Имперские войны: Имперские танцы. Имперские войны. Имперский гамбит - Мусаниф Сергей Сергеевич - Страница 5

– Таким, как вы, место на самой дрянной, вонючей, ублюдочной военной базе, находящейся в самой глухой дыре на задворках Империи!

Глава 3

– Он назвал меня эгоистичным, самовлюбленным аристократичным ублюдком с нарциссовым комплексом, трясущимся за свою шкуру и морочащим всем голову, – пожаловался Юлий. – Поднимаю на пять и меняю две карты.

– Но ты такой и есть, – сказал Клозе. – Поддерживаю и поднимаю еще на пять.

– Я – пас, – сказал Карсон.

– Я тоже, – сказал Дэрринджер.

– А я еще поиграю, – сказал Малышев.

– Отлично, – сказал Юлий. – Чем больше народу, тем больше банк. Еще этот тип назвал нашу базу самой дрянной, вонючей, ублюдочной военной базой, находящейся в самой глухой дыре на задворках Империи. Еще пятерочку сверху.

– Наша база такая и есть, – сказал Клозе. – Поддерживаю.

– Играю, – сказал Малышев.

– Еще ему не нравятся мои татуировки. Наверное, он считает, что я пижон.

– Но ты и есть пижон, – сказал Клозе.

– У тебя такие же татуировки.

– Это потому, что я тоже пижон.

– Поднимаю на десять.

– Поддерживаю.

– Для меня это слишком круто, – сказал Малышев и бросил карты.

– Слабак, – сказал Юлий. – Еще двадцатку.

– И пять сверху.

– Твои пять и еще двадцатку.

– По-моему, ты блефуешь.

– Есть только один способ это выяснить.

– Поддерживаю. Вскрываемся.

– Ты первый.

– Две пары.

– Полный дом, – объявил Юлий и сгреб деньги со стола. – Еще партию?

– К черту, – сказал Клозе. – Я знал, что не надо тебя приглашать. Ты нас попросту обчистил.

– Где ты был ночью? – поинтересовался Карсон. – Я заходил часа в два, хотел стрельнуть у тебя сигарет.

– Я ночевал в карцере.

– Это стильно, – сказал Карсон.

– Я все делаю стильно, – сказал Юлий.

– Я пойду, – сказал Дэрринджер. – У меня завтра дежурство.

– У меня тоже, – сказал Малышев.

– А я временно отстранен, – сказал Юлий.

– Везунчик, – сказал Дэрринджер.

Они с Малышевым ушли. У них осталось всего шесть часов, чтобы протрезветь и вернуться в нормальную летную форму.

– Больше никто никуда не торопится? – спросил Юлий.

– Нет, – сказал Карсон.

– Я тороплюсь в отставку, – сказал Клозе. – Но это может подождать.

– Вот и отлично, – сказал Юлий. – У нас еще осталось виски?

– У меня всегда полно виски, – сказал Карсон. – Зато у меня постоянно кончаются сигареты.

– Это фигня, – сказал Юлий. – Сигарет полно у меня.

– Значит, вместе мы непобедимы, – сказал Карсон.

Карсон был маленький и смуглый. Он был лет на десять старше Юлия и до сих пор ходил в лейтенантах, но, несмотря на это, был неплохим пилотом. Впрочем, здесь все были неплохими пилотами. Плохие пилоты отсеялись вследствие искусственного отбора, проведенного сепаратистами.

Еще Карсон носил усы.

– Стоп, – сказал Юлий. – С тебя мы имеем виски, с меня – сигареты, а какой толк от Клозе? Что он привносит в нашу компанию?

– Толику интеллекта, – сказал Клозе.

– Интересная версия, – сказал Юлий. – Но она не прокатит. Мы найдем тебе иное применение – ты будешь наливать.

– Ладно, – сказал Клозе и налил.

– Не только себе, – уточнил Юлий.

– Хорошо, – сказал Клозе и налил всем.

– У меня тост, – объявил Юлий. – За скорую погибель полковника Ройса! Может быть, после этого нам пришлют достойного командира, и он отпустит нас домой!

Они сдвинули стаканы и выпили.

– Я не хочу домой, – сказал Клозе, ставя на стол пустую посуду. – Я хочу на Эдем. Там тепло, нет болот и полно симпатичных девчонок. Мне надоели бледные тела местных проституток. Я хочу загорелую девчонку, холодное пиво и шезлонг, стоящий под пальмой, растущей на берегу моря.

– Не трави душу, – сказал Карсон. – Я сам дико истосковался по шезлонгам.

– Искусство лежать в шезлонге относится к одному из самых древних искусств человечества, и его корни уходят в такие глубины истории, о которых мы даже не подозреваем, – сказал Юлий. – Не буду скрывать, в этом деле я достиг совершенства, впрочем, как и во многих других делах. Единственное, что у меня не получается, это закосить под психа и вылететь из армии.

– Зачем ты вообще пошел на службу?

– Отец заставил. А ты?

– Мне нравилась форма, – сказал Карсон.

– А чего ты не пошел в гвардейцы? У них форма куда круче, чем у нас.

– Ростом не вышел, – сказал Карсон. В гвардейцы набирали только двухметровых парней дворянского происхождения, а Карсон был низкорослым плебеем. В пилоты брали всех, кроме женщин.

– А что привело в армию тебя, Клозе?

– Ноги, – буркнул Клозе.

– А помимо ног? – спросил Юлий.

Клозе пожал плечами.

– Надо же было куда-то пойти, – сказал он и снова налил.

– Не части, – предупредил Карсон. – До утра еще долго.

– За сепаратистов! – провозгласил Юлий. – Чтоб они сдохли, придурки чертовы!

На этот раз они выпили не чокаясь.

Как уже говорилось выше, Юлий не любил сепаратистов и подозревал, что те ненавидят его в ответ. Сепаратисты мешали Юлию жить.

Они пытались убить Юлия, но этим список нанесенных Юлию обид отнюдь не исчерпывался. Именно из-за сепаратистов он был вынужден торчать на этой чертовой планете, на девяносто процентов состоящей из болот и на десять – из военных баз Империи. Здесь было сыро и скучно. Здесь можно было только воевать или напиваться.

Юлий пытался ходить в местный бордель, но при первом взгляде на предложенный ассортимент жриц любви решил, что пусть он уж лучше сопьется. Или пусть его даже убьют.

Зато Клозе ходил в бордель регулярно. Юлий не понимал, как Клозе может трахать этих девиц.

– Я слышал, на ту сторону вчера прибыл корабль контрабандистов, – сказал Клозе.

– Значит, жди рейда, – сказал Юлий. – Надеюсь, ребята, вы управитесь до того, как меня снова допустят к полетам.

– Черта с два, – сказал Клозе. – Сначала разведка должна установить, что этот контрабандист привез и где они это все складируют. По моим скромным расчетам, у них на это уйдет не меньше недели. А тебя вернут в строй дня через два, самое позднее.

– Типун тебе на язык величиной с бомбардировщик, – сказал Юлий.

– Я давно заметил, что ты не любишь армию, – сказал Карсон.

– Армия – это тупо, – сказал Юлий. – Сам задумайся, на хрен она вообще такая нужна?

– В смысле? – спросил Карсон.

– Сколько планет заселено человечеством? – спросил Юлий.

– Больше ста, – сказал Карсон.

– Насколько больше?

– Чуть больше.

– Сто семнадцать, – сказал Клозе. – Я сам считал.

– А сколько планет принадлежит Империи? – спросил Юлий.

– Около ста, – сказал Карсон.

– Сто две, – сказал Клозе.

– Наш флот насчитывает примерно пять тяжелых кораблей на планету, – сказал Юлий. – Около пятисот охренительно больших, смертельно опасных кораблей. А планеты, не входящие в Империю, не объединены между собой, и у них на всех едва ли наберется десять судов. И эти суда устарели как морально, так и физически. По сути, это списанные корабли, построенные на имперских верфях.

– И что ты хочешь этим сказать? – подозрительно осведомился Клозе.

– Что у Империи нет внешнего врага, которого мы не могли бы задавить силой двух линкоров или десятка линейных крейсеров, – сказал Юлий. – А за каким чертом нам еще четыреста девяносто семь кораблей? Для внутренних полицейских операций, в одной из которых мы сейчас сидим по самые уши?

– Ты – еретик, – сказал Клозе. – Если народ не хочет кормить собственную армию, он будет кормить чужую.

– Кто это сказал? – спросил Юлий.

– Макиавелли.

– Из пятого батальона?

– Нет, из учебника истории.

– Дурак он, твой Макиавелли, – сказал Юлий.

– Почему? – осведомился Клозе.

– А ты покажи мне эту другую армию, – сказал Юлий. – Где она? В этой части галактики самая страшная сила – это мы. Более того, мы – единственная сила в этой части галактики. Тут никого нет, кроме нас. Страшных и одиноких.