Доктор-дьявол
(Избранные сочинения. Т. III) - Соломин Сергей - Страница 22

Первой моей мыслью было узнать, кто возлюбленный девушки. Но это оказалось не под силу моим сыскным способностям. «Он» мог наблюдать сигналы с двух фасадов дома и даже частью с третьего. Разыскать «его» в вереницах окон шестиэтажного дома было непосильным подвигом. Хорошо писать Конан-Дойлю о необычайных умственных способностях Холмса, а попробуй-ка он на деле.

Мне казалось, что легче узнать, кто такая баронесса. И я не ошибся. Дворник любезно сообщил мне, что «генеральша не так, чтобы богата, а вот ихняя сестра двоюродная, баронесса, точно миллионерша, и от нее они ожидают». Узнать фамилию и адрес баронессы не составляло уже никакого труда; через два дня племянница генеральши исчезла, и сигналы «зайчиком» прекратились.

Тем не менее, я аккуратно каждый день занимал свой наблюдательный пост у окна.

Наконец, в один яркий солнечный день девушка вновь появилась и «зайчик» запрыгал на углу прачечной.

Световая телеграмма на этот раз была длиннее обыкновенных. Я не нуждался в записи, но все же перевел на цифры, чтобы иметь в руках документ.

«Время настало, милый. Сегодня ночью у соседей этажом ниже — бал. Парадные двери не будут заперты до утра. Приходи от двух до трех ночи и стань у дома напротив, около третьей колонны слева. Жди сигнала свечкой из квартиры баронессы. Иди по парадному. Дверь будет отперта мною».

Нет, это не любовное свидание! Девушка нашла бы тысячу других способов, чтобы видаться наедине с возлюбленным. Здесь что-то не то.

И в голове замелькали выражения из прежних криптограмм: «Сообщу, когда будет время. Получение ожидается через неделю». Запомнились слова дворника: «Баронесса — миллионерша, от нее ждут»…

Миллионное наследство! Готовится грабеж, быть может, убийство.

Мною овладела смелая, безумная мысль. Я пойду и стану у третьей колонны, против дома, где живет баронесса. Дождусь сигнала и войду. Преступление будет предупреждено.

Так и сделал.

Я стал на место в половине второго. Если «тот» придет и увидит место занятым, испугается и убежит.

Сердце тревожно билось у меня в груди, когда я очутился против дома баронессы. Гости еще съезжались на бал. Фыркали лошади, гудели автомобильные сирены.

Я нашел на фасаде дома окна квартиры баронессы и не сводил с них глаз. Они были темны и представляли резкий контраст с ярко освещенными окнами следующего нижнего этажа.

Вдруг мелькнул в мрачной, черной раме крохотный огонек. Раз, два и три. Сигнал подан.

Я смело вошел в подъезд. Швейцар не обратил на меня внимания.

Мимо открытых дверей, из которых неслись звуки музыки, поднялся я выше, к дверям квартиры баронессы.

Взялся за ручку. Дверь подалась. В темной прихожей мою руку схватила горячая, трепещущая женская ручка. Нежный, шелестящий шепот:

— Тише, милый, осторожней!

Меня ведут куда-то. Тихое: «Стой!»

Ручка исчезла. Я остался один в непроглядном мраке.

Опять зашелестело около женское платье. Чуткий слух ловит прерывчатое дыхание.

— Она спит крепко. Вот ключи. Идем в кабинет.

Холодная связка ключей прикосновением своим заставила меня опомниться.

— Сударыня, я не тот, за кого вы меня принимаете.

Молчание — долгое, испуганное.

— Кто вы?

— Я разгадал тайну солнечного «зайчика». Живу в том же доме. Я знаю все.

Но я не сумею описать последовательно, как все произошло потом. Помню, что она меня горячо поцеловала, и до сих пор чувствую прикосновение упругих девичьих губ. Помню, что я ходил с нею в кабинет баронессы, отпер письменный стол и достал огромную пачку денег. Потом она их завернула в газетную бумагу и сунула туда свою записку. Потом проводила меня до прихожей и опять поцеловала. И я вышел через парадный подъезд, пересек улицу и отдал пакет высокому человеку, стоявшему около третьей колонны. Тот посмотрел на меня испуганно, торопливо пошел к перекрестку и, наняв извозчика, быстро уехал.

А я все стоял и смотрел на окно комнаты племянницы генеральши, пока не скатилась тихо белая штора, пока я не понял, наконец, что совершил преступление по приказу незнакомой мне девушки и отдал украденные деньги ее любовнику.

Гениальное расследование

Известный сыщик Станислав Иосифович Броневский после раскрытия виновников ограбления N-ского банка получил награду и месячный отпуск для отдыха от трудов.

Во время «дела» он готов был терпеть всякие лишения, но раз уж отдыхать, так отдыхать, с комфортом, ни в чем себе не отказывая. Жил Броневский холостяком в маленькой, но уютной и прекрасно обставленной квартире. Повсюду изящные вещицы, множество картин по стенам с преобладанием наготы, пианино, виолончель… По мягким коврам кошачьей походкой скользит неслышно красивая, белокурая Ванда с пышным станом… Все знакомые Броневского дивились: «Откуда вы достали такую прислугу?» Но Броневский в ответ только улыбался углом рта: агент сыскного отделения да не разыщет!

Сыщик на отдыхе почти не интересовался уголовной хроникой и едва просматривал газеты.

Утром принимал холодную ванну, потом делал гимнастику, потом пил кофе и совещался с Вандой о завтраке и обеде. Прогуливался, посещал выставки, музеи.

Вечером — концерты, театр. Словом, жил вовсю.

Благополучие это, однако, внезапно оборвалось на десятом дне отпуска. Только что Броневский вышел из душистой ванны и хотел приняться за гимнастические гири, как Ванда подала ему письмо, написанное слишком знакомым почерком.

Сыщик выругался:

— Черт бы их взял!

Он нервно разорвал конверт и погрузился в чтение мелко исписанного листка.

— Никак не научусь разбирать эти каракули!

Наконец письмо было прочитано:

«Дорогой мой! Крайне сожалею, что вынужден беспокоить вас, но я без Броневского, как без рук. Дело вот в чем. Пять дней тому назад в Балабинском лесу найден труп молодой, красивой женщины, по виду интеллигентной и принадлежащей к обеспеченному классу. Одета убитая в богатое бархатное платье. Бриллиантовые серьги, кольца, браслет и брошка ясно доказывают, что убийство совершено не с целью грабежа. Женщина была, по-видимому, убита в другом месте, а затем труп перенесен в лес, так как ни кругом на снегу, ни на меху ротонды, в которую труп завернут, не заметно следов крови. Личность убитой до сих пор не выяснена. Ни чины уездной полиции, ни дворники не дали никаких указаний. Труп, выставленный для обозрения в Балабинском полицейском управлении, никем из обывателей опознан не был и затем перевезен в город, где к нему тоже допускались желающие. Вчера вечером в сыскное отделение явился хорошо одетый молодой человек, по-видимому, страшно взволнованный. Он просил осмотреть труп и был допущен. При первом взгляде на убитую неизвестный дико вскрикнул и, бросившись к телу, долго рыдал, припав к груди убитой женщины. Из бессвязных слов, вырывавшихся у него порою, можно было уловить лишь следующие: „Изверги!“ — „Маня, несчастная Маня!“ — „Добились!“. — „Будьте вы прокляты!“… Затем молодой человек поднялся и, выхватив револьвер из кармана, приставил к левой стороне груди. Самоубийство не удалось предупредить, раздался выстрел и неизвестный упал, обливаясь кровью. Наш агент Карасик, усмотрев в самоубийце некоторые признаки жизни, нагнулся над ним и спросил: „Как зовут убитую? Кто убийца?“ Умирающий сделал усилие и произнес, едва внятно: „Маня… Халютина… дача № 23…“ Кровь хлынула из уст несчастного и он скончался. Подробный осмотр одежды самоубийцы не дал никаких результатов. Найдены только: бумажник с двумястами рублей, кошелек с мелочью на три рубля семьдесят пять копеек, золотые часы, серебряный портсигар с инициалами „К. С.“ и серебряная спичечница. Никаких документов или записок, визитных карточек и т. п. при неизвестном не оказалось. Так вот, дорогой мой, прошу вас убедительно заняться этим делом. Сенсационно и таинственно, как раз в вашем вкусе. Я предполагаю, что помянутая дача находится в Балабине. Надзора еще не учреждал, боюсь без вас испортят. Располагайте по своему усмотрению агентами и денежными средствами, авансом. Советую взять с собою Карасика. Не нужны ли собаки? Все к вашим услугам. Заходите в сыскное за полномочием. Крепко жму вашу руку.