старую развалину, – вздохнула она. – То ли дело раньше?! – посетовала княгиня. – Мы познакомились с Николаем Николаевичем, когда он вернулся из Польши, – пустилась Титова в воспоминания. – Il me faisait ta cour, – улыбнулась она.

Говоря откровенно, мне трудно было представить, чтобы за ней кто-нибудь «волочился». Однако я оставил свое мнение при себе.

– И часто Николай Николаевич в Польше бывал? – поинтересовался я.

– Часто! – махнула рукой больная. – Он у меня вообще путешествовать любил… Кстати, – интригующе улыбнулась она, – вы знаете, Яков Андреевич, – обратилась ко мне Титова, – что князь состоял в ордене вольных каменщиков?

– Вам и об этом известно? – удивленно осведомился я, невольно оглядываясь по сторонам. Я заметил, что Агастья заинтересованно уставился на меня.

– Да, – кивнула княгиня, – иногда он пускался в откровения…

Признаюсь, мне трудно было себе представить, насколько князь Николай Николаевич был откровенен с княгиней. Однако я подозревал, что она имела некоторое влияние на мужа.

– Одно время, – продолжала Титова, – он даже примкнул к какой-то тайной польской организации… Правда это было уже спустя лет двадцать после нашей с ним свадьбы, – сказала она, – дай Бог памяти, году… в тысяча восемьсот десятом.

– В самом деле? – искренне заинтересовался я. – А к какой именно, вы случайно не знаете?

– Ну… – задумчиво протянула княгиня, оправляя кружево на манжетах. Ольга Павловна наморщила лоб, пытаясь припомнить название, – по-моему… Нет, не помню! – огорчилась она.

Неожиданно меня осенило:

– Случаем, не к «Восточной звезде»?

– Боюсь соврать, – проговорила княгиня Титова, – но, кажется, да!

– О чем это вы ведете речь? – спросил Агастья.

– О! – воскликнула Мира. – Это большая тайна! Нечто вроде наших ведических ритуалов, – объяснила она и что-то шепнула ложному брахмачарину на ухо. Агастья сделал понимающее лицо, собрал свои лекарские принадлежности в маленький черный саквояжик и вышел вместе с Мирой из комнаты Ольги Павловны.

– Ох уж мне эти тайны! – усмехнулась княгиня. – Я никогда не одобряла в этом вопросе князя, – проговорила она. – Хотя, – Ольга Павловна задумалась, – говорят, что сам Александр I втайне принадлежал к Великому польскому востоку…

До меня тоже доходили эти слухи, поговаривали, что Император даже делал весьма щедрые пожертвования на нужды польского братства. Однако в настоящее время государственная политика несколько изменилась…

– Но это было довольно давно, – заметил я.

– Да, – согласилась Ольга Павловна, – Николай Николаевич тоже в корне изменил свои взгляды!

– Но вы говорили, что ваш супруг не посвящал вас в государственные дела…

– Я вам не доверяла, – призналась княгиня. – Но ваша протеже спасла мне жизнь!

Мысленно я возблагодарил мою милую Миру, которая, можно сказать, рискуя собственной жизнью, повела себя исключительно мудро.

– И каковы же были взгляды вашего мужа? – вкрадчиво поинтересовался я, моля Всевышнего о том, чтобы княгиня Титова не замолчала.

– Ну… – княгиня Ольга Павловна закашлялась, – вы как друг покойного Николая Николаевича знаете, наверное, – она пристально посмотрела в мою сторону, – что Государь, поддерживая польских масонов, преследовал цель слияния Литвы и Польши?

– Разумеется, – уверенно ответил я. Хотя, если быть до конца откровенным, то следует сказать, что мне об этом деле было почти ничего не известно, потому как о Виленских ложах я имел весьма скудное представление.

– Так вот, – продолжала княгиня Ольга Павловна, – польско-литовская масонская уния состоялась, но в планы нашего Императора больше не входило расширение Царства Польского, – вдова снова откинулась на подушки, у нее заныла спина. – Николай Николаевич одним из первых усомнился в правильности этой политики, – добавила она, переведя дух, – а Его Императорское Величество Александр Павлович всегда прислушивался к мнению Николая Николаевича, который к тому времени уже вступил в ряды петербургской ложи «Астреи», – печально вздохнула княгиня, – которая имела своими намерениями подчинить себе Литовские ложи…

– Вы так осведомлены! – изумился я.

– Николай Николаевич держал меня у себя в наперсницах, – горько усмехнулась Титова. Я заметил, что на глаза у нее вновь стали наворачиваться слезы. Мне не хотелось расстраивать княгиню, но я не мог прекратить этот разговор.

Мне пришло в голову, что Гродецкий вполне мог из-за всего выше перечисленного иметь зуб на покойного князя.

– Вы рассказали мне очень интересные вещи, – произнес я в ответ.

– Да полноте, Яков Андреевич, – отмахнулась княгиня, – мне же известно, что и вы каким-то образом причастны ко всему этому, – сказала она. – Ведь вы – масон? – Ольга Павловна посмотрела на меня в упор своими темными, внимательными глазами.

– Да, – честно ответил я.

– Вы полагаете, что князя убили из-за того, что он принадлежал к этому вашему тайному братству? – строго спросила княгиня.

– Я не могу сейчас ответить на ваш вопрос, – сказал я княгине. – К тому же, – добавил я, – вам сейчас очень вредно волноваться! Дайте всему свой срок, и все вскорости встанет на свои места. Как известно, все тайное рано или поздно становится явным!

Я поблагодарил Ольгу Павловну за то, что она сочла возможным уделить мне внимание, пожелал ей скорейшего выздоровления и откланялся с твердым намерением осмотреть архив Николая Николаевича. Я даже питал надежды на то, что княгиня Титова сама соизволит вручить мне от него ключ.

Надежды меня не обманули. Я попросил мою Миру посодействовать мне в этом вопросе.

– Вы собираетесь обыскивать княжеский кабинет? – изумилась она. – А если вас застанет за этим делом Лаврентий Филиппович?!

– Тогда не сносить мне головы! – усмехнулся я.

– Вы все шутите, Яков Андреевич, – покачала головою моя индианка, – а я за вас очень переживаю, – укоризненно проговорила она.

– И напрасно, – ответил я, нежно коснувшись рукою ее щеки.

– Пока мне еще ничего не угрожает!

– Что вы хотите отыскать в кабинете Титова? – осведомилась она.

– Доказательства! – воскликнул я.

– Какие еще доказательства? – поинтересовалась Мира.

– Вины Гродецкого, разумеется, – ответил я.

Мира исполнила мою просьбу. Княгиня Ольга Павловна не сумела перед ней устоять, и я оказался обладателем заветного ключа от княжеского кабинета.

Я повернул ключ в замке, скрипнула дверь, и мне удалось войти в эту святая святых имения Титовых. Кабинет князя Николая Николаевича оказался просторной, светлой комнатой, изысканной и со вкусом обставленной. Я зажег несколько свечей в бронзовых канделябрах и принялся, наконец, за дело.

Я искал подтверждение того, что князь Титов где-то перешел дорогу пану Гродецкому, который, как я подозревал, мнил себя патриотом и спасителем отчизны.

Стены комнаты были затянуты нежно-голубым шелком с акварельной китайской росписью. Возле одной из них примостился ломберный столик, на котором красовался светильник с лепным золоченым обрамлением в виде вьющихся побегов, и стулья из мастерской господина Гамбса. Такие же совсем недавно я приобрел у этого знаменитого петербургского мебельщика для своего кабинета.

У окна стоял красивый, дорогой секретер из наборного дерева.

К нему-то я первым делом и направился.

Мои ожидания не обманули меня: в секретере и в самом деле располагался архив князя Титова. В частности, это была его личная и государственная переписка. Однако сколько я не рылся в этих бумагах, но так и не обнаружил ничего, что хоть как-нибудь указывало бы на связь Николая Николаевича с Гродецким или на его отношение к вопросу о воссоединении Польши с Литвой.