Ферзь. На грани - Елена Рейн - Страница 14

– Болит голова… рука и нога.

Посмотрела на него, но не увидела эмоций. Ни одной. Мужчина сканировал своим агрессивным взглядом, а потом стиснул губы в тонкую линию и двинулся ко мне.

Сжалась и всхлипнула, когда он быстрым движением поднял и, прижав к груди, пошел из ванной. Молчала, стараясь не заплакать. Зачем? Ведь я добровольно согласилась. Я была уверена, что он решил утолить похоть, наплевав на мое состояние.

Да и какая разница? Все равно ЭТО случится. Рано или поздно, но случится. И пути назад нет…

Как же мне плохо…

Главное – чтобы не вырвало.

Оказавшись на кровати, я растерянно пыталась сконцентрироваться на мужчине, удаляющимся в сторону выключателя. Врубив свет, он подошел к борсетке и достал из бокового кармашка прямоугольный пакетик белого цвета. Высыпал все в стакан и залил водой из бутылки с белой жидкостью. Размешав, схватил его и направился ко мне.

Была надежда, что там обезболивающее, но как-то не верилось. Когда Ферзь приблизился и вручил стакан, пихая в дрожащую руку, я услышала:

– Пей.

– Что там? – хрипло пробормотала, понимая, что даже если яд, то мне придется все равно выпить. Куда мне деваться?!

– Обезболивающее, – сухо выдал он и сложил руки на груди, ожидая от меня действий.

Сглотнув, я поднесла стакан ко рту и стала пить небольшими глотками, пока не осталось несколько капель. Мужчина забрал стакан и рявкнул:

– Ложись.

«Ложись? Это мне? Я могу спать?»

Прижала руку к груди, только сейчас понимая, что я в полотенце, но не было сил идти за одеждой, тем более грязной. Осторожно опустилась на подушку, закрывая глаза, надеясь, что боль пройдет.

Послышался удар по выключателю и свет погас, погружая комнату в темноту. А через мгновение почувствовало тепло от мужчины, прилегшего рядом. Ферзь не прикасался, развалившись на второй половине, а я не верила своему счастью. Он меня не трогал! Перевернулась в противоположную сторону, но резко открыла веки, когда услышала:

– Будет хуже, скажешь.

Обернулась.

Даже в темноте видела его профиль. Он смотрел на потолок, а потом повернулся ко мне. Стало неудобно, и хотела отвернуться, но слова сами пошли:

– Ты сможешь найти Алену?

Он не ответил, а я ждала, сжимая ткань простыни. Неужели трудно сказать «да»? Почему с ним так сложно? Он ведь обещал… А сейчас не может подтвердить свои слова.

– Да. Будь уверена, ты увидишь своего ребенка.

– А… – облизнула сухие губы и прошептала: – Ей ничего не сделают?

– Нет. Они ждут ответа от Высокова.

– Но он не знает…

– Уже знает, – резко выдал Ферзь и сухо продолжил, – и откажет.

Резко подскочила, понимая, что это значит для моей девочки, но тут же послышался приказ:

– Маша, ляг на место!

– Но… она ведь… – бубнила под нос, забывая о боли, обо всем, лихорадочно соображая, как быть.

– Высоков будет пока молчать. В его жену сегодня стреляли и она в больнице в тяжелом состоянии.

– Но откуда… откуда ты знаешь? – с волнением прошептала, считая, что он меня запугивает. Ведь Владимиру так нужна была Алена – он не мог так просто потерять ее, отдав на растерзание монстрам.

– Знаю. Не надейся, что будет иначе. Высоков не отдаст то, что приносит ему основной доход. Исключено. А если он еще лишится жены, без которой ничего не представляет, то совсем озвереет. В любом случае… без нее… твоя дочь ему не нужна. Это личная прихоть Высоковой.

«Это личная прихоть Высоковой… Как же так? Как?»

– Если так, то Алена в опасности… – задохнулась от такой мысли. Как же такое возможно? Получается, это жена Владимира захотела ребенка, а он согласился?

Растерялась, забывая, как правильно дышать. Тяжелые мысли сжимали виски, причиняя еще больше боли.

– Он будет молчать. Люди, которые стреляли… дали ему время подумать, так что у нас есть время, чтобы вычислить, где ее будут прятать.

Продолжала сидеть, сжимая себя за плечи. Так хотелось закрыть глаза и оказаться в другом месте – там, где тихо и спокойно, где нежно светит солнце, громко завывает песню дождь, ударяя каплями по крыше дома… Куда угодно… только бы мы там были с дочерью вместе.

Мечты… Или нет?

Смахнула слезы, и в следующую секунду охнула, когда полетела в сторону подушки и оказалась в захвате сильных рук. Мужчина зажал своим телом и на мои удары руками отреагировал молниеносно – с силой сцепил их, прижимая к торсу, грубо чеканя:

– Спи! Пять минут твоих дерганий, и я возьму то, на что подписалась. Так что не беси меня, раз уж решил не трахать скорчившуюся от боли девчонку.

– А что… можешь? – с обидой спросила и сама же ответила: – Ну, конечно, можешь! Естественно. И даже если ты противен…

– Маша, – прорычал мужчина, намекая, чтобы замолчала, но было так обидно, и я начала дергаться, с отчаянием выдыхая:

– Ненавижу тебя и не хочу…

– Маша! – он буквально кипел от ярости, до боли сжимая кисти. – Ты что творишь, мать твою?! Успокойся!

– Вы все – СВОЛОЧИ! Ненавижу… Ненавижу! Как же я вас всех ненавижу, – на последних словах разревелась, прижимаясь к обнаженной груди, не в силах справиться с эмоциями.

Не могла я… Не могла иначе.

– Проклятье! – выдал он и резко упал на спину, потянув на себя, зажимая левой рукой, накрывая правой. Он просто держал… пока я сотрясалась от всхлипов, а через мгновение стало безразлично и спокойно. Разум полностью отключился, и я погрузилась в сон.

Проснулась рано утром от прохладного воздуха и запаха сигарет с ментолом. Ферзь курил на балконе. Открыла глаза и уставилась в потолок.

Выспалась. Как никогда. И теперь хотела узнать, когда мы отправимся за дочкой.

Как она без меня? Ей ведь страшно. А если…

Нет! Они ничего ей не сделают. Не должны…

Ферзь обещал, что все будет хорошо.

Тут же в голове колыхнулась мысль, что он мне не поможет после вчерашнего. Вела себя ужасно, не как благодарная заказчица, которая платит телом за спасение дочери. Подумала, и не могла поверить, что это обо мне. Странно и мерзко. Получается, я продажная? Или нет?

В любом случае – я вчера сорвалась. Даже не представляла, как осмелилась, но вот так получилось. Нервы.

Нахмурилась, только сейчас осознавая, что обнаженная. Полотенце лежало на полу. Думаю, развязалось ночью и я скинула его.

Быстро подняла и обвернула тело. Осторожно поднялась, опасаясь, что головная боль вернется, и направилась в ванную комнату. После того как сделала необходимые дела, с радостью заметила новые щетки в двух экземплярах. Один был распакован. Пока чистила зубы, думала о том, что Ферзь может отказать мне. Он не тот человек, чтобы возиться, когда заказчик не выполняет своих обязанностей. А я… не только не выполняю, но еще и сорвалась.

А если он откажет? Что тогда делать?

Ополоснула лицо холодной водой, но, понимая, что этого недостаточно, направилась в душевую кабину. Контрастный душ освежит и приведет в чувство.

Через десять минут накинула на влажное тело белый халат и вышла из ванной комнаты. Оказавшись в просторной комнате, увидела на небольшом выступе, отделяющем спальную зону от обеденной и гостиной, стеклянный стол, накрытый на двоих. На высоком стуле сидел Ферзь и что-то просматривал на планшете, листая пальцем по экрану. Потом он взял смартфон и начал быстро набирать цифры. Думала, он не увидел меня, но он резко поднял голову, указал на стул и выдал:

– Ешь, скоро поедем.

Кивнула и послушно пошла к выступу. Присев на стул, я посмотрела на свою тарелку с двумя яйцами и тремя полосками бекона. Горький ком застрял в горле – я не смогу это съесть.

– В чем дело? – мужчина смотрел на меня с недовольством.

Пожала плечами и взяла вилку, заставляя себя, напоминая вновь и вновь, что не в гостях. Я должна. Отщипнула кусочек и, положив в рот, начала медленно жевать, чувствуя, что вот не смогу я ЭТО проглотить. Кусок застрял в горле, отчего появилась тяжесть в груди. Быстро схватила кусочек мякоти хлеба и проглотила, запивая соком. Провалилось. Тяжело вздохнула и с ужасом посмотрела на тарелку.