Необычайные приключения на волжском пароходе - Толстой Алексей Николаевич - Страница 1

Толстой Алексей Николаевич

Необычайные приключения на волжском пароходе

А.Толстой

Необычайные приключения на волжском пароходе

Авантюрная повесть

Теплая ночь на Волге. От пристани наверх уходят в темноту деревянные лестницы. Там на полугоре - одинокий фонарь, облепленный ночными бабочками, нежилые амбары, заколоченные лавки частников, часовня с вывеской Церабкоопа, подозрительная темнота грязных переулков. Тихо - ни шагов, ни стука колес в этот час. Пахнет рекой, селедочным рассолом и заборами, где останавливаются.

На реке тишина. Постукивает динамо на пароходе.

Освещен только капитанский мостик и широкий проход на нижнюю палубу. На воде - красные огоньки бакенов.

Редкие, скупые звезды перед восходом луны. На той стороне реки - зарево строящихся заводов.

Простукала моторная лодка,, ленивая волна мягко плеснула о смоляной борт конторки, у мостков заскрипели лодки. В освещенном пролете парохода появился капитан в поношенной куртке - унылое лицо, серые усы, руки за спиной... Прошел в контору, хлопнул дверью.

И вот вдали по городским улицам вниз покатились железом,о булыжник колера пролетки. Некому прислушаться, а то стоило бы: лошадь, извозчик и седок сошли с ума... Кому, не жалея шеи, взбредет на ум так нестись по пустынному съезду?

Из-за селедочных бочек вышли два грузчика: в припухших глазах равнодушие, волосы нечесаны, лица - отделенные от напрасной суеты, биографии - сложны и маловероятны. Лапти, широкие, до щиколоток, портки из сатина, воловьи мускулы на голом животе. Слушают, как в тишине гремят колеса.

- Этот с поезда, - говорит один.

- Пьяный.

- Шею хочет сломать.

- Пьяному-то не все одно?

Шум сумасшедшей пролетки затихает на песке набережной, и снова уже близко колеса грохотнули и остановились.

- Доехал.

- Пойдем, что ли...

Ленивой походкой грузчики пошли наверх. Навстречу им, вниз по лестницам, замелькали круглые икры в пестрых чулках, покатился крепкий человек в несоветской шляпе.

Скороговоркой:

- Два чемодана - первый класс...

И, мать его знает как, не споткнувшись, долетел до свежевыкрашенной пристани и - прямо в дверь конторы. Касса еще не открыта. В дальнем помещении- яркий свет лампочки. У стола неприветливо сидит капитан и пароходный агент - с бледными скулами, подстриженными бачками. Человек ему с напором, торопливо:

- Вы пароходный агент?

Тот, как будто лишенный рефлексов, помолчав, поднял бесчувственные глаза:

- Что нужно?

- Мне прокомпостировать билет.

- С половины второго.

- Но (задравшись на конторские часы)... Без трех минут половина... Что за формализм!

- Как вы сказали? - угрожающе переспросил агент.

- Я говорю - мне дорога минута... Чрезвычайно... (На бритом лице горошины пота, лягушечий рот осклабился, блеснув золотом.) В конце концов можете мне оказать любезность...

Агент, глядевший на него со всем преимуществом власти этих трех минут, - когда человек может бесноваться и даже треснуть и все-таки подождет, будь хоть сам нарком, - агент при слове "любезность" начал откидываться на стуле, словно предложили ему неимоверную гнусность.

- Любезность? - протянул он зловеще, как из могилы.

Человечек втянул шею.

- А что я сказал? Ну да, любезность, как принято между людьми...

- Принято между людьми... (Казалось, рука пароходного агента, ползет к телефонной трубке.) Человечек сошел с рельс. Но не надолго. Снова взорвался страстным нетерпением.

- Мне нужно две одноместные каюты... Я рисковал сломать шею на ваших проклятых мостовых... (Повернулся к раскрытому окошечку, - где яснее шум колес.)... Сейчас сюда нагрянут с поезда... Вы можете ответить, когда я спрашиваю? Язык у вас отвалится? Есть свободные каюты? Есть? Нет? (Вдруг петушиным голосом.)... Бюрократизм!

Часы бьют половину второго. Агент, с кривой усмешкой нехотя сдавшегося человека, закуривает и мертвым голосом:

- Что вам нужно, гражданин?

Oт неожиданности человечек выпучился, попятился.

Снова подскочил:

- Две одноместные каюты первого класса рядом...

- Ваши билеты...

Началось внимательное рассматривание билетов. Человечек переступал заграничными башмаками. Шум пролеток приближался. .

- Свободных кают нет, - жестом, в котором не было никакой надежды, агент вернул билеты. Пододвинул пачку телеграмм, лизнул плоский палец, начал их перелистывать, не замечая, что у человечка шея потянулась, вытянулась, зрачки забегали по текстам депеш.

- Билет могу прокомпостировать, - сказал агент, - но поедете в рубке первого класса до Саратова...

Морща лоб, как понтер, он читал вполголоса: "Безусловно забронировать две одноместных первого класса для иностранцев мистера Скайльса и мистера Смайльса".

Мгновенно пухлая рука человечка пронеслась мимо носа пароходного агента и упала на телеграмму:

- А это же что, черт возьми! (Схватил депешу.) "Безусловно забронировать"... Телеграмма наркоминдела! На каком же основании у вас нет кают? Головотяпство! Вредительство! (Агент мигнул, в глазах его появилось что-то человеческое.) Я буду жаловаться. Где телеграф? Мистер Скайльс и мистер Смайльс, - это же плановая поездка... Палки суете в колеса?

Под напором страшных слов агент торопливо мигал. Рефлексы его пришли в крайний беспорядок. Он ничего не спросил, ни фамилии человечка, ни тогопочему именно он берет каюты Скайльса и Смайльса,- словом, в полнейшей путанице мыслей протянул ему два ключа:

- Извиняюсь, мистер... Товарищ... Две каюты первой категории... Значит это ваша телеграмма? Вам бы надо сразу сказать, что... - Человечек побежал от стола. В дверях, прищурясь: - На пароходе, надеюсь. - икра, стерлядь и TOMy подобное?

- Кухня на ять... Вот - капитан... Можете переговорить...

Но тот уже исчез за дверью. Агент сел, провел плоскими пальцами по увлажненному лбу:

- И с первого же слова - вредительством сует в морду...

Капитан, сидевший уныло и равнодушно, вдруг усмехнулся желтым боковым зубом под запущенными усами:

- А мое мнение, что он взял тебя на пушку.

Агент, затрясся, позеленел: - Меня - на пушку? Что вы хотите этим выразить?

- А то, что каюты забронированы для американцев, а получил их он.

- Да он кто? (Агент застучал костяшками пальцев по телеграмме.) Он-то и есть американец, как их там, - Скайльс или Смайльс...

- Да ведь ты его даже фамилии не спросил...

- Разговаривать с тобой! Шевиот, штиблеты - бокс, весь в экспорте... Эх ты, провинция! По одной шляпе можно понять, что - американец, как их там сволочей,- Скайльс или Смайльс...

- Так ведь он же русский, - сказал капитан. Агент весь перекривился, передразнивая: - "Рускай"!..

- Он же по-русски говорил.

- "Па-русски"!.. Что же из того - по-русски? Может, он тыщщу языков знает...

Капитан сдался. Крутанул унылой головой:

- С тобой разговаривать... А кормить я их чем буду?

- Иностранцев?

- Ведь нашего они жрать не станут... Ну - икра, стерлядь... И сразу перловая похлебка с грибами на второе...

- Продовольственный сектор меня не касается.

Шумно в контору вошел широкий, ужасной природной силы человек, в сером френче, галифе и тонких сапогах.

Медное лицо его сияло - ястребиный нос, маленький рот, обритый череп, широко расставленные рыже-веселые глаза.

- Броня товарища Парфенова, каютку, - басовитый голос его наполнил контору. Агент молча взглянул в телеграмму, подал ключ. Парфенов сел рядом с капитаном, подтянул голенище: - Голодать не будем, папаша?

- Глядя по аппетиту, - уклончиво ответил капитан.

- Повар-то у вас прошлогодний?

- И повар и заведующий хозяйством - те же...

- А то - смотри не засыпься: американцев повезешь...

- Не в первый раз. Тяжело возить француза, - в еде разборчив, - от всего его пучит... Американца хоть тухлым корми - было бы выпить... В прошлый рейс четверых вез. В Астрахани едва из кают вытащили. Туристы!