Нулевой километр (СИ) - Стасина Евгения - Страница 68

– Да что ты? Юлька, – даже нож роняет. Он со звоном ударяется о стол и летит на пол, до смерти перепугав бедное животное. – Разбежались, что ли? Изменил? Ну, как же так?!

Я. Я изменила. И Руслану и самой себе. Предала, но представься мне возможность пережить все это вновь, ничего бы менять не стала.

– Вер, – цепляюсь взглядом за магнитик на холодильнике в форме Эйфелевой башни, который сама же и привезла ей в прошлом году, и устало вздыхаю. – Почему ты больше замуж не вышла? Столько лет ведь прошло…

Шесть. Целых шесть лет одиночества, и ни разу эта приятная, миловидная женщина, ни одного мужчину к себе не подпустила.

– Да как же я могу? – признается, с придыханием выдавая ответ, и чуть склонив голову набок, смотрит на меня иначе: с тоской, с нежностью, в сотни раз перекрывающей ту, что я читаю в ее взоре обычно, и с пониманием, приход которого отмечается ярким блеском ее зеленых глаз.

– Вот и я тоже.

Пусть о свадьбе и речи не шло. Только в своих фантазиях примеряла подвенечное платье и любовалась огромным камнем на помолвочном кольце. Боже, на что я только не шла, в своей погоне за заветной печатью в паспорте, а сейчас будто со стороны смотрю, и от горечи хочется допить этой горячий напиток залпом.

– Я буду на кресле спать, – прогоняю прочь переживания и отправляю в рот шоколадный батончик. Даже не спрашиваю, ведь наперед знаю, что она меня не прогонит. – С Мурзиком.

– А я до магазина сбегаю, – словно без слов понимая причину моих страданий, мачеха ласково касается волос на моем затылке. – За овсяным печеньем.

Как раньше. Словно и не уезжала вовсе, не пыталась разбить чужую семью, а все эти годы делила с ней крохотный угол на окраине. Обнимаю ее за талию и впервые за сегодняшний день с облегчением выдыхаю. Я дома.

Глава 45

Как считаете, за любовь нужно бороться? Нет, не с судьбой или строящими козни злопыхателя, а с человеком, который никак не хочет отвечать вам взаимностью? Стоит мелькать у него перед глазами, стараться во всем угодить и без стеснения напоминать о своих чувствах? Засесть пусть даже не в сердце, а где-то в печенках и уже оттуда подбираться к душе?

Я думаю, нет. Если ваши поцелуи, нежные касания и самоотдача не были оценены сразу, бороться уже в принципе не за что. Нам с Максом просто не по пути. И, вполне возможно, что встретили мы друг друга совсем не для того, чтобы написать красивую любовную историю, а чтобы я переписала себя. Начисто. Внесла коррективы, избавилась от неправильных установок и, наконец, огляделась по сторонам: мир после его ухода больше не радует глаз яркими красками, но когда душевная боль стихнет, я могу раскрасить его самостоятельно. Могу что-то поменять, не для всего человечества, а хотя бы для нескольких людей, которые больше других заслужили право на счастье.

– Я скоро уеду, Вер, – неспешно помешиваю чай и слежу за ее эмоциями: удивление, шок и грусть, заставляющая глаза заслезиться. В неверии качает головой, и вот уже растягивает губы в улыбке, с облегчением выдыхая:

– Отдохнуть? Господи, перепугала меня, глупая! Съезди, конечно, немного отвлекись. Прежде чем рвать отношения нужно хорошенько все взвесить и смена обстановки будет только кстати.

Наверное, только ни одни весы не помогут — перевес больше не в его пользу.

-Все-таки, вы с Русланом столько лет были вместе.

И вправду, а я даже минуту на грусть о нем не потратила. Не вспомнила что-то хорошее, не вздохнула, разглядывая его фото на телефоне, не потому, что ни первого, ни второго просто-напросто нет, а потому что плевать. Перезагрузилась и кроме благодарности за возможность пожить иначе, ничего не чувствую.

– Нет, Вер, насовсем. Хочу вернуться домой.

– К маме?

– К детям, – тоска по которым за эти три дня стала почти нестерпимой. Я и так слишком многое упустила, пока гналась за тем, что в принципе не стоило моего внимания. Тратила время, воруя его у самой себя, и если сейчас сдамся, позволю цинизму взять верх, рискую обобрать себя до нитки.

– Я немного скопила, на первое время хватит.

Если не спускать за день десятки тысяч на брендовые шмотки и деликатесные закуски в ресторанах. Если, как все, хотя бы изредка думать наперед, что-то планировать и ставить перед собой воистину правильные цели.

– Наверное, продам машину и куплю небольшую квартирку. Окончу какие-нибудь курсы и, наконец, спущусь с небес на Землю.

Может быть, даже кого-то встречу. Без баснословных сумм на счетах и кольца на безымянном пальце. Сисадмина или менеджера, почему нет? Соколова вон, вполне счастлива, по крайней мере, если верить ее свадебным снимкам в моей ленте. Осталось лишь вырвать из груди эту привязанность к Бирюкову, что отравляет каждый мой день непереносимой болью. Исцелиться и попробовать полюбить вновь, пусть иначе, ведь так, как с Максимом ни с кем другим не получится, но попытаться стоит. Ведь это лучше, чем продолжать отношения с чужим мужем.

Мачеха поднимается из-за стола и медленно бредет к окну. Обнимает себя, поглаживая плечи, укрытые плюшевым халатом, и долго раздумывает над моими словами. Она будет скучать, я знаю. Даже несмотря на то что, мы встречались нечасто, она лишь этими встречами и жила. Обрела во мне отдушину и теперь страшится будущего, в котором рискует потерять меня навсегда.

– Все правильно, Юль. Езжай. Если так для тебя будет лучше, то не раздумывай, – кивает, и стирает слезу с бледной кожи. – Только меня не забывай. В гости зови или сама приезжай. У меня ведь, кроме тебя, никого, как дочь ты мне.

– Ну как я могу? – в один шаг сокращаю расстояние между нами и крепко обнимаю, прижимаясь щекой к ее спине. – Никогда не забуду, Вер. И звонить буду как можно чаще. А хочешь, вместе поедем? Будем, как раньше, по вечерам чай с овсяным печеньем вприкуску пить?

Я смеюсь. Сквозь рыдания, что до сих пор сдерживаю усилием воли, опасаясь тем самым ещё больше её растрогать. Ни к чему это, и так уже подрагивает от переполняющих её чувств.

-С ума сошла? У меня ведь работа. Люди без моих фруктов пропадут. Не у Нинки же им брать, одни пестициды да воск, чтоб выглядели аппетитнее. Лучше на Новый год меня зови, я точно не откажусь.

-Значит, договорились. Все праздники у меня проведешь. Я тебе город наш прокажу. Вер, спасибо тебе.

- За что же, глупая.

За то что делает неосознанно: позволяет мне хотя бы в двадцать три узнать, каково это — плакать в материнских объятиях, наслаждаться её пальцами, поглаживающими мою макушку, и с жадностью тянуть носом аромат сдобы, постоянно преследующий эту женщину.

-За все, — отстраняюсь и целую её теплую щеку. - За все.

***

Я готова поджечь фитиль и наблюдать за фейерверком, в котором сгорит каждое воспоминание о моем прошлом. Для надежности, даже готова облить каждую мелочь горючим, чтобы пожар не сумел пощадить ни крохи. Так лучше, Вера, как всегда, зрит в корень.

– Куда? – Костров уже проворачивает ключ в замке зажигания, и плавно катится по двору, а я все медлю с указаниями. Ну же, Щербакова, побольше решительности!

– Сюда, – протягиваю яркий буклет водителю и достаю из сумочки миниатюрное зеркальце. Больше на него не смотрю, но уже кожей чувствую неодобрение, что утяжеляет молекулы кислорода, делая его густым, как туман ранним морозным утром. Еще бы, а чего я ждала? Похвалы? Как бы ни так.

– Ну, давай, хоть раз удиви, – щелкаю замком на одном из карманов своего клатча, и даже вперед подаюсь, чтобы не упустить перемен в его настроении. Хочу быть рядом, когда его маска слетит и обнажит истинное лицо, наверняка безобразное, хотя, куда уж хуже? – Заступись за хозяйку, обзови меня, как мужик, в конце концов! А то только и можешь, что пар из ноздрей выпускать!

– А смысл? – как всегда безэмоционально. Только губы поджимает, делая такой очевидной происходящую в нем борьбу: одна часть его мечтает выругаться в голос, другая подсчитывает платежи по кредитам, которые без зарплаты он никогда не сможет покрыть. – Вы все равно ничего поймете.