Сделка, или парень (не) моей мечты (СИ) - Шевченко Юлия - Страница 72

Александрина Догелева

Что меняет людей? Почему в одночасье они из милых и улыбчивых превращаются в темных существ, готовых причинить тебе боль? Словно в них сами демоны, как в сериале «Сверхъестественное», вселяются и делают такие вещи, что их за это проще покарать. Применить пытки, так как смерть для них будет являться лишь спасением, наградой. Слишком легко они отделаются, а так не должно быть. Каждый должен понести наказание за содеянное. Жаль только, что за такое издевательство над человеком тебя самого может ждать суровая кара. Обязательно же все раскроется рано или поздно. Не получится замести следы. Пострадает тот человек, что решится на такое. Сделает страшное во имя того, кому причинили боль.

Будь вот это все ненаказуемым, можно было и позволить Соболеву совершить акт насилия над сводным братом. Так как он все же порывался найти его и еще раз пересчитать ребра. А-то сбился, когда ударил несколько раз по ним. Только вот я его все время останавливала, не отпускала от себя. Просто еще теснее прижималась и не давала пошевелиться. Даже уснуть не могла толком, глаза конечно слипались все время, но с трудом держала их открытыми, мучая саму себя таким образом. Ведь так не хотелось, чтобы Денис вновь загремел во французскую тюрьму. В следующий раз за тяжкое преступление одного имени моих родителей будет недостаточно. Он окажется там надолго, пока адвокат не вытащит его оттуда. Вряд ли парень будет рад и вмешательству отца. Тот, должно быть, отречется от старшего сына после такого. Так как рассказ Соболева тогда в особняке говорил о том, что Агеевы всегда младшего поддерживали, верили ему во всем, помогали. Он для них самый лучший из детей, за него горой.

И если раньше такое отношение к сыновьям мне нравилось. Ведь Артем же являлся тем, кого я люблю без памяти, тем, с кем хочу провести остаток своей жизни. То сейчас, когда все маски уже сняты, показано истинное лицо этого человека, кроме ненависти, презрения, тошноты он у меня ничего не вызывает.

Как столько лет я могла обманываться? Не замечать очевидных вещей? Жить словно в иллюзорном мире, где феи и эльфы летают вокруг меня. Все такое милое, волшебное, в розовых тонах. Где никогда не будет бед, несчастий, неприятностей. Замечательная такая сказка, в которую ты попал по собственной воле. Сотворил ее на основе своих фантазий, желаний, предпочтений. И все вроде бы прекрасно, невероятно, но тут налетает какая-то буря в твоем Изумрудном городе и срывает занавес, коим ты себя оградил от окружающего мира. Разбиваются твои розовые очки, исчезают сказочные существа, пропадает вся магия, остается только суровая реальность. Вся правда теперь у тебя перед глазами.

Вот так и началась моя первая истерика. С рассуждений о том, что со мной могло произойти. Как мне никто не помогает, и Артем делает страшные вещи с моим телом. Тем самым отравляет, затуманивает мой разум, перестаю воспринимать окружающий мир, ухожу полностью в себя. Воздвигаю вокруг стены, которые никто не способен разрушить. Об этом я и говорила Денису, когда он все же нарушил молчание. Захотел услышать мой голос, узнать о самочувствии. Может мне нужно что-то, чего-то не хватает. И вот лучше бы он молчал в тот момент, не раскрывал рта. Так как вроде бы успокоившись, провалившись в такой блаженный сон, меня снова затрясло. Да так сильно, с применением силы (дала ему пощечину). Пришлось успокаивать не одному ему. Вида приносила снотворное в стакане с водой, который я выпила без каких-либо подозрений. Глаза закрыла, разум отключила. Наконец-то отключилась, перестала накрывать меня волной истерики. Первой волной, ведь вторая была не за горами.

Случилась она тут же, как я проснулась. Услышала голоса рядом с собой и прислушалась к ним, не давая о себе знать. Пусть думают, что еще под действием снотворного нахожусь. Вида и Денис ничего не заметили, продолжая дальше говорить. Повышая тон, потом вновь шепчась, проскальзывали в разговоре все наши имена. Особенно мое и Артема.

Агеев, оказывается, после избиения дождался Стефанию, собрал их вещи и куда-то исчез. Возможно в гостиницу, возможно, вернулись они в Россию. По этому поводу и сокрушался Соболев, был не доволен такому повороту событий. Хотелось ему убить младшего братца, что так трусливо сбежал. Раз и пропал. Испарился словно снег в жаркий, летний день.

Денис намеревался его найти в Париже и сотворить что-то похлеще убийства, к такому он выводу пришел. Но тут снова вмешалась моя персона. Я не дала ему уйти, закричала что есть сил: «Нет, не ходи». Повторяла и повторяла эти слова как молитву. Как бракованная пластинка, что не может воспроизвести больше ничего, никаких звуков. Это-то и помогло, остановило Соболева от опрометчивых поступков. Не должен он делать то, что потом ему боком выйдет, ни в коем случае.

Так и закончилась моя вторая истерика. Больше их не было. Ни одной. И мне спокойнее, и друзья с облегчением вздохнули, когда я перестала кричать, размахивать руками. Только согласились со мной, что пора уезжать из Парижа. Делать здесь нечего, с родителями повидалась, от лучшего друга отреклась, парня не оттолкнула от себя. Подруга только вновь в приключения ввязалась. Теперь уже с Артуром.

— Желаете что-нибудь выпить? — голос стюардессы раздается чуть не над ухом. От чего вздрагиваю и крепко вцепляюсь в ручки сиденья. Она меня напугала, оторвала от мыслей. Стоя я на ногах, точно бы подпрыгнула выше дерева, забралась бы на самый верх. — Сок, минералку, кофе? — эта сучка даже не извинилась за свой косяк, продолжает все также крутиться вокруг меня, предлагая напитки. Я же даже разговаривать с ней не хочу. Просто мне нужно, чтобы все в покое оставили. — Быть может что-то покрепче?

— Она ничего не будет, — грозный, злой голос. Девушка дергается в сторону говорившего, улыбается ему и направляется именно к его креслу. — Мне тоже ничего не надо. Свободны, — проходит мимо меня с недовольным и разочарованным видом, покосившись со злобой в глазах. Ей не понравилось, что совершенно не уделили внимания. Сначала одна пассажирка, не ответившая на вопрос, потом пассажир, нагрубивший ей. Похоже, день у нее не удался с самого начала работы.

Мне бы вот и порадоваться от этой ситуации, но не могу. Совершенно не могу выдавить из себя хоть какое-то подобие улыбки. Если и смеюсь, то получается, будто снова истерика накатывает, вновь накрывает волной. Друзья уже следят за каждым моим движением, фразой, подмечают все мои перемены в настроении. Считают, что могу выкинуть все, что угодно. Своеобразные охранники появились, что за спиной сейчас сидят.

Рядом в кресле никого со мной нет, не позволила никому сесть. Билет мне выкупили на два места, и оставила его пустым. Только на такое возвращение в Россию согласилась. Первым меня поддержал Денис, что по телефону заказал необходимое количество билетов, назвал номер своей карточки и попросил привезти их по указанному адресу. Даже дня не прошло, как мы поднялись на борт самолета, пристегнулись и стали ждать взлета, который мог начаться в любую минуту. Раз стюардессы к нам больше не подходят, значит, тоже готовятся к полету в Россию.

Теперь можно расслабиться, включить музыку в наушниках и провалиться в сон. Не люблю бодрствовать, пока лечу в самолете, всегда либо слушаю музыку, либо читаю очередную захватывающую книгу. Свой экземпляр на французском языке про приключения Анжелики положила в какую-то сумку, до которой сейчас не добраться. Да и не очень хочется это делать, лучше немного классики из айпада. Такие мелодии помогают отключиться от всего окружающего мира, уйти от реальности. Бетховен, Вивальди, Бах, Моцарт. Люди, подарившие нам прекрасные композиции, что покорили сердца слушателей. Не знаю вот как у других, но мне они порой помогают, приносят умиротворение. Благодаря им становится легче.

— Спасибо, что выбрали нашу авиакомпанию, — раздается голос пилота в моем заспанном мозгу. Сначала даже сообразить ничего не могу, не понимаю, где нахожусь. Почему меня кто-то нежно гладит по щеке. Неожиданно, но так чертовски приятно.