Когда ты перестанешь ждать (СИ) - Ахметшин Дмитрий - Страница 79

   - Молодой человек, в своей жизни я рисовал только на полях телевизионной программы. Если передача интересная - тогда человечков. Разных - пляшущих, как у Конан Дойля, сидящих в кресле, бегущих, стоящих на светофоре. Если не интересная, то квадраты и кружки. Дальше этого у меня никогда не заходило.

   - Зачем тебе тогда стены? Север, например, художку окончил. Да, Север? Девчонки рисуют с детства. Все шли к этому разными путями, но, не пройдя этой дороги, шедевра не нарисуешь. Многие сходили, не выдержав дистанции, - он сделал движение руками, будто колотит грушу. - Или падали, и нам только и оставалось, что засчитать нокаут. Так что занимайся-ка пока своей наскальной живописью в газете и не лезь не в своё дело.

   Виктор Иванович как будто его не слышал.

   - А ты?

   - Я начинал с тэгов, - сквозь грозовые облака бородки вдруг проглянула смущённая улыбка. Мачо опустил руки. - Но, когда расстался с девственностью, понял, что стал взрослым и что это уже не мой уровень. Не утверждаю, что здесь есть связь, просто так совпало. Тогда всё бросил и пошёл учиться - у друзей, у художественных журналов, у интернета... везде понемногу. Кисти и баллончики весь день из рук не выпускал, было такое.

   Старик огляделся.

   - Где твоё?

   Здоровяк потёр руки. Посмотрел по сторонам, а потом, взяв старика за локоть, подвёл его к стене ангара.

   - Вот это.

   - Что это такое?

   Старческая рука дёрнулась к нагрудному карману. Обнаружив, что очки остались дома - вместе с клетчатой рубашкой на трёх пуговицах, Виктор Иванович приблизил лицо к стене, чуть не коснувшись её носом. Даже если б он владел языком, смысл надписи вряд ли стал бы более доступен. Похоже на план резиденции безумного учёного, спроектированный им самим. Вряд ли у кого-то повернулся бы язык назвать рисунок ребяческой выходкой. Было использовано как минимум пять цветов, контуры букв плавные, словно автомагистрали, они переплетались между собой, будто сцепившиеся в драке кошки.

   Мачо пожал плечами.

   - Я значительно продвинулся со времени чёрных маркеров, нелепых закорючек и необходимости драпать при каждом шорохе. Теперь я не убегаю. Совсем. Спокойно рисую, а если приходят меня брать, сам иду в отделение. Потому стараюсь не рисовать там, где может помешать случайный прохожий.

   Похожие на воронью лапу пальцы стиснули рукав Мачо: старик сделал попытку развернуть здоровяка к себе. Здоровяк пребывал в радушном направлении и совершил требуемый манёвр. Он был в своей бесформенной кофте с капюшоном, руки тонули в ней, словно в горячем песке, и это тепло напитало Виктора Ивановича уверенностью.

   - У меня нет времени идти, - сказал он, раздувая щёки и топорща верхнюю губу, будто старый волк, который хочет продемонстрировать молодому, что на что-то ещё способен. - Посмотри на меня! Я дряхлый, трухлявый, как пень. Я буду бежать... если не получится, если откажет одна нога, то прыгать на другой. У меня есть кисточки и краска. Покажи мне, с чего начать, и я начну.

   - Ты чокнутый, - сказал Мачо. Под кофтой сердито вздымалась грудь: он с трудом удерживался от того, чтобы стряхнуть с себя старика.

   - Просто не хочу терять время, - прохрипел Виктор Иванович.

   - Послушай, дед. Мы все только и делали, что теряли время. Севера, например, выгнали из дома после того, как родителям пришлось забирать его из полиции. Поймали на улице: он как раз рисовал стену на Маросейке. Нашёл, куда сунуться. У него очень состоятельные родители. Отец - большая шишка. Не смогли простить, когда он сказал, что всё равно пойдёт на улицу и будет рисовать. И ведь сдержал слово! Вернулся и дорисовал - может быть, ты видел, там олень с человеческим лицом и подпись - СЕВЕР... Теперь Север живёт у меня. Так же и остальные. У меня четыре привода. У Ленки - два... Мы теряли время, сидя в изоляторе, теряли время, распространяя листовки или работая на стройке, чтобы немного заработать себе на жизнь, - руки Мачо сжались на плечах старика. Самообладание его шаталось, как больной зуб. - Теряли время в пустых мечтах и размышлениях: что же ждёт нас там, впереди? Всё это сделало нас такими, какие мы есть. Без потерь времени, без того, чтобы после тяжёлого рабочего дня тащиться в ночь, в трущобы, чтобы испортить пару стен, нет нашего ремесла.

   - Вы делаете, что хотите. И что любите.

   - Не без этого, - Мачо моментально остыл. Ухмыльнулся, показав красные дёсны. - Ну ладно.

   Он закусил большой палец, глядя сверху вниз на старика и будто спрашивая себя: "Как меня угораздило во всё это ввязаться?"

   - Все мы начинали с тэгов. Значит, для успешного начала тебе нужно имя, папаша. И желательно покороче. Не писать же на всю стену паспортные данные. Кстати, как там тебя кличут?

   Виктор Иванович назвался. Волосы на его макушке шевелились от возможностей, которые несло в себе "ну ладно" Мачо. Отвлёк их велосипедный звонок. Прикатила на своём велосипеде Гайка. Увидев старика, она вскинула руки в приветствии.

   - Думала, вчера вы просто улизнули из дома престарелых. Что сегодня вас уже не выпустят или вы сами не захотите прийти... или уже про нас забыли.

   Виктор Иванович подумал о старушках на лавочке.

   - Я оттуда уволился. Что толку с ними возиться? Они уже стоят обеими ногами в могилах, держат в руках по веслу и только и говорят: "Оттолкни нас, пожалуйста, от берега".

   Девушка сверкнула улыбкой.

   - Я ни за что бы не поверила, если бы мне сказали, что я увижу вас вновь, но... захватила кое-что из дома. Так, на всякий случай.

   Пальцы развязали тесёмки на рюкзаке, на свет появилась книга в твёрдой, потрёпанной обложке.

   - Это по основам изобразительного искусства. Когда она попала мне в руки, всё изменилось. Я изменилась. Можете сами проверить. На передней корке там то, что я рисовала до того, как серьёзно взялась за художественное мастерство. А на задней - то, что после.