Нулевой километр (СИ) - Стасина Евгения - Страница 72

Проучить следовало бы меня! Это я та самая Ева, что соблазнила Адама чертовым яблоком. Так почему все шишки летят на его голову?

-Господи, разве из-за этого стоит так убиваться? С детьми все хорошо, вы созваниваетесь. Пару недель можно и потерпеть. Подружка твоя во сколько приедет?

- Через десять минут должна, - зачерпываю полную ложку борща и вновь выливаю в тарелку.

Еще и Дарина эта… Почему мне так и не пришло в голову получить права? Сейчас не пришлось бы дергать Смертину, чтобы забрать злосчастную иномарку из Тихомировского гаража. Как представлю, что могу столкнуться нос к носу с Костровым или тем же Димкой Игнатовым - в дрожь бросает. Теперь им ничто не мешает размазать меня по стенке или приложиться к моей щеке хлесткой пощечиной. Боже, будем надеяться, что я не настолько им опостылела, чтобы они позабыли о том, как должен вести себя настоящий мужчина…

-О, а, кажется, пришла пораньше! Пойду, открою, - Вера кладет на стол посудное полотенце и торопливо идет к двери, под аккомпанемент нескончаемой трели звонка. Ладно, выбора нет. Бросить машину только лишь потому, что меня недолюбливают работники Руслана, я не могу. Уж слишком много надежд я возлагаю на её продажу: покупка квартиры, как можно ближе к бабушкиной, и мебель. Одних детских кроватей сколько понадобится...

Встаю, отправляю тарелку в раковину и приглаживаю и без того идеально зачесанные назад волосы. На кого я похожа, и правда? Бледная, словно сейчас не лето, пусть и медленно подходящее к концу, а студеная зима.

-Проходите. Юленька обедает, - слышу голос мачехи и призываю удачу меня не покинуть. Дарина не очень-то умеет скрывать свои мысли… Нужно было её на улице встретить.

Видите, уже брезгливо плечами передергивает, оглядывая простенькую кухоньку, уютней которой я ни разу еще не встречала. От чая отказывается, мотнув головой, и смотрит на меня во все глаза. Сейчас точно что-нибудь ляпнет…

-Ужас какой, - ещё и ладошкой рот прикроет. Жаль, что запоздало, тогда мне не пришлось бы краснеть, видя, как улыбка слетает с Вериного лица. Словно и не было ее вовсе. Женщина к раковине отворачивается, а я кручу пальцем у виска, даже не пытаясь понять, что одними губами пытается донести до меня Дарина.

Дура. А знаете, что хуже всего? Что я будто в зеркало посмотрела - и сама не лучше была, пока не осознала, что счастливыми нас делает вовсе не дизайнерская мебель. Хватаю свою сумку со стула и, попрощавшись с мачехой, вывожу девушку на лестничную клетку:

-С ума сошла?

-Я? Это ты, Юля, головой тронулась… Позвонила бы хоть, я бы тебе денег на приличную гостиницу подкинула. А то живешь не пойми где! Что, все настолько плохо? - вот и до внешнего вида моего добрались. Смертина описывает круг, со всех сторон изучая мой наряд, и теребит кулон на шее, хмурясь одной ей ведомым мыслям. Поверьте, она меня жалеет. И ровно настолько, насколько жалость затапливает её сердце, страх, что когда-то она окажется на моем месте, заполняет ее мозг.

-Нет, Юль, это не дело. Хуже просто быть не может! Тихомиров твой что все тряпки твои отобрал? - бровь её вверх взлетает от ужаса, а мне хочется рассмеяться. Разве это самое страшное, что может случиться в жизни? - Ладно, я все-таки подруга твоя: подберу для тебя что-нибудь поприличнее. А то в этом ты нового мужика не найдешь.

- А мне и не надо. Да и вещи мои на месте.

- То есть? А чего ходишь, как… Как какая-то… Даже слов подобрать не могу! И что значит, не надо? Не все же козлы, как твой Руслан! Два года мозги пудрил, а потом на улицу выставил! Посмотрим ещё, кого он после тебя найдёт! Разве что студентку какую из Мухосранска. Из наших с таким скупердяем никто связываться не рискнет, уж я об этом позабочусь. Хорошо хоть тачку оставил!

Говорила же, Смертина ко мне неравнодушна. Может быть, стоило к ней приглядеться, общаться почаще, глядишь лучшими подругами бы стали. Уж прежней Юле Щербаковой такая напарница в самый раз бы пришлась.

-Остынь. Нормальный он мужик, - в чем-то даже благородный, если угрозу его во внимание не брать. - Я сама ушла.

-Как сама? - чуть со ступеньки не валится и теперь смотрит на меня, как на умалишенную. - Сама?!

-Да, - а я спокойна. Разве это так странно, вдруг по достоинству оценить свою свободу и снять с продажи собственное тело? - И тебе советую.

-Мне? Нет уж, мне как-то в своей квартире удобней. И по борщу я еще не соскучилась, - вновь брезгливо морщится и берет меня под руку. - Ты рехнулась, Щербакова. Определенно сошла с ума.

- И, слава богу! Наше такси. Права взяла?

Максим

Мои родители разошлись не спонтанно. Все к этому шло: мама из улыбчивой женщины превратилась в забитую молчаливую домохозяйку, а папа перестал искать повод для очередной порции тумаков. Бил ее просто так: за выговор, полученный от начальства, за тяжелый рабочий день, словно это она виновата в том, что его вызывали в два раза чаще, за оскорбления, что кричали ему в спину местные хулиганы. Спокойный и сдержанный на работе, снимая милицейскую форму, дома он превращался в тирана. Меня не трогал, а Алисе Бирюковой доставалось по полной. Даже ее беременность его не смущала - по животу не бил, но пощечины раздавал регулярно.

До того самого дня, пока она не упала ему в ноги и не стала умолять о разводе. Её плач ещё долго преследовал меня в детских кошмарах, как и уход, в результате которого я остался с отцом.

Сейчас понимаю, что она испугалась за жизнь Наташки, а тогда считал предательницей. Плакал, ненавидя ещё не родившуюся сестру за то, что мы её даже не видели, а она уже во всем меня превзошла.

Даже когда подрос и изредка приезжал к маме на каникулы, не переставал удивляться, что же такого есть в жуткой девчонке, если ради неё мама отказалась от борьбы за меня. Сейчас понимаю - ничего. Алиса любила нас одинаково, просто Наташка в защите нуждалась больше.

-Я сегодня уеду, мам, - присаживаюсь на стул рядом с ее кроватью и поправляю шерстяное одеяло, накинутое поверх посеревшего больничного пододеяльника. Стараюсь улыбнуться, но выходит как-то коряво.

-Наташка за тобой присмотрит, а я вернусь через пару дней, - иначе свихнусь. Ведь сестра в одном точно права - если я не поговорю с Щербаковой, просто сойду с ума. Костров мне здесь не помощник - не верю я, что она вернулась к Руслану и в то, что он номер мой дал тоже. Она бы позвонила. Хотя бы ради того, чтобы обозвать идиотом, а после до хрипа кричать мне в трубку, что я ее обманул.

-Ммм, - не знаю, что это значит, но в отличие от меня у женщины, сраженной смертельным недугом, глаза озаряются теплым светом. Порывается поднять руку и обиженно закусывает губу, теперь проигрывая не только раку, но и собственному телу. - Ммм.

- Я помогу, ладно? - сам беру ее ладошку и подношу к своей щеке. Совсем ненадолго, ведь единственное, что мне хочется - целовать эти пальцы за ту нежность, от которой добровольно отказывался на протяжении пятнадцати лет. Это и делаю, ведь завтра может и не наступить.

-Ты дождись меня, ладно? - шепчу так, чтобы она не услышала и, резко отстранившись, отворачиваюсь к окну, не позволяя ей увидеть набежавших на глаза слез.

Эту женщину я потеряю. Чувствую, но чтобы не говорил сестре, как бы не пытался ее подготовить к неизбежному, сам до конца эту мысль еще не принял. Потеряю, может быть через час, а может быть через месяц, но если сейчас не уеду, рискую остаться совсем один. Ведь если позволю Юле уйти даже многомиллионная толпа, населяющая страну, не сможет скрасить моего одиночества.

-Выздоравливай, хорошо? - энтузиазмом от меня даже не пахнет, но бодро хлопнуть себя по коленкам сил хватает. Встаю, прикладываюсь губами к материнской щеке и подтягиваю наверх съехавший ей на глаза платок. Красивая, пусть и лишилась густых волос, а вместо румянца кожу окрасили желтые пятна.

-Еще увидимся, ладно?

Бреду к двери и, не устояв перед отчаянным желанием обернуться, вновь нахожу ее глазами.

-Ммм, - мычит, а я и без переводчиков знаю, что она хотела сказать.