Отдана за долги (СИ) - Пиратова Лана - Страница 15

Что я должна расплатиться собой за непонятный долг, чтобы спасти свою семью?

Что, скорее всего, мы больше не будем вместе?

Иду на кухню. Папа пьет кофе. И это меня радует, потому что в последние дни я видела в его руках только стакан с виски.

Подхожу к нему и обнимаю за плечи.

— Как спалось, Миланочка? — спрашивает он. — Я сегодня встречаюсь ещё с одним человеком. Возможно, он поможет с деньгами.

Молча киваю, прекрасно понимая, что это опять будет безрезультатно. Слишком многих папа уже просил о помощи и слышал одни отказы.

— Я съезжу к маме, — говорю я.

— Хорошо, — папа гладит меня по руке.

Целую его в щеку. Возможно, в последний раз.

Папа уезжает первым.

В кромешной тишине пустых комнат, без привычной музыки, переодеваюсь и еду в университет. На такси. Машину оставляю на парковке у дома. Я уже приняла решение.

Кое-как досиживаю лекции в надежде забыться. Не помогает.

После них еду в больницу. К маме.

К ней не пускают. Я стою у окна в ее палату и наблюдаю, как по тонким трубкам капает какая-то жидкость и здоровая груша слева от мамы вздымается каждый раз, когда она делает выдох.

Ко мне подходит врач.

— Состояние стабильное, — говорит он, не дожидаясь моих вопросов. — Но, — пауза, — нужна срочная операция. Я говорил Вашему отцу.

— Да, я знаю, — шепчу, не отрывая взгляда от мамы. — Скоро деньги будут. Обещаю.

— Хорошо. Это очень важно для Вашей мамы. Ближайшие день-два могут оказаться решающими.

Молча киваю.

Решение приянто и слова врача лишь убеждают меня в его правильности.

После больницы еду к Стасу в школу. Знаю, что он сейчас там. Не знаю, что скажу ему. Просто хочу увидеть.

Дверь его кабинета приоткрыта и секретаря нет на месте.

Стучусь, но не громко. Никто не отвечает. Тогда я открываю дверь и едва сдерживаю громкий возглас.

Стас стоит у стола, а перед ним, на краю стола, раздвинув ноги, сидит его секретарша. Они целуются.

Не в силах долго смотреть на это отвратительное зрелище, а тем более не собираясь прерывать их, я пячусь назад, закрыв рот рукой. Через пару шагов разворачиваюсь и бегу.

Остаток дня провожу за дальним столиком в кофейне, тупо пялясь в остывший кофе.

И, только когда на город начинает опускаться темнота, расплачиваюсь и вызываю такси. Отцу отправляю сообщение: «Заночую у Стаса». Выключаю телефон.

Такси везет меня по уже знакомому адресу. На въезде в поселок нас долго не пускает охрана, пока я не называю свое имя.

Такси останавливается у массивных ворот и, получив оплату, уезжает. Я стою одна. На лицо падают капли дождя, смешиваясь с моими слезами. Я уже давно намокла, но не решаюсь нажать на кнопку звонка.

Вдруг ворота распахиваются сами, безмолвно впуская меня внутрь. Не сразу и не смело шагаю во двор. Оглядываюсь. Ворота также автоматически закрываются.

Иду к дому. Мокрые пряди волос на лице, одежда прилипла к телу. Но мне все равно.

Не успеваю подойти, как дверь открывается.

На пороге стоит он. Тот, из-за кого моя жизнь в одночасье круто изменилась, наполнившись лишь несчастьем и страданием. Тот, кого я ненавижу больше всех на свете.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Зачем ты пришла? — его голос такой же колючий, как и взгляд.

— Чтобы отдать долг, — говорю, стараясь сдержать дрожь в голосе.

— Твой отец сказал, что готов сесть в тюрьму.

— Но я не готова к этому.

Он молча отходит, освобождая мне дорогу в свой дом.

Остается сделать лишь шаг. Один шаг в пропасть. Туда, откуда нет возврата.

26. Дамир

Когда охрана сообщает мне, что приехала Милана Кострова, я не сразу верю услышанному. Не может быть, чтобы Костров так легко и быстро согласился отдать свою единственную дочь.

Но, когда в монитор я вижу перед воротами своего дома эту дикарку, довольно ухмыляюсь про себя. Пришла. Уверен, что сама и тайком от Кострова. Такая хорошая девочка не станет огорчать родителей.

Сам иду открывать ей дверь.

Передо мной стоит, дрожа, скорее от страха, чем от холода, та, которая заставила меня вспомнить вкус крови в нашу первую встречу. Та, которую я хочу до боли в яйцах. Та, которая станет точкой в моем плане мести.

Она пришла сама. Значит, не сбежит. И не будет особо сопротивляться.

Оставляю дверь открытой и прохожу в гостиную. Сажусь на кресло. Слышу нерешительные шаги.

Милана встаёт в дверном проёме.

Мокрая и жалкая. Не поднимает на меня взгляд.

— Ты готова к тому, зачем ты пришла? — спрашиваю холодно. Мне нравится наблюдать за ее реакцией.

— У меня есть одно условие, — неожиданно произносит она.

Отвечаю не сразу, отходя от ее наглости.

— Ты думаешь, ты вправе ставить мне условия?

Она, наконец, поднимает на меня взгляд своих голубых глаз и я вижу в этих глазах огонь ненависти. Вижу, что она готова убить меня. Я привык видеть это в глазах людей. Но сейчас этот взгляд заводит меня. Чувствую, как напрягаются мышцы.

— Я прошу лишь об одном, — голос ее дрожит, хотя вижу, что она пытается казаться сильной.

— Так просят? — не даю ей договорить.

Ее глаза сужаются и она молча встаёт на колени. Молодец. Быстро понимает.

Не отвожу от нее своего ледяного взгляда. Хотя внутри кровь уже закипает от предвкушения. Остро ощущаю, как напрягается член. Сука. Я хочу ее. Хочу так, что едва контролирую себя. Но я должен сдержаться.

— Прошу Вас. Переведите нужную сумму в больницу. Моей маме необходима операция. Срочно.

Опускает голову.

— Я сделаю все, что Вы захотите.

Конечно, сделаешь, девочка. В любом случае сделаешь. Независимо от того, дам я денег или нет. Ты теперь в моей власти.

— Ближе, — говорю я.

Милана послушно подползает ко мне на коленях, но все равно не достаточно близко.

— Ещё ближе.

Она уже стоит в моих ногах, опустив голову.

Беру ее за подбородок и заставляю посмотреть мне в глаза.

Там уже нет ненависти. Сейчас там отчаяние. И страх. Ее страх, который проникает в меня. Возбуждая. Пьяня. Лишая холодного расчета в рассуждениях и поступках.

Мокрые волосы облипают ее голову. Губы дрожат. Не отпуская подбородка, провожу большим пальцем по нижней губе. Холодная.

При других обстоятельствах я бы накрыл ее губы своими губами и согрел их. Но не сейчас. И не здесь.

Встаю, возвышаясь над ней. Тяну за подбородок, заставляя встать.

— Снимай с себя тряпье, — говорю, отпуская ее и засовывая руки в карманы брюк. — Пришло время расплатиться и показать, на что ты готова ради матери.

— Вы переведёте деньги? — спрашивает она.

— Это зависит от тебя.

— Я сделаю все, что Вы хотите, — повторяет она. — Только…

— Опять условия?! — возмущаюсь я.

Начинаю терять контроль над собой из-за этой сучки.

Она опускает голову и смотрит в пол.

— Мне нельзя…

— Что нельзя? — не понимаю я.

— Сейчас нельзя, — ещё тише произносит она.

Сука. Она доведет меня.

— Ты больна?

Мотает головой.

— Мой гинеколог говорит, что в такие дни нельзя, — говорит она и краснеет.

И, кажется, я догадываюсь, о чем она.

— Тогда, — и я давлю ей на плечи, заставляя опять опуститься передо мной на колени, а сам падаю в кресло, — начнем с другой твоей дырки.

Ее глаза расширяются. Она мотает головой из стороны в сторону и пытается отодвинуться от меня.

Беру ее за затылок и притягиваю к своей ширинке.

— Расстегни!

Она смотрит на меня испуганным взглядом снизу вверх и от этого мне ещё больше хочется засунуть член в ее глотку.

Губы мягкие, нежные, не касавшиеся ещё членов. Уверен, заглотит полностью.

— Ну! — нетерпеливо командую я.

Милана трясущимися руками расстегивает ремень, замок и я испытываю облегчение, когда ткань брюк перестает давить на стоящий член.