Отдана за долги (СИ) - Пиратова Лана - Страница 45

Открываю дверь и мы выходим в коридор. Милана с опаской оглядывается, но здание пустынно. Все уже разошлись. Я веду ее по коридору на улицу. Сажаю в машину.

— Куда мы едем? — спрашивает Милана.

— К тебе в номер. Тебе же надо переодеться?

Молча кивает.

— Я живу…

— Я знаю, где ты живешь, — не даю ей произнести название гостиницы. — Я живу там же.

В ответ тишина. Поворачиваюсь к ней. Милана насупилась.

Ухмыляюсь.

— Поэтому меня заселили отдельно от всей группы? — спрашивает недовольно.

— Ну, ты же не хочешь показывать дурной пример своим воспитанницам. Тебе надо следить за своим моральным обликом. А сейчас это будет очень нелегко сделать.

Вскидывает на меня упрямый взгляд. Кладу руку ей на ногу и сжимаю, впиваюсь пальцами.

Я задыхаюсь рядом с ней в этой душной машине. Весь салон пропитался запахом секса. Мы же не приняли еще душ после… Так, лучше не вспоминать.

Подъезжаем к гостинице, перевожу взгляд на Милану. Она сидит, закрыв лицо руками. Отстегиваю себя и ее и за плечи тяну к себе.

— Милана, не надо, — глажу ее по волосам, пытаясь успокоить. — Пойдем.

Помогаю ей выйти и мы идем к ней в номер. Я планировал оставить ее принять душ и переодеться и зайти за ней позже. На вечер я забронировал столик в ресторане неподалеку.

Но сейчас, глядя на ее состояние, я понимаю, что не могу и не хочу оставлять ее одну.

В номере я беру ее за плечи и говорю:

— Милана, иди в душ. Хорошо?

Кивает и уходит в ванную. Через какое-то время доносятся звуки воды.

Я стою в коридоре, засунув руки в карманы.

Какие слова надо сказать, чтобы успокоить ее? Вселить в нее уверенность, что, возможно, это и неправильно, но неизбежно. Мы должны научиться жить с этим. Сука, почему все так сложно? Почему она оказалась сестрой Лейлы?

Мне кажется, Милана долго не выходит из душа. Я начинаю волноваться. Приоткрываю дверь, чтобы проверить, все ли нормально. Ну, или пусть это будет лишь поводом, чтобы посмотреть на нее в душе. Знаю, что это будет ошибкой, но не могу удержаться. Рядом с ней я теряю свою выдержку и нарушаю свои принципы.

Сквозь запотевшее стекло душевой кабины четко различим ее силуэт. Не раздумывая и не отрывая от нее взгляда, я снимаю с себя одежду и иду к ней.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

77. Милана

Я вскрикиваю, когда сильные руки обхватывают мою грудь, а к спине прижимается горячее тело. Дамир…

Мне так сложно. Сложно сопротивляться ему. И сложно принять его. Я не могу разобраться в себе. Наверное, разговор помог бы нам во многом. Но пока…

— Милана, — шепчет он на ухо и покрывает поцелуями мою шею, спускается ниже. Тело послушно отвечает ему дрожью.

Послушно нагибается и раздвигает ноги, позволяя ему опять войти в меня. Пока он делает это, все мысли отступают. И в этом есть своя прелесть.

Он опять подводит меня к краю пропасти и толкает туда. А потом падает следом.

Я цепляюсь за стену в попытке удержаться и Дамир подхватывает меня на руки и несет в комнату. Кладет на кровать и целует. Уходит и приносит полотенце. Накрывает меня им. Садится рядом и гладит по волосам. И мне уже не страшно в его присутствии. Но это не радует меня. У меня сохраняется такое чувство, что я предаю. Прежде всего, себя.

Дамир наклоняется и смотрит мне прямо в глаза.

— Я заказал столик. Ты же хотела поговорить, — говорит, продолжая водить рукой по моим мокрым волосам.

— А ты? — тихо спрашиваю я.

— И я, — соглашается он.

— Я не хочу никуда идти, — признаюсь я. Мне и правда кажется, что разговор между нами должен произойти без посторонних глаз.

— Хорошо, — опять соглашается он. — Милана, нас с тобой связывает слишком многое. Многое, не зависящее от нас, но то, что сделало нас заложниками ситуации.

Похоже, вот он и начинается этот разговор, который так нужен нам, но которого я так боюсь. Вслушиваюсь в каждое его слово.

— Лейла — не родная дочь твоим родителям и, похоже, сама стала жертвой Стаса. Но даже если это было бы и не так, это ничего не изменило бы в моем отношении к тебе. Твое появление круто изменило мою жизнь. Я не верил, что люди могут так любить и идти на такие жертвы. Ты можешь. А, значит, сможешь и простить. Только это дает мне силы.

Он поднимается и садится, повернувшись спиной ко мне, руками обхватив голову.

— Я совершил много ошибок. Но, если бы все вернуть назад, я сделал бы все то же самое. Прости.

Я не верю ушам. Он как будто чувствует это, повторяет:

— Прости. Знаю, ты сможешь. Я причинил тебе много боли. Я злился на тебя. Потому с самой нашей первой встречи почувствовал твою власть надо мной. Думал, причиняя тебе боль, я убью это в себе. Но становилось только хуже. И я злился еще больше. И причинял еще больше боли. А ты все терпела. Принимала и терпела. Выбивалась из моей картины мира. Таких не бывает. Я был в этом уверен. Не в этом мире. Но ты каждый раз, приходя ко мне, ломала мое представление.

Тяжело вздыхает.

— Почему ты не сказал про деньги на операцию для мамы? — задаю вопрос, который давно волнует меня. С того самого момента, как я увидела чеки в его кабинете.

Дамир поворачивается и теперь смотрит мне в глаза.

— Потому что я хотел, чтобы ты пришла ко мне, — признается и сверкает глазами. — С самой нашей первой встречи. Помнишь? У офиса твоего отца? С этой самой встречи я знал, что трахну тебя. Но ты была такая гордая. Такая правильная. Что мне захотелось сломать тебя. Доказать, что твоя гордость ничего не стоит.

Замечаю, как он сжимает кулаки.

— Тебе это удалось, — произношу тихо.

Я прекрасно понимаю, что только откровенный разговор может помочь нам, но все равно очень обидно слышать эти его слова.

Он сверкает на меня недобрым взглядом.

— Я сказал правду, Милана. Я хотел трахнуть тебя. Я и сейчас этого хочу, но… Я не знаю, как сказать… Сейчас это совсем другое. Я не знаю, как объяснить тебе… Скажи что-нибудь. Милана…

Я давно уже сижу, облокотившись о спинку кровати и натянув на себя полотенце. Опускаю взгляд.

— Дамир, мои родители. Мама… Папа… Они так много пережили из-за этого всего. Я не знаю, как бы я жила, если бы мамы не стало. Эти фотографии… Зачем, Дамир?

Он опять хватается за голову руками.

— Я видел, как ты любишь мать. Как она любит тебя. У меня тоже была мама. Была… Мне захотелось, чтобы ты тоже испытала это. Прочувствовала мою боль. Но я не думал, что все так закончится. Я видел, что к дому подъехал Стас, и успокоился, что, если твоей маме стало плохо, то он поможет ей. Я виноват. «Прости» здесь неуместно. Я понимал, что делал. Но осознание всей трагичности ситуации пришло позже, когда я узнал, что твоя мать в больнице. Тогда я и дал деньги на операцию и на все остальное. Но запретил говорить врачам, откуда деньги. Мне не нужна была твоя благодарность. Мне нужно было твое тело.

Его взгляд проходится от головы до пяток. Вдруг он опять хмурится.

— Скажи, Милана, кто этот Саша? Почему ты села к нему в машину? — неожиданно спрашивает, глядя мне в глаза.

— Он предложил подвезти, я не отказалась, — улыбаюсь я, проверяя его реакцию. — Он хороший парень и…

Не успеваю договорить, как оказываюсь под Дамиром.

Он пальцами сжимает мне подбородок, заставляя смотреть прямо ему в глаза.

— Вот в такие моменты ты заставляешь меня сомневаться в своем раскаянии, — цедит сквозь зубы, не сводя с меня взгляда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

78. Дамир

Чувствую, как во мне просыпается ярость. Из-за ее слов? Или из-за воспоминаний о том, как это недоносок трогал ее за плечи? Что это? Ревность? Я никогда никого не ревновал. Зачем? С девкой на одну ночь это просто невозможно. Мне никогда не хотелось, чтобы она принадлежала только мне. Я любил разнообразие. Поэтому редко когда трахал одну и ту же больше пары раз.