Чужая жена для главы мафии (СИ) - Вестич Виктория - Страница 48

— Заткнись, урод, — сквозь зубы с ненавистью сплевывает Север.

— Да успокойся, я же знаю, что мой папаша не извращенец, — отмахивается Паша и поглаживает подбородок пальцами, — Но вы с ним ладно спелись. Кажется, он даже в завещание тебя вписал.

— Он был моим дядей, придурок. И ты это прекрасно знаешь.

— А, да. Точно. Внезапное воссоединение семьи — это так здорово! Родственники обрели друг друга спустя долгие годы, — с притворным умилением тянет Звягинцев, а затем понижает голос, — И ты был ему так благодарен, верно? Даже когда папаша выбрал тебе в невесты Милу, я думал, ты будешь брыкаться, ты же гордый. Но нет, ты, кажется, всем был доволен. Влюбился, да? Вы были такими трогательными…

Артур дергается к нему, рвется всем телом, словно прикованный зверь хочет сорвать с себя цепи и наброситься на жертву. Но наручники удерживают крепко, а Паша, меж тем, деланно надувает губы и задумчиво произносит:

— Милая Мила… Она должна была стать моей, но выбрала не того. Выбрала тебя. Совершила ошибку. За это и поплатилась.

Не вижу лица Севера, но по одной напрягшейся спине и плечам, понимаю, что он практически на грани. Я сама еле дышу. Неужели речь идет о первой жене Артура, которая погибла? И неужели Паша настолько не смог простить брату того, что девушка выбрала не его, что попросту убил ее? Кровь набатом стучит в висках от этой мысли.

Паша разгибается, засовывает руки в карманы и на лице его возникает маньячная улыбка, а взгляд устремляется в потолок.

— Было забавно смотреть, как она плачет и прочит, чтобы ее отпустили. Такая забавная. Сначала угрожала нам, царапала и кусалась, пыталась вырваться. Потом умоляла прекратить, а потом… потом совсем затихла. Заскучала, наверное. Но ничего, скучать ей недолго пришлось. С моими дружками не заскучаешь.

— Ты, мразь…

— А ты ведь, бедняга, не знал, что я в этом напрямую замешан, да? Может и догадывался, что я тогда тебя специально задержал и напоил. Ты, оказывается, так слабо переносишь вещества, почти сразу отрубился, когда я тебе их подсыпал, даже не попробовал невесту перед тем, как ее попробовали другие, — насмехаясь, склоняется ниже Паша.

— Ты… я убью тебя. Собственными руками в землю зарою, — я не узнаю голоса Севера. Он утробный, низкий, абсолютно чужой, без капли жалости и сострадания.

— Куда? К милой Миле? — фыркает Звягинцев, — Жаль, девочка не пережила той ночи, я был бы не против приходить к ней иногда развлекаться, когда тебя бы не было. Хотя… после семерых мужиков… — он задумчиво постукивает пальцем по губе, — хм, не знаю, я бы побрезговал, наверное. Но ротиком она бы обслужить точно смогла, верно? Хотя подожди-ка… Есть ведь еще Алина. Как думаешь, она сможет заменить милую Милу?

Я застываю словно ледяная статуя, услышав сказанное Пашей. Внутри все выворачивает от ужаса и ненависти, и как же я сейчас понимаю Артура… Если бы он голыми руками разорвал его сейчас, я только стояла бы рядом и помогала.

— Ты какого черта тут делаешь? — рыкает над моим ухом кто-то.

Вздрогнув, я не удерживаюсь на тонкой перекладине и, больно ударившись лопаткой, съезжаю спиной по шершавой стене. Грохаюсь задницей на землю прямо перед мужчиной и испуганно вскидываю голову, пытаясь одновременно нашарить рукой пистолет, но только сильнее путаюсь в длинном кардигане.

— Шрам?! — восклицаю я, безошибочно угадывая мужчину в свете фонарей, и облегченно выдыхаю, — Ты… ты чего здесь?

— Да заткнись ты! — шипит он вполголоса и, схватив меня за шкирку, пытается утащить в сторону.

В помещении слышатся крики, начинается какая-то возня. Я едва носками достаю до земли, пытаясь бежать, но по сути просто вишу в руках Шрама. И все равно стараюсь брыкаться, чтобы он отпустил меня.

— Как ты, млять, вообще тут оказалась?! — рычит он.

— Куда ты меня тащишь?! Поставь! Тут все заминировано, я должна… должна все взорвать, когда дадут сигнал!

Из-за поворота прямо на нас вылетает огромный амбал и Шрам, отбросив меня в сторону, одним ударом выбивает у него оружие. Отступать противник даже не думает, наоборот, яростно вцепляется в Шрама, раздавая такие удары, от которых у меня давно бы лопнул череп.

— Алина! — кричит он внезапно, — Сзади!

Краем глаза выхватываю несущегося ко мне с огромным камнем наперевес мужика и в последнюю секунду перекатываюсь. Тяжеленная глыба с глухим ударом падает ровно в том месте, где только что была моя голова.

— Ох черт… — выдыхаю я, зависнув на секунду, и тут же вскакиваю на ноги.

В этот раз я уже не путаюсь в одежде — выхватываю пистолет и направляю на мужчину. Помню, что курок взведен и что он в полной боевой готовности, так что рявкаю грозно:

— Не подходи! Не подходи, я сказала!

— Стреляй! Млять, Алина, стреляй! — пропуская из-за меня удар в челюсть, ревет Шрам.

Мои руки трясутся. Я никогда не причиняла кому-либо вреда, даже букашек и пауков и тех старалась не раздавливать. И уж, конечно, никогда не убивала. И сейчас… я просто не смогу.

«Надо просто ранить его!» — осеняет меня.

Опускаю дуло вниз и без раздумий жму на спусковой крючок. Отдача больно дает по рукам, а пуля прошивает землю — нападающий успел отскочить. Следом по ладоням с размаху прилетает тяжелый ботинок, выбивая пистолет. От боли приходится разжать пальцы, и я роняю оружие. Но сдаваться просто так не думаю.

— Шрам! — пинаю пистолет к нему и тут же получаю удар под дых, а когда рефлекторно сгибаюсь — локоть амбала обрушивается на спину.

— Сука! — воем мы синхронно. Я — от боли, нападающий — от злости.

Из кармана выпадает пульт и я, хоть и задыхаюсь, не свожу с него глаз. Амбал переворачивает меня на спину, отвешивает сильный удар в скулу и на мгновение перед глазами темнеет.

В помещении грохает оглушительный выстрел.

Едва удается нащупать небольшой камешек, и я сразу с размаха шарахаю им по виску нависшего надо мной мужика. Нападающий с воплем отваливается от меня и я, хаотично перебирая ногами, пытаюсь отползти от него и схватить пульт, не в силах подняться на ноги.

— Ах ты тварь!

Рукой я уже почти дотягиваюсь до выбитого из руки детонатора, но амбал, увидев это, с утробным рычанием поднимается.

— Что, так нужна эта игрушка, сучка? — оскаливается он, наступая на мою ладонь тяжелой подошвой ботинка. Пинком отправляет пульт куда-то в заросли и усиливает нажим. Когда слышится хруст костей, слезы уже льют градом по перепачканному землей и кровью лицу.

— Нет… — сцепляю зубы, чтобы не завыть от боли и кулаком свободной руки колочу по ботинку, пытаясь заставить этого урода убрать ногу. Но ему будто недостаточно переломанных пальцев, и он давит сильнее и сильнее, а я реву от боли.

— Отойди от нее, мразота, — цедит Шрам.

Он вырастает над нами горой, вытирает текущую струйками по подбородку кровь, размазывая еще больше, и приставляет дуло пистолета к голове охранника.

— Отвернись, — приказывает сухо.

Вжимаюсь лицом в землю еще сильнее и вздрагиваю, когда слышу глухой хлопок и то, как на землю грузно, словно кулем, падает тело.

— Жми на кнопку! Алина, жми!!! — доносится со склада нечеловеческий крик Камиля и его голос, то насколько отчаянным он звучит, подрывает меня с места буквально за секунду.

Сломанные пальцы не слушаются, когда я нахожу такой драгоценный сейчас пульт. Кто-то налетает сверху, с размаха саданув в бедро ногой. Я подвываю от боли сорванным голосом, падая на колени, и, встретившись взглядом со Шрамом, перебрасываю ему пульт. Он ловит его на лету, и одновременно пускает пулю в затылок нападавшего.

— Шрам… — хриплю я.

Он сжимает детонатор в ладони и наши взгляды пересекаются.

— Жми, — неслышно, одними губами шепчу я.

В лицо веером летит кровь, попадая в глаза и рот, когда тело Шрама одна за другой прошивают пули. Он успевает развернуться, пустить пулю в ответ и грохается со всей высоты могучего тела на землю. Я бросаюсь к нему и в последнее мгновение успеваю подставить руки под голову, чтобы тот не раскроил ее окончательно.