Потерянный - Диксон Гордон Руперт - Страница 18

Она не ответила, но вдруг зашаталась, спотыкаясь сделала несколько неуверенных шагов и, раскинув руки, упала навзничь. В одну секунду окружили мы ее плотным кольцом.

Дыхание с тяжелым хрипом вырывалось из ее горла.

— Извините... — прошептала она. А Ян уже резал ножом плотную материю комбинезона на ее левом плече.

— Крови не много, — заявил он тоном, в котором слышались и злость, и раздражение.

Злился и я. Наверное, и ребенок бы понял, что Аманда, пытаясь бежать с раной, при которой полный покой — один из первых способов лечения, могла просто убить себя. Она скрыла, что ранена последним выстрелом, и дала всем возможность, не теряя ни секунды, беспрепятственно скрыться. Нетрудно понять мотивы ее поступка, но, какие бы благородные цели ни преследовала Аманда, так делать было нельзя.

— Корунна. — Ян уступил мне место. — Это, кажется, больше по твоей части.

Он был прав. Капитаны звездолетов обучены в критические моменты помогать бортовому доктору, а порой и заменять его. Я опустился на колени у распростертого на земле тела Аманды и, насколько мог, тщательно осмотрел рану. При ровном, но слабом свете звезд на бледной коже темным пятном выделялось место, куда вошла пуля. Осторожно ощупав рану, я прижался к ней щекой.

— Пуля небольшого калибра, — начал я и услышал, как нетерпеливо и раздраженно задышал Ян. То, что я сейчас говорил, видно, он знал уже сам. — Попала под самую ключицу. Рана расположена высоко, и воздуха, наверное, набрать не успела. Пневмоторакс пока не грозит, но в грудной клетке полно крови. Тебе трудно дышать, Аманда? Не говори, просто кивни головой...

Она кивнула.

— Что ты чувствуешь? Слабость, голова кружится?

Она снова качнула головой, а я почувствовал, как липкий пот выступает на ее обнаженной коже.

— У нее шок, — отрывисто бросил я и снова прижался ухом к ее груди. — Шок, — повторил я. — В легкое попала кровь. Ей нельзя двигаться, ей вообще ничего нельзя делать. Нам придется нести ее.

— Я понесу, — заявил Ян. Гнев и боль душили его, он сдерживался, но получалось это у пего через силу. — Как думаешь, сколько у нас осталось времени?

— В таком состоянии она сможет продержаться пару часов, — ответил я. — Большие сосуды не задеты, а маленькие затянутся сами. Самое неприятное, что кровь в легком, вот почему ей так трудно дышать. На губах крови нет, значит, будем надеяться, в дыхательные пути она не попала...

Я подсунул руку под ее раненое плечо — сквозного отверстия не было.

— Рана не сквозная. Если за два часа мы донесем ее до Гебель-Нахара и там в госпитале есть соответствующая аппаратура, с ней все будет в порядке. Надо только успеть добраться.

Ян наклонился, обхватил тело Аманды и, держа его на вытянутых руках, поднял.

— Голову вниз, — предупредил я.

— Ты прав, — сказал он. — Только нужно что-то подложить.

Мы с Мигелем быстро стянули свитера, соорудили из них нечто, напоминающее подушку, положили ее на другое плечо Яна и помогли осторожно переложить Аманду.

Жаль мне ее было ужасно. Даже для здорового это было далеко не самым комфортабельным способом передвижения. А с такой раной, да еще задыхаясь...

— Попробуй сначала идти медленно, — попросил я.

— Попробую, но нам нужно спешить. Осталось три километра, никак не меньше.

Да, три километра — путь не близкий, и быстро его не пройдешь, а чем раньше Аманда окажется в госпитале, тем лучше. Постепенно ускоряя шаг, Ян двинулся вперед, а я пристроился сзади, стараясь ни на секунду не спускать глаз с ее лица.

— Как ты? — спросил Ян, слегка поворачивая голову.

Она кивнула, я вслух подтвердил, что все в порядке, и только тогда Ян перешел на легкий бег.

Мы возвращались. Аманда молчала, и ни у кого из нас тоже не было желания разговаривать. Время от времени, приближаясь вплотную к Яну, я проверял ее состояние, и, если не ошибаюсь, на всем протяжении этого бесконечного пути Аманда ни разу не потеряла сознания. А Ян как заведенный, глядя только на огни Гебель-Нахара, не сбавляя темпа, двигался вперед — стальная машина, а не человек из плоти и крови.

Как часто бывает в подобных ситуациях, когда счет идет на секунды, ты забываешь о времени. В конце пути все мы — думаю, и Аманда тоже — перестали его ощущать. Оно казалось нам бесконечным, словно застыло, и лишь у люка, ведущего в секретный туннель, мы очнулись, вышли из окутывающего нас безвременья.

Когда Аманду внесли в госпитальный блок, была она очень плоха, почти без сознания. Хотя что тут говорить, иначе и быть не могло. Попробуйте поносить здорового человека вниз головой минут тридцать, и вы сами убедитесь, что хорошего самочувствия эта процедура никому не добавит. На счастье, госпиталь оказался оснащенным всем необходимым; а главное, системой дренирования с вакуумным насосом. Оставалось лишь ввести дренажную трубку между поврежденным легким и грудной клеткой, но это, вспоминая нашу горькую судьбу и отвернувшуюся удачу, я передоверил механическим манипуляторам — устройству более точному и менее подверженному ошибкам, чем человеческие руки, пусть даже самые умелые. Затем оставалось наладить систему переливания крови, что даже для такого полуобученного специалиста, как я, не представляло особого труда.

Наконец все было закончено, и я, исполненный сознанием выполненного долга, мог оставить ее в покое.

Кейси и Ян ждали меня в служебном корпусе. Не перебивая, они молча выслушали отчет о моих хирургических опытах и соображения о видах на ближайшее будущее.

— Думаю, ей придется пролежать несколько дней, — вынес приговор Ян, стоило мне закончить.

— Не меньше.

— Нужно подумать, как перевезти ее отсюда в нормальный госпиталь, — сказал Кейси.

— Как? — пожал плечами я. — Уже почти рассвело. Нахарцы станут атаковать любой транспорт из Гебель-Нахара — воздушный, наземный... какой угодно. Не думаю, что из этой затеи что-нибудь получится.

Кейси мрачно кивнул головой.

— Если штурм будет на рассвете, — заметил Ян, — им пора начинать.

Он направился к окну, мы с Кейси последовали за ним. Серо-голубое тяжелое небо нависло над темной, безлюдной, словно, выложенной из камня, равниной. На горизонте светились далекие огни лагеря. Даже невооруженным глазом было видно, как он застыл в тяжелой неподвижности. Полки не двигались, не начали даже выстраиваться в походный порядок.

— После ночного загула они могут так простоять до самого полудня, — сказал я.

— Не думаю, что так долго, — рассеянно, видно думая о своем, произнес Ян. — Но отсрочку мы все-таки получим. Ты пойдешь сейчас к Аманде?

— Время от времени ее обязательно нужно навещать, — ответил я. — Сейчас пойду, но между визитами я — в вашем полном-распоряжении.

— Вот и ладно. Когда освободишься, загляни к Мигелю; возможно, ему потребуется помощь. Мне кажется, у них в команде не все в порядке, и Мигель нервничает.

Кивнув в ответ, я вышел. Аманда спала. Стараясь не делать резких движений, я попятился к двери, но она проснулась, открыла глаза и узнала меня.

— Корунна, — едва слышно прозвучал слабый голос, — как я?

— Ты молодец. — Я наклонился к ней. — Все, что тебе нужно, это покой и сон, и ты скоро поправишься.

— Как дела? — спросила она. — Уже день?

Госпиталь размещался во внутренних комнатах и не имел окон.

— Рассветает. Но ничего не происходит. Не думай об этом, ты должка отдыхать.

— Но я вам нужна.

— Очень нужна, но без трубки между ребрами. Закрой глаза и спи.

Голова ее беспокойно метнулась на подушке.

— Лучше бы они убили меня.

Я коснулся ее лба.

— Успокойся. Мне все говорили, что ты разумный человек, и кому, как не тебе, знать, что если оказался на больничной койке, то надо гнать от себя дурные мысли.

Она хотела ответить, но зашлась в приступе мучительного кашля, а потом некоторое время молчала, ждала, наверное, когда уляжется боль. Не то что кашель, даже глубокий вздох заставлял конец дренажной трубки свободно двигаться, а значит, причинять боль. Тут уж ничего не поделаешь, и я видел, как она дышит — часто и осторожно, привыкая.