Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Когда ты перестанешь ждать (СИ) - Ахметшин Дмитрий - Страница 34


34
Изменить размер шрифта:

   По слухам, когда вечер медленно перетекал в ночь, над болотами якобы зажигались крохотные белые огоньки. Доносилось тявканье лисицы, крики странных пташек, гудение насекомых напоминало шёпот, а дорога вдруг оживала и вела совсем не в ту сторону, в какую должна. Идёшь, идёшь, а она р-раз! - и приводит тебя обратно, в то место, откуда ты начал путь. Ещё она могла предъявить тебе тебя же в глубокой старости, настолько глубокой, что кожа будет на глазах слезать с костей, а все суставы трещат и чуть ли не высекают искры. Ну, это по слухам - сам я никогда не бывал на ночном болоте. Когда вечер заставал нас возвращающимися из Котьего загривка, мы как могли налегали на педали, чтобы проскочить топь до темноты. А Юсси всё обещал: "Я уже немного умею водить машину. В шестнадцать получу права, одолжу у отца "Додж", и поедем в ночь смотреть на болота". Глашатаем славы ночных болот был ветеран общества картографов, Бенни, которого мы называли просто Ветерано из-за его лихого придурковатого вида и явных итальянских корней. Так вот, он клялся, что один раз взял бутылку виски, при свете заходящего солнца измерил шагами проходящую по болотам дорогу, "хвост горгульи", как он её называл, сел ровно посередине и просидел так всю ночь, прихлёбывая из бутылки и глазея по сторонам. А на утро оказался возле березняка. "Песочница дьявола - вот что это такое", - говорил он и сплевывал.

   Сейчас болота спокойны и безобидны, как разлитое молоко, разве что воняют и служат жильём для целых туч комаров. Кое-где пламенеют ягоды клюквы, дорога под колёсами иногда становится мягкой и чавкает, наматываясь на покрышки. После болот, когда начнётся подлесок, дремучее дыхание настоящей чащи, мы остановимся, и мне придётся счищать эту пакость перочинным ножиком.

   Сначала я разобрался со своим великом, потом занялся велосипедом Саши. Она молча сидела на поваленном дереве. Опутанный паутиной куст орешника тянулся к ней своими многочисленными лапами.

   - Хочешь бутер? - спрашиваю я.

   - Что такое бутер?

   - Бутерброд.

   - Ты говоришь иногда очень странные слова.

   - Это слова из моего родного языка, - сказал я, орудуя тупой стороной ножа: когда под слоем грязи резина, нужно быть осторожнее (хотя у меня с собой есть клей и заплатки, с ремонтом колеса мы можем провозиться до вечера).

   - Бутерброд я не хочу. Спасибо.

   - Том иногда записывал за мной эти странные слова, когда писал стихи. Они вроде как должны были быть про русских, но на самом деле были просто бессмысленным набором слов. У Тома даже предложения не получались. Он заботился только о том, чтобы стихи звучали в рифму.

   Я сказал это с нотками хвастовства и насмешки, и тут же получил за это приступ сожаления. Я уже приготовился к тому, что Сашка уйдёт в себя ещё глубже и твёрдо пообещал себе больше не заговаривать с ней до конца поездки. Но Саша внезапно заговорила сама:

   - Ты скучаешь по России?

   - Не знаю... все мои друзья тут. Там у меня тоже были друзья, но я их почти не помню.

   Я положил на колени нож и обернулся посмотреть на Сашку. Вопрос из её уст ко мне, причём вопрос не жизненно важный и не по существу дела, равносилен тому, как если бы мой велик, вылезя из болота, самолично принялся отряхивать грязь и слизывать её с колёс, как кошка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

   - Ты бы спросила моего папу. Мне здесь живётся неплохо, но папа очень много может рассказать о Питере и различии русских людей с финнами. Мой папа так клёво рассказывает, что я одно время хотел стать дипломатом, чтобы общаться с большим количеством людей... разных людей разных рас. Кажется, я и сейчас не прочь им стать.

   - Я не хочу спрашивать твоего отца, - сказала Сашка. Я подумал было, что она снова после небольшой передышки возложила на себя камень молчаливого добровольного траура, но Сашка, облизав губы, задала новый вопрос:

   - Кем ты хочешь стать сейчас?

   - Не знаю. Мой папа юрист, дедушка работал архитектором. Но я бы хотел податься в спорт.

   Я покачался с носка на пятку, показывая, как умею держать равновесие. Взял ножик за рукоятку в зубы и приподнялся, балансируя на пятках и разведя в стороны руки. Выплюнув нож, я сказал:

   - Вроде того. Хочу катать на скейте, как профи, выступать на разных европейских соревнованиях. Поэтому я так часто хожу тренироваться.

   - Ясно, - ответила Сашка, одно это слово звучала как одна большая, жирная точка в разговоре. Она бросила взгляд назад, туда, где полуденное солнце выбивало из болот душные облака пара, как колотушка выбивает из ковра облака пыли. Повернулась к опутанному паутиной кусту и принялась его изучать, будто странную зверушку в зоопарке. Так уже было, не раз и не два. Сашка умеет уходить в тень, превращаться в пустое место, с которым сразу чувствуешь себя как-то неловко. Так и хочется задать себе вопрос с пристрастием: "С кем это ты сейчас разговаривал? А тут никого нету... тебе точно не нужно съездить в психушку, проверить мозги, а, парень?"

   - Ну а ты? - спросил я. - Кем ты хочешь стать?

   - Что? - она подняла голову.

   - Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?

   Я вновь подумал про брелок для Тома.

   - Вырасту?..

   - Ну, да. Когда окончишь школу, и придёт время думать какой институт осчастливить своей задницей. Так у меня говорит мама.

   Саша передёрнула плечами.

   - Не знаю. Уеду в большой город, может быть в Хельсинки, устроюсь в какой-нибудь полутёмный магазин продавать чай.

   - Чай?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

   - Ага. Я люблю чай. Он вкусно пахнет. Могу отличать разные сорта по запаху.

   Я замолчал. Подумать только, чай! В Хельсинки! Насколько я слышал, в столицы из провинциальных городков едут не за этим. Мои родители горой стоят за высшую школу, хотя я и не представляю, зачем профессиональному спортсмену нужно хорошее образование. Папа говорит про юридический, мол, знание европейских и мировых законов ещё никому не мешало, а мама с большой теплотой относится к медицине, в частности, к хирургии. Оба сходились на том, что университет в Турку - отличный вариант. Я люблю море - почти верный признак, что в Турку мне будет неплохо житься, но юриспруденция и адвокатура ассоциируется у меня с чем-то невообразимо скучным, и даже Том Хейген, адвокат семьи Корлеоне, хороший, в общем-то, парень, не смог убедить меня в обратном. Что до медицины, то она казалась бы мне очень благородным занятием, если б удалось как-нибудь избежать необходимости резать зверушек на занятиях.