Лорд 3 (СИ) - Баковец Михаил - Страница 22

— Выедем через северную окраину.

— Енто ж какой крюк выйдет, — покачал головой Прохор. — Да и дороги гадкие, долго ехать будем.

— Ничего, пускай. Зато немцам лишняя задача будет и меньше шансов, что шумиху свяжут с нами. Ради такого я согласен день потерять.

— А то ж, — широко улыбнулся беролак, демонстрируя белоснежный оскал крупных зубов. — Я за ради того, шоб нагадить немчуре, ползком сто вёрст сделаю.

Пока ехали по городу, то трижды были остановлены патрулями из солдат с крупными жетонами в виде полумесяца, болтавшихся у них на шее. И каждый раз они вытягивались в струнку, «прочитав» мои документы, пучили глаза, демонстрируя рвение, и всем своим видом показывали, что не желают мешать мне следовать дальше. «Проверив» документы у меня одного и услышав мой приказ не приближаться к грузовикам и автобусам, патрульные желали только одного, чтобы мы поскорее уехали подальше от них.

«Интересно, что они там «прочитали» такого страшного, что их так трясёт? — подумал я после третьей проверки. — Хоть бери и спрашивай».

Было ещё кое-что.

Проезжая по одной из улиц я увидел большую вывеску рядом с дверью одного из двухэтажных кирпичных домов. Она гласила на русском и немецком языках: «дом красавиц».

— Алексей, что это? — спросил я у Тишина. Он точно должен быть в курсе этого места.

Тот от моего вопроса сильно скривился:

— Дом терпимости. Бордель.

— А-а, — протянул я, — ясно.

А Алексей продолжил, хотя я и не просил подробности. Он говорил тихо, но быстро и резко, словно вырубая слова.

— Туда девушек наших набирают. Кого-то принудительно, другие приходят, чтобы не умереть от голода или накормить семью. Ещё немцы выпустили циркуляр, что за заражение позорной болезнью виновник подвергается серьёзному наказанию. Но наказывают почти всегда только девушек. Хотя все болезни приносят в бордель сами же немцы или их пособники. Больных сначала отправляют в тюрьму. Оттуда только две дороги: в концлагерь или в яму за город, где каждый день народ расстреливают.

— Твари, — тихо сказала Маша. — Какие же они твари.

Дальше мы ехали молча. Немцы словно звериным чутьём ощущали наш настрой и больше не останавливали автоколонну.

Уже на выезде увидели, как несколько полицейских тащили двух женщин из сгоревшего дома, от которого остались закопчённые кирпичные стены и несколько обугленных балок с искорёженными от жара кусками кровельного железа.

— Киррлис, — умоляюще сказала Маша.

— Стой, — почти одновременно с ней обратился я к водителю-немцу, которого контролировал с помощью ментального амулета. Даже если бы девушка или кто-то другой ничего не сказал, я бы всё равно не проехал бы мимо творящейся расправы над беззащитными женщинами. — Прохор, разберись. Только тихо.

— Всё будет аккуратно, лорд, — рыкнул он и выскочил из автобуса ещё до того, как тот остановился. — Хальт! — громко крикнул он полицейским, который принялись избивать ногами одну из пленниц, которая поскользнулась, не удержалась на ногах и упала на землю. Те при виде немца с офицерскими погонами бросили своё мерзкое занятие и приняли стойку «смирно». Их вторая жертва, оставленная в покое, опустилась на землю рядом со своей спутницей. Просто села на колени и обхватила рукам плечи, прикрытые лишь рваной и грязной рубахой.

Двое оборотней сдвинули форточки на окнах автобуса и приготовили «наганы» с навинченными устройствами для бесшумной стрельбы. Расстояние до ренегатов было не меньше пятидесяти метров, достаточно далеко для прицельной стрельбы из револьвера, но только не для полуэльфов. А я использовал амулет для усиления чувств, чтобы обострить слух и послушать, что скажут полицейские беролаку. Лично вмешиваться в предстоящую драку не собирался. Зачем, когда рядом со мной внушительный отряд великолепных воинов с магическими амулетами?

— Кто это? — спросил полицейских Прохор, даже не став коверкать язык. Впрочем, вряд ли у предателей зародилась бы мысль о переодетом красноармейце, когда рядом стоит внушительная автоколонна, полная солдат в немецкой униформе. К тому же дело происходило пусть и на окраине, но аж в самом Минске.

— Эта бандитка, — один из ренегатов указал на женщину, что недавно он с товарищами избивал. — А эта попыталась её спрятать. У-у, стервь! — и замахнулся на неё винтовкой.

— Отставить! — рявкнул Прохор.

— Яволь! — вытянулась троица перед ним. Беролак от бешенства, которое с трудом сдерживал, прорычал, использовав способность оборотня, давящую на жертву страхом, заставляющим у той отниматься ноги и темнеть в глазах. Предателям сейчас было тяжко. Удивительно, как они вообще ещё стоят на ногах, а не валяются на земле в позе эмбриона и не скулят от ужаса.

— Сколько их было? Вас только трое? Где остальные? Ушли за прочими женщинами? — забросал их вопросами Прохор.

— Был только мужик ещё, еёшний муж, — дрожащим голосом ответил полицейский. — Больше никого. Он оказал нам сопротивление, и мы его того самого, штыком в брюхо пару раз пырнули. И нас трое было, мы патруль…

Дальше слушать его беролак не стал. Ударил сразу с двух рук. В одной блеснуло лезвие ножа, которое вошло в шею пониже уха крайнему справа ренегату. Пальцы левой сомкнулись на горле полицейского, стоящего слева. Далее последовал рывок и… Прохор уронил под ноги окровавленный кусочек плоти, а полицейский упал на землю, обливаясь кровью из страшной раны. Секундой позже беролак шагнул вперёд и ударил лбом в переносицу последнему врагу, застывшему перед ним, как мышь перед змеёй. Удар оборотня был настолько силён, что противник отлетел назад на пару метров, упал наземь и затих без движения.

— Прохор, тащи их сюда! — крикнул я, потом бросил взгляд на окружающих. — Помогите ему и скиньте тела в яму какую-нибудь, чтобы они не бросались в глаза.

Сразу пятеро оборотней выскользнули из автобуса и метнулись к месту расправы над предателями.

— Нет, отпустите, не надо, — неожиданно закричала одна из женщин, когда её взял на руки Прохор. И попыталась вырваться, но сил у неё практически не было. Так, потрепыхалась немножко и обвисла на руках мужчины.

— Всё хорошо, милая, мы свои, мы партизаны, — принялся увещевать её Прохор. — Заберём тебя в свой отряд, там подлечим.

— Костя, там Костя, помогите ему, — всхлипнула женщина. — Он ранен только, врач ему нужен.

— Глянь, — произнёс Прохор, посмотрев на оборотня, пришедшего ему на помощь. Тот кивнул и бегом умчался в развалины домов, откуда полицейские вывели пленниц. Через минуту он выскочил наружу и отрицательно помотал головой. Человек был мёртв… хотя, раз боец остался на месте, то муж женщины тяжело ранен и амулет ему не помог. Пришлось выбираться мне наружу и отправиться осматривать неизвестного Костю лично. За мной устремилась Мария и двое оборотней, волколак и беролак. Проходя мимо полицейских, которых бойцы пристроили в яму и сейчас забрасывали кусками горелого железа и обугленными обломками досок, я поинтересовался их состоянием.

— Мертвы все, — ответил один из оборотней.

— М-да, жаль… Вот что, отыщите как можно быстрее какого-нибудь немца или полицая и тащите сюда. Живого. И сделайте это без шума.

— Выполним.

Увы, но моя помощь Косте не понадобилась. Когда я оказался рядом с ним, то он уже агонизировал. Полицейские нанесли ему несколько ударов прикладами по голове и проткнули штыками. Результат: разбитый череп, пробитая селезёнка, лёгкое и печень. Он умер на моих глазах спустя минуту после моего появления.

— Заверните тело во что-то — возьмём с собой и похороним в лесу. И сообщите, что живой пленник уже не нужен, — произнёс я.

Вернувшись в автобус, я усыпил обеих женщин, чтобы не мучить их длительной дорогой и переживаниями. Затем использовал на каждой лечащие чары и надел на них целебные амулеты.

*****

— У меня был приказ! Приказ, господин майор! — закричал с надрывом избитый капитан отдельного автомобильного батальона, на грузовиках которого увезли драгоценные трофеи, собираемые в Минске несколько месяцев чуть ли не со всей Белоруссии. — Я не знаю, куда он делся! Спросите кого угодно…