Сделка, или парень (не) моей мечты (СИ) - Шевченко Юлия - Страница 63

Каждый разглядывает стол, что ломиться от всевозможных яств, хотя его еще не вся еда. Некоторые блюда будут постепенно выносить официанты, а напитки разливать опытные сомелье, знающие, что именно предпочитает каждый гость. Интересно, кто-нибудь из них догадается, что я сейчас хочу виски? Как можно больше. Не разбавленный.

— Садись, дорогуша, — Соболев отодвигает для меня стул рядом с мамой, что сидит во главе стола. Сажусь на него, а парень плюхается рядом, с озорной улыбкой смотрит на меня. — Поужинаем?

Слышится звон столовых приборов, голоса со всех сторон. Кто-то комментирует приготовленные блюда, кто-то просит подлить еще вина, кто-то смеется. Создается такой шум и гам, что хочется уши руками закрыть. Закричать, чтобы все заткнулись и убирались отсюда прочь, но, увы, не могу этого сделать. Нахожусь словно в какой-то прострации. Тело здесь, а мысли далеко отсюда, в другой реальности. Отвечаю матери чисто на автомате, даже не вникая в смысл сказанных ей слов. Слышу Дениса, что говорит обо мне, о каких-то наших совместных планах — о поездке в Лондон. Так! Стоп! Произнесенная речь становится для меня словно выходом из транса, пробуждением ото сна.

— Какая еще поездка в Лондон? — резко разворачиваюсь к нему, из-за чего задеваю бокал с вином, так мной и не выпитым. Он падает на белоснежную скатерть. Жидкость образует кроваво-красное пятно рядом с моей тарелкой. Плевать! Кто-нибудь да уберет это. Например, тот официант, что подорвался с места и подошел к нашей части стола. — Какого черта ты вообще несешь?

— Рина, — предостережение от хозяйки дома. — Веди себя прилично. Ты же здесь не одна, рядом с тобой есть и другие люди, — вот лучше бы она этого не говорила. Я же просто взбесилась. Ведь как еще охарактеризовать то, что я резко встаю на ноги, от чего падает на пол стул. Все пялятся на меня, а мама в шоке. Денис тихонько ржет надо мной. Даже официанты остановились в дверях, наблюдая за развернувшейся перед ними сценой.

— Да я же всегда была одна! — буквально кричу, выплескиваю все, что накопилось в моей душе. — С тех самых пор, как вы с отцом уехали, — энергично махаю руками, — меня будто не стало. Хотя и во время нашего совместного проживания вы не замечали свою дочь, — пытается встать, но, видя мой грозный взгляд, прекращает эту попытку.

— Я для вас не существовала. НИКОГДА! Сначала важное место занимала карьера, которую необходимо было построить как можно быстрее, разумеется, чтобы заработать денег на дальнейшую жизнь. Потом ваши светские вечеринки, частые отъезды, новый дом в совершенно новом районе. Ваше это ПМЖ, — выплевываю слово, словно оно все ядом пропитано. Будто могу обжечься от него. — Да, мы виделись с вами. Редко, но виделись, — истеричный смех вырывается из моей груди, — но всего лишь на пару минут, после чего вы опять куда-то исчезали, пропадали из моей жизни. Откупались дорогими подарками, звонками по две секунды, — хватаю бокал с вином и одним глотком все осушаю. Чувствую, как по венам разливается тепло, как становится хорошо от выпитого алкоголя. Зря я его так категорично исключила из своей жизни.

— И я бы смирилась, забыла обо всем, — одинокая слеза скатывается вниз по щеке. Резким движением вытираю ладонью эту каплю. — Да только вы же сами все и просрали! Позвали меня сюда, а сами… — и снова ту же крепкую мужскую руку ощущаю. Теперь уже она закрыла мне рот, чтобы я не болтала лишнего.

— Простите ее, тетя Дина, — Денис не дает сделать никакого движения. Вцепился другой своей клешней в мою талию, прижав к ней мои руки по бокам. Я будто веревкой связана сейчас. — Рина немного…не в себе, — гаденыш. — Злится, бесится, нервничает по пустякам. Для невесты, которой не понравилось предложение, уж слишком вышло не романтичное. Это нормально.

— Что? — мама округлившимися глазами смотрит на нас. То на меня, то на Соболева. — Это правда? Ты и Рина…теперь…

— Александрина еще не дала согласие, но я знаю способы, как ее уговорить.

Пристрелите меня кто-нибудь. Что он только что сказал? Какая еще невеста? Какое еще предложение? Что вообще за бредовые фантазии? Это придурок просто потешается надо мной, выводит из себя. Да еще и при матери произносит такое. Говнюк. Сейчас я ему устрою романтик. Пытаюсь вырваться из его объятий, да только делаю себе еще хуже. Его рука сдавливает меня еще сильнее так, что может кости раздавить.

— Пройдите в первую комнату. Там сможете поговорить, — мама еще ему и помогает. Вот же…

Соболев резко отпускает меня, убирает руку ото рта и тянет в сторону какой-то комнаты. Не обращая никакого внимания на мои проклятья, крики и попытки вырваться. Его это просто забавляет, так как он смеется всю дорогу до нашего так сказать укрытия. Когда же мы оказываемся внутри, он грубо кидает меня на кровать под балдахином и закрывает дверь на ключ, который выбрасывает куда-то в сторону. Мы заперты. Я рядом с ним. Наедине. В доме родителей.

— Успокоилась? — ехидно спрашивает, сложив руки на груди. — Или еще истерить будешь? — резко встаю на ноги. — Похоже, будешь.

— Ты что вообще нес там за столом?! — мой крик, должно быть, услышали все, кто находился рядом с нашей комнатой. Да только плевать я на все хотела, это меня совсем не заботило, меньшее из двух зол. Взбесило меня совершенно другое: поведение Соболева во время ужина с родителями. Весь тот бред, что он говорил моей маме, верящей каждому его слову.

— Рапунцель, — осматривается вокруг, ещё больше выводя меня из себя. После чего смотрит своими зелёными глазами с озорным блеском. — Ты же включилась в мою игру. Предоставила мне полную свободу действий, — подходит к окну от пола и до потолка, что выходит прямо в сад. — А теперь сдаешь заднюю? Будь лучше мне благодарна.

— Чего? — точно убью его и закапаю под каким-нибудь кустом. — То есть после твоих слов, — перевожу дыхание, — я ещё и «спасибо» тебе должна сказать?

— Могла бы и попытаться, — шаг к стеклянному шкафу, где стоит выпивка, бесцеремонно открывает дверцу. Бутылка оказывается на столе. — Выпить не хочешь? — салютует в мою сторону пустым стаканом, который до краев наполняет вроде бы коньяком.

— Ты издеваешься надо мной? — мне хочется совершить убийство, самое изощренное в мире убийство. Так как много посмотрела детективных сериалов, то в памяти обязательно всплывет какой-нибудь жестокий способ лишить человека жизни. — Нахрена ты сказал про нашу якобы свадьбу? — пожимает плечами, делая маленький глоток. Аж блаженство на лице появляется от только что выпитого. Вот же козлина. — Захотелось напоследок перед матерью меня выставить полной идиоткой?

— Да ты, — указывает на меня пальцем, — и сама прекрасно с этим справилась, — опускается на кожаный диван, не выпуская стакан из рук. — Решила при всех высказать ей свои недовольства, — закидывает ноги на журнальный столик, оглядываясь по сторонам. — Не знаешь, где тут могут быть сигареты?

— Соболев! — взрываюсь как пороховая бочка. — Ты вообще меня, блядь, слушаешь? Ублюдок чертов! — делаю шаг по направлению к двери. Раз и меня разворачивают, кидают обратно на кровать, нависают надо мной. Одна рука держит в захвате мои руки над головой, а другая слегка сжимает горло. Нет, кислорода не лишают, просто некоторый дискомфорт все же имеется.

— По-моему, я тебе уже говорил, сучка, чтобы ты меня так, — закрывает на миг глаза, — не называла! — резко встает на колени и смотрит с яростью в глазах на меня. Он сейчас так рассержен, что цвета глаз совсем не видно — одна чернота. Немного страшно, но не настолько, чтобы свернуться калачиком и замолчать. — Как же ты меня, Рапунцель, достала. Словно отравила меня собой, проникла под кожу, да так глубоко, — взъерошивает волосы, — ввела мне в кровь наркотик, который, хрен, оттуда очистишь. Только если сдохнуть, — проводит ребром ладони по горлу.

— Только тогда можно перестать ощущать то, что я чувствую каждый божий день. Как хочу убить тебя голыми руками. Вернуть Артему в крайне испорченном состоянии, но в тоже время мне хочется трахать тебя. Трахать так, чтобы вышибать воздух из твоих легких, — злость из глаз исчезает. На ее место приходит совершенно другое: желание, страсть, похоть. Денис сейчас возбужден и даже этого не скрывает.