Рождественский подарок - Арсаньев Александр - Страница 25

Мира положила красивую голову мне на плечо.

– Яков Андреевич, – сказала она, – но в этом доме должно случиться убийство…

– Оставь эти глупости, – отмахнулся я. Но мне самому стало не по себе, потому как обычно пророчества моей предсказательницы сбывались!

Не прошло и часа, как дверь Мириной комнаты снова оказалась открытой. Я подумал, что Лаврентий Филиппович Медведев, если бы только узнал, сколько раз за сегодняшний день его обвели вокруг пальца, с горя бы застрелился.

– Никита Дмитриевич! – обрадовался я.

– Я не мог не прийти вам на помощь, – улыбнулся Сысоев.

Следом за ним вошли Грушенька и Золотой дракон.

– Кстати, – добавил Никита Дмитриевич, – я должен вам еще кое-что рассказать…

– Что-то случилось? – встревожилась Мира.

– Я бы так не сказал, – пожал плечами Сысоев. – Но я случайно подслушал один разговор!

– Какой? – насторожился я.

– Мери-Энн говорила с каким-то мужчиной, и мне показалось, что это был голос Гродецкого… – ответил он.

– Ну, рассказывайте скорее! – воскликнула Мира.

– Около двух часов назад, – начал Сысоев, – перед тем, как Мери-Энн повела детей в столовую, я проходил мимо ее комнаты. Мисс Браун с кем-то определенно ссорилась!

– С Гродецким? – осведомился я.

– Кажется, да, – кивнул Сысоев, – но я не до конца в этом уверен.

– О чем они говорили? – спросила Мира.

– Кажется, речь шла о жемчужине, – ответил Никита Дмитриевич.

– О жемчужине? – не поверил я. Это было бы для нас слишком большой удачей!

– Да, – подтвердил Сысоев, – мужчина обвинял Мери-Энн, что она разыграла спектакль с ее исчезновением так мастерски, что он ей даже поверил. Якобы мисс Браун так всполошилась, обнаружив, что драгоценность пропала, что выбежала на лестницу, оставив открытой дверь…

– Припоминаю, – заметил я. – Однажды дверь в ее комнату и впрямь оказалась открытой. Это было как раз тогда, когда неизвестный ударил меня по голове!

– Вот-вот, – согласился Никита Дмитриевич, – мужчина, кажется, и об этом упоминал… Потом он сказал, что англичанка спрятала жемчужину за корсажем своего платья, чем и поставила под удар все дело. Мужской голос обвинял мисс Браун и в том, что из-за нее может рухнуть весь их тщательно разработанный план! Но Мери-Энн продолжала упорствовать и отказывалась ему отдать жемчужину…

– Так вот, значит, почему, жемчужину не подбросили мне вместе с платком! – заключила Мира. – Как жаль, – вздохнула моя индианка, – что вы не можете сказать нам наверняка, с кем разговаривала мисс Браун!

– Да, – кивнул Никита Дмитриевич, – жаль! Но я не видел этого господина. К тому же они говорили очень тихо, хотя и на высоких тонах! И потом я не мог рисковать…

– Вы поставили в известность Медведева? – осведомился я.

– Пока еще нет, – ответил Сысоев, – но собираюсь это сделать незамедлительно! Он должен допросить англичанку! И выяснить, наконец, что происходит в имении!

– Вы правы, – ответил я. – А то что-то Лаврентий Филиппович замучился гоняться за призраками!

– Груша! – обратился я к ключнице. – Вы подтвердите квартальному все то, что нам здесь рассказывали? – осведомился я. – В том числе и то, что теряли ключи перед тем, как княгиня получила то злополучное анонимное письмо?

– Да, – вздохнула она. Я чувствовал, что ей совсем не хотелось и дальше участвовать в этом деле.

– Кстати, – спросил я Кинрю, – ты расспросил маленького Сашу?

– Конечно, – подтвердил Золотой дракон, – он сказал мне, что нашел ключи в комнате своей гувернантки…

Не успел японец договорить, как в коридоре послышались шаги и громкие голоса. Я различил даже бас Лаврентия Филипповича Медведева и его шаркающую, тяжелую походку.

– Кажется, мы попались, – усмехнулся Никита Дмитриевич.

– Похоже на то, – согласился я.

Мой Золотой дракон встал в какую-то одному ему известную боевую стойку. Сысоев опасливо покосился в его сторону, но промолчал.

– Что здесь происходит? – воскликнул квартальный, которого как обычно, с недавних пор, сопровождал Гродецкий. – Что это за сборище? – осведомился он.

– Это не сборище, – поправил его Никита Дмитриевич, – а…

– Впрочем, это не важно, – не слишком вежливо прервал его Медведев. Хорошими манерами Лаврентий Филиппович особенно-то никогда и не отличался. – У меня для вас, господа, сногсшибательная новость! – добавил он.

Мира присела на канапе, ничего хорошего она от Лаврентия Филипповича не ожидала.

– Что случилось? – дрожащим голосом осведомилась индианка.

– Мисс Браун мертва, – немного помедлив ответил Медведев.

– Я так и думала! – всплеснула руками Мира. – Я знала, что одним убийством в этом доме не ограничится!

– Да, но мы-то будучи взаперти никак не могли этого сделать! – воскликнул я.

– Что-то я не заметил, что вы – взаперти! – буркнул Лаврентий Филиппович. – Я из этого лакея продажного всю душу вытрясу! – воскликнул он.

– Я могу поручиться за Якова Андреевича и за Миру, – уверенно произнес управляющий. – Они ни разу не покидали этой комнаты!

– Еще бы, – язвительно заметил Медведев, – ведь вы не давали им скучать! Для вас-то полиция не указ, – развел он руками.

– Что произошло с Мери-Энн? – холодно осведомился Кинрю с окаменевшем лицом. Одному Богу было известно, что творится у него на душе.

– Ее обнаружила горничная, – ответил Медведев, – англичанка либо упала, либо, что наиболее вероятно, ее толкнули. У нее рассечен висок, – добавил Медведев, – судя по всему, падая, она ударилась об угол комода. Так что я вынужден перед вами извиниться, – с трудом выдавил он из себя. – Мне кажется, вы не имеете к этому убийству никакого отношения, а следовательно, – заключил Лаврентий Филиппович, – и к убийству князя Николая Николаевича, – если, конечно, это не два совершенно отдельных преступления, что представляется мне весьма сомнительным…

– Ну, слава Богу! – воскликнул я. – Лаврентий Филиппович, вы, наконец-то, вняли голосу разума!

– Я тоже должен принести вам свои извинения, – сказал Гродецкий. – Я подозревал вас в убийстве, – его голубые глаза смотрели на меня прямо в упор.

– Что же… – проговорил я задумчиво, – мы принимаем ваши извинения. Не правда ли, Мира?

Индианка кивнула.

Станислав Гродецкий шепнул мне на ухо, что нам надо с ним обязательно переговорить.

– О чем же? – спросил я обескураженно.

Тогда Станислав проделал рукою один из тайных масонских знаков, чем привел меня в еще большее изумление. Мне не оставалось ничего другого, как проследовать за ним в коридор, потому что мое заточение с легкой руки Медведева закончилось.

– Я вас не понимаю, – сказал я Гродецкому, как только мы остались одни.

– Давайте побеседуем о деле, – предложил он. Признаюсь, мне тоже очень хотелось поговорить с ним толком.

– Итак, – начал я. – Что же вы хотели сказать?

– Я не отвечал на ваши знаки, – ответил Гродецкий с достоинством, – потому что подозревал вас в убийстве. Из-за вашей… связи с этой индианкой, – добавил он.

– Но братья должны оказывать друг другу всяческое содействие, – ответил я.

– Да, – согласился Станислав, – однако князь Николай Николаевич Титов также был нашим братом, – добавил он. – Я полагал необходимым сначала к вам присмотреться, Яков Андреевич…

– И для этого, – усмехнулся я, – вам понадобилось размахивать у меня перед носом вашим дуэльным «кухенрейтором…»

Мне невольно вспомнился господин Колганов, с которым Гродецкий был намерен драться, как только метель позволит ему покинуть пределы княжеского имения.

– Я же уже принес вам свои извинения, – несколько раздраженно заметил Гродецкий.

– К какому ордену вы принадлежите? – осведомился я.

– К «Восточной звезде», – нехотя ответил Станислав Гродецкий. Он продолжал смотреть на меня своими холодными глазами в упор. От его взгляда мне делалось не по себе, словно я вынужден был терпеть на себе взгляд какого-нибудь удава. Это ощущение было сродни тому, что мне пришлось некогда испытывать в джунглях. Пожалуй, только моя Мира поняла бы меня.