Всё, что нужно для счастья (СИ) - Стасина Евгения - Страница 59

- А я стоял. За несколько дней до развода, когда меня накрыло осознанием, как далеко Вася уже зашла. День, два и от семьи нашей ничего не останется… А я и не сделал ничего, понимаешь? Без вины виноватый... Женщину любимую теряю, хотя за все эти годы в другую сторону даже ни разу не посмотрел. А всё равно на коленях. Тогда и решил для себя что в последний раз это. Либо заживём нормально, без таких вот встрясок, либо гори оно всё огнём.

-Выгнала, значит?

-Выгнала. Так что да, Вер, добило меня это, а дальше ты знаешь.

Про Вишенки, будь они неладны. Если б не Васин зоркий глаз, я бы наутро даже не вспомнил, что они на той заднице красовались. Ни подробностей, ни разговоров, что вёл с молоденькой девицей, без энтузиазма щёлкая её в перерывах между опустошением бутылок с водкой. Зато чувство, что скрутило меня, едва я распахнул глаза, до сих пор живо внутри - отвращение. К себе. И к тому, что в тридцать я постиг истину: страшно и больно терять любимую жену, осознавая, что всему виной лишь её воображение. Но в разы больнее и куда ужаснее просрать всё из-за собственной глупости. Ведь только дурак после долгого спора пойдёт и подпишется под каждым навешанным на него обвинением.

-Напился в хлам и рубанул сплеча, чтоб если не Ваське, так самому уже назад не вернуться. Пьяных всех философствовать тянет. Я до того допился, что убедил себя, что так даже правильно. А когда протрезвел, понял, что и муж я говно, и философ из меня дерьмовый. Потому что с ней как на пороховой бочке, а без неё в миллион раз поганей.

На Веру больше не смотрю. Вывалил свои мысли и концентрируюсь на шортах, что валятся из рук прямо на мокрый песок и теперь пестреют влажными пятнами. А женщина молча о чём-то раздумывает… Похоже, и сама не рада, что эту тему подняла.

- Может, ты сдаёшься рано? - спрашивает спустя пару минут, когда я от нечего делать забрасываю в воду уже десятый камень и буравит тяжёлым взглядом мою спину. - Жизнь ведь такая штука... Иной раз толкает нас на грабли в поучительных целях.

- Васёне это скажи, - усмехаюсь и теперь отряхиваю ладони. - Не простит она, Вер. Если б я знал, что сделать, чтобы искупить вину, сделал бы. Только нет ничего, чем бы можно было это загладить. Звезду с неба достать?

Нереально. Разве что собственную жизнь отдать, но мы не герои блокбастера, чтобы мне представилась такая возможность. Из всех опасностей, что подстерегают нас - только Веркины метастазы, но я и тут бесполезен.

- Хрень это всё: разговоры, звёзды. Хоть ты мозоль на языке натри, извиняясь, если человек не готов дать шанс, счастливого будущего не видать.

А Васька точно не готова. Это в её глазах читается. Как и обида, приправленная болью и щедрой щепоткой разочарования.

Вздыхаю, в последний раз глянув на простирающийся перед взором пейзаж, и, развернувшись на пятках, подхожу к Васиной сестре:

- Завтракать пошли, - протягиваю руку и стоит ей коснуться моих пальцев, аккуратно ставлю на ноги. - Васёна не придёт. Наверняка уже до дома дошла.

Чтобы со мной тут наедине не торчать. Ей же невдомёк, что Верино купание подошло к концу.

Шагаю впереди, лишь по шелесту травы за спиной, догадываясь, что женщина идёт следом, и Васины шорты так крепко в кулаке сжимаю, что аж тошно становится... Нужно завязывать. Приедем в город, все вещи ей верну. Буду Соньку на прогулки брать, ограничиваясь простым "привет" и "нужно ли чем-то помочь?". Один хрен, я не врал - точка жирная, никаким ластиком не сотрёшь...

- Давай я всё-таки помогу? - а вот сестра её так не считает. Обгоняет меня, отрезая путь к дому, что уже виднеется за листвой, и решительно выпячивает подбородок.

- Чем? - макушку чешу и всё вперёд поглядываю - вдруг Вася мелькнёт. А то даже твёрдое решение перестать по ней убиваться не мешает мне злиться на чёрные плавки, которые не станет разглядывать только ленивый.

- Не знаю. В крайнем случае на смертном одре за тебя попрошу? Умирающим никто не отказывает.

Она глаза таращит, не моргая, а я так и стою с открытым ртом... К её юмору, вообще, можно привыкнуть?

- Точно, так и сделаю, - наверное. Потому что стоит ей убеждённо кивнуть, как я, сам того не замечая, начинаю хохотать. Громко. Так громко, что даже лай бегущего за нами терьера мне удаётся расслышать лишь тогда, когда он проносится мимо, врезаясь влажным носом в мою щиколотку. И всё равно успокаиваюсь не сразу. Зато мгновенно, ведь кулачок у Васи маленький, а бьёт безжалостно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ну, Верка, трещотка! Вечно ей нужно свой нос в чужие дела совать! Ещё и крапива эта... Пять минут простояла в одних трусах да короткой футболке в зелёных зарослях и теперь ноги огнём горят. Вот что значит подслушивать!

- Я думал, ты уже до дома добралась, - Максим протягивает мне шорты, но даже не помышляет отвернуться, без стеснения пялясь на мои бёдра. А я от нервов в штанину ногой попасть не могу.

- С голой задницей? Я что, по-вашему, совсем того?

Хотя, зачем спрашиваю? Им бы только посмеяться - переглядываются и, будто сговорившись, пытаются улыбку спрятать. Вера козырёк кепки пониже опускает, а Максим кулак ко рту подносит, неестественно покашливая.

Господи, мне одной тошно? Мыслей в голове целой рой, а эти чёртовы шорты никак не хотят натягиваться. Кажется, уже целую вечность мучаясь, прыгая на месте, как неуклюжая цапля!

- Сюда иди, - вон, даже Некрасов приступ смеха уже поборол, пока я тут вожусь с узкой одёжкой. Хватает меня за ладошку, тянет на себя, а когда я, опешив, шумно выдыхаю, одним махом сажает шорты на их законное место. Даже за пуговицу берётся, только мне от таких его телодвижений обморок обеспечен - ноги и так огнём горят. Хуже, чем после безжалостных уколов крапивы!

- Я дальше сама, - отворачиваюсь, чтоб никто не заметил, как трясутся мои пальцы, и всё же дёргаю бегунок вверх. Всё, порядок. Теперь не стыдно и старикам показаться. Сырники есть, или хотя бы вид делать, что я чувствую их вкус. Потому что мне теперь в горло кусок не полезет. Не после подслушанных задушевных бесед этих двоих.

Призываю себя к спокойствию, цепляю на лицо непроницаемую маску и, закрепив поводок на ошейник, вместе с собакой возвращаюсь на тропинку. Один он у меня теперь остался: шебутной, неказистый, зато верный.

- Домой хочу. Сейчас поедим, и можно ехать.

Сонька же наверняка проснулась. План мой потерпел крах и соседство с Галиной Антоновной теперь бесполезно, да и Вера вроде как накупалась. Так чего тянуть? Чего доброго, Некрасов её так обработает, что она меня силой в его кровать толкнёт. В сарайчик этот бесовской, а чтобы не убежала, ещё и дверь подопрёт.

- Как домой? Мы же и по округе и не погуляли толком, - вон, видите?

- В окно поглазеешь, - бросаю, не глядя на сестру,  и всё пса одёргиваю, чтоб и не думал нюхать коровьи лепёшки. - Иди по полю пройдись, пока я наше барахло пакую. Чем тебе не романтика?

- По полю я гулять не планировала. Я решила на праздник в дом культуры пойти. Когда ещё на сельской дискотеке сможем оторваться?

Оторваться? Это Вера моя говорит? Торможу так резко, что даже Макс, выпучив глаза и подняв свои уши, как две антенны, испуганно смотрит на меня двумя горящими миндалинами, и медленно разворачиваюсь к своей родне.

- На дискотеку собралась? Отлично! Дежурную карету скорой помощи сразу вызывать?

Это же идиотизм. Ладно я, тащила её в эту дыру, но у меня хоть причина была уважительная. Дурацкая, но уважительная! А тут:

- Ты Вера сбрендила. На тот берег плаваешь, дискотеки тебе подавай... Дальше что? С парашютом прыгнешь или на гору вскарабкаешься?

Вроде как время на исходе, грех же всё не попробовать, верно?

- А может, и вскарабкаюсь, - и она похоже именно так и считает. - Говорю же, мне хорошо. Лекарства пью, от болей по ночам не просыпаюсь. Если на дискотеку нельзя, то хоть на концерт самодеятельности схожу. Там Антип Петрович выступать будет. На гармони играть с местным ансамблем.