Отдана за долги (СИ) - Пиратова Лана - Страница 51

Проходит еще несколько дней. Я уже встаю с кровати. Дамир приходит ко мне каждый день. Также как и мама. К счастью, они никогда не пересекаются.

Обычно Дамир садится ко мне на кровать и рассказывает, как он ждет меня у себя дома. Что скучает и что больше не отпустит меня никуда от себя.

Это все так непривычно слышать от него. И видеть его этот взгляд. Такой новый для меня. В нем больше нет злости и ненависти. Но все еще есть грусть.

Несколько раз я пыталась начать разговор о Ренате, но Дамир всякий раз обрывал меня, говоря, что не здесь и не сейчас. Но мы должны это проговорить. Между нами не должно быть недомолвок.

В один из дней в палату ко мне приходит врач, Сергей Геннадиевич.

— Ну что, Милана, я смотрю, ты уже совсем хорошо? — с улыбкой спрашивает он.

— Да, спасибо Вам. И извините…

— За что? — недоуменно спрашивает врач.

— То, что я сделала… Это неправильно… Глупо…

— Ну-ну, не надо. Главное, что ты поняла это. Поверь, ни одна проблема не стоит этого. У тебя любящие родители. Мужчина. У тебя вся жизнь впереди!

— Да, — киваю.

— А еще у меня для тебя новость. Надеюсь, что хорошая.

Удивленно смотрю на него.

— Ты беременна, Милана.

Я не сразу понимаю смысл только что услышанного. Хмурюсь, трясу головой. Это сон?

— Что такое? Тебе нехорошо? — спрашивает врач.

— Нет-нет, все нормально. Что Вы только что сказали?

— Анализы подтвердили твою беременность. Срок очень маленький. Так что, если это плохая новость, то…

— Нет! — восклицаю я, догадываясь, о чем он.

— Молодец, — улыбается врач, — хорошо. Ты явно поправилась.

— Кто еще знает? — спрашиваю я.

— Отец ребенка. Ну, он так представился. Мужчина, который привез тебя сюда. И приходил каждый день. Дамир, кажется.

Закрываю глаза.

— Милана, — врач как будто пытается разбудить меня, — все будет хорошо, слышишь? Ребенок — это замечательно. И с ним все в порядке. Это главное.

Киваю. Конечно, это главное. Я бы не смогла пережить известие о том, что сама погубила своего ребенка. От одной мысли мурашки по телу.

— Ну, вот и славно, — произносит врач, — на днях выпишем тебя. И больше к нам не попадай!

С улыбкой грозит мне пальцем.

В день выписки за мной приезжает Дамир.

— А мама? Папа? — спрашиваю его уже в машине.

— Позвонишь и скажешь им, что заедешь к ним позже, — Дамир говорит это так, что я понимаю, что спорить бесполезно. — Нам надо поговорить.

При этом он смотрит не на меня, а в лобовое стекло, хотя мы стоит на светофоре. Его суровое, даже немного жесткое лицо, напоминает мне сейчас его прежнего. Неужели у меня есть повод опять опасаться чего-то?

Ребенок… Он ему не нужен… Как я сразу не догадалась…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

87. Дамир

Я не знаю, с чего начать этот нелегкий разговор. Просто не знаю. Понимаю лишь, что он необходим. Нам обоим. Между нами не должно остаться ни слова тайны.

Я надеялся, что то, что произошло в тот вечер, никогда не всплывет в нашей жизни. Но так не бывает. Все тайное становится явным. И лучше было бы, если бы она узнала это все от меня. Я бы смог успокоить ее. Защитить. От самой себя.

И сейчас я готов признаться ей. Готов признаться, но не готов потерять вновь. И я знаю, что это возможно. Но верю, что она сможет простить. Она сможет.

— Проходи, — говорю я, приглашая ее войти в мой дом. Дом, в котором ей выпало слишком много испытаний, но который должен стать ее родным домом. Должен. И станет. Даже если это случится против ее воли.

Милана робко заходит и не решается идти дальше. Я беру ее за руку и веду в гостиную. Сажаю на диван. Сам сажусь на пол у нее между ног и беру обе ее руки в свои руки.

— Милана, посмотри на меня, — прошу я, потому что сама она сидит, опустив голову.

Она поднимает взгляд. То, что я читаю в ее глазах, мне не нравится.

— Тебя что-то беспокоит? — спрашиваю как можно мягче.

Кивает. И опять опускает взгляд.

— Что?

Молчит.

— Милана, нам надо поговорить. Если мы хотим быть вместе. Мы же хотим?

Поднимаю ее голову за подбородок.

— Милана? Ты хочешь быть со мной?

— А ты? — спрашивает она.

Ну, что за вопросы?! Она иногда бывает такой несносной!

Целую ее руки.

— Ты помнишь, что я сказал тебе в больнице?

Не отвечает. Лишь смотрит, ища ответ во мне. Хорошо.

— Я люблю тебя, Милана. Ты хочешь, чтобы я повторял это каждый день?

Едва заметно улыбается.

— Так что тебя беспокоит? О чем ты думаешь? — продолжаю я, пока она опять не закрылась окончательно.

Она отвечает не сразу. Руками чувствую, как она трет пальцы друг о друга. Волнуется. Даю ей время решиться. Не тороплю.

— Ты же уже знаешь? — спрашивает, наконец.

— О чем? — я хочу, чтобы она сама все сказала, а не заставляла меня угадывать.

— О ребенке, — едва слышно произносит Милана. — Это наш ребенок. Твой.

Говорит так, как будто я давал ей повод думать, что я сомневаюсь в своем отцовстве. Я же знаю, что был единственным ее мужчиной. Нет. Не был, а есть и буду. И почему-то от этой мысли приятное тепло растекается в груди.

Я испытываю рядом с ней все новые и новые ощущения. Мне хочется прижать ее к себе и сделать то, чего я был лишен все эти дни. Но нет. Разговор только начат.

Единственное, в чем я уверен, — что точно не отпущу ее. Какой бы не была ее реакция.

— Знаю, — отвечаю я на ее вопрос. — Я узнал раньше тебя.

Смотрит удивленно. Ждет. И я жду.

— Почему ты молчишь? — наконец, не выдерживает она и закусывает губу.

И правда сомневается.

— А что говорить? — за шею наклоняю ее к себе и целую. — Обними меня.

Она послушно кладет руки мне на плечи.

— Я очень счастлив, Милана, — шепчу ей в губы. — Очень. Это наш ребенок. Мой. И твой.

Она тяжело выдыхает.

— Я думала…

— Ты ошибалась, — не даю договорить ей.

Улыбается и прижимается ко мне сильнее. А я не могу пока быть полностью счастливым. Есть еще одна тема. И знаю наперед, что разрушу сейчас мимолетное и такое коротенькое счастье Миланы.

— Милана, — начинаю я, немного отстраняясь от нее и опять беря ее ладони в свои.

Смотрю на них.

— Нам надо поговорить о том, что случилось. Почему ты оказалась в больнице.

— Не надо, Дамир, — шепчет она. — Пусть это будет в прошлом. Прости меня. Я не должна была…

— Подожди, Милана, — останавливаю ее. — Подожди.

Пауза. Я все еще не уверен. Но нет. Должен.

— Я хотел бы поговорить о причине, почему ты попала в больницу.

— Мне больно, Дамир. И стыдно. Я не хочу вспоминать об этом. Пожалуйста.

— Но это нужно, Милана, — целую ее руки. — Нужно. Пойми, прошу. Один раз мы уже пустили все на самотек. Хватит. Если мы не проговорим это, оно так и будет висеть над нами. Над нашими отношениями.

Я не могу смотреть ей в глаза, когда буду говорить самое главное. И самое мерзкое. Поэтому встаю и отхожу к окну.

Вижу, что она чувствует плохое. Не хочет отпускать мои руки.

— Милана, — говорю, глядя в окно, — то, что я скажу сейчас, будет больно. Очень больно. Но я должен. Между нами не должно быть больше тайн. Ради общего будущего.

Будет ли оно? Будет! Даже если для этого мне придется применить силу!

— Я знаю, почему ты попала в больницу. Про Рената знаю. И про видео.

— Ты видел? — вскрикивает она. — Видел, Дамир?

— Да, — поворачиваюсь к ней.

Милана закрывает лицо руками и мотает головой.

— Видел, Милана, — говорю я.

Это больно. Я знаю. Но я должен причинить ей эту боль. Последнюю боль от меня.

— Не только видел. Я там был.

Она резко убирает руки от лица и вскидывает на меня свой взгляд. Опять мотает головой. Ногтями скребет по обшивке дивана, пытаясь ухватить хоть что-то.

— Да, Милана, — не отвожу глаз, — я там был.