Удар вслепую - Джеймисон Малькольм - Страница 11

— Чушь, — сказал Максвелл, которого уязвило негатив­ное отношение врача. — Что становится с их иммунитетом, когда их обращают? Крещение не влияет на антитела. Вы никогда не задумывались о том, что смысл заключается в их тайных ритуалах?

— Религия, — уверенно сказал врач, — это тема, которую я никогда не обсуждаю. И тем более я не собираюсь обсуж­дать отвратительные ритуалы болотных дикарей. Я хочу вас заверить, сэр, что если бы вы знали томбовианцев так же хорошо, как их знаем мы...

Максвелл фыркнул и отвернулся.

— Пойдем, Паркс. Это очередная глупая история «зна­тока». Если ученый позволяет оолепить себя предубежде­ниями, то он уже не ученый.

В лазарете они попытались выяснить местонахождение Шана Ди, бывшего разведчика, работавшего на Хоскинса. Этот контрабандист говорил, что Шан Ди был обращен­ным аборигеном, который некоторое время прожил среди белых, а потом снова вернулся к дикарям. Он очень быстро подцепил дрожь, и ему хватило ума сбежать. Тот факт, что он предал обе стороны, сделал его своего рода изгоем. Его терпели, но ему не доверяли. Он успешно работал посред­ником, потому что именно он был единственным дикарем, который был знаком с землянами„и говорил на их языке, хо­тя Хоскинс и предупреждал, что говорит тот очень странно.

— Шан Ди? — спросил интерн, удивленно поднимая бро­ви.

Он не ожидал, что уважаемый человек будет спраши­вать о таком проходимце.

— Наверное, он в тюрьме, — продолжал молодой чело­век. — А если нет, то вы найдете его в одном из баров на Окраине, сильно перебравшим занкры. Если собираетесь встретиться с ним, то возьмите с собой патрульного. Если обращенный переходит на плохую сторону, то он становит­ся по-настоящему плохим.

— Мы справимся, — сказал Максвелл.

Предубеждения, касающиеся томбовианцев, встреча­лись здесь на каждом шагу. Он все еще полагался на реко­мендации Хоскинса.

Окраина не была приятным районом. Она была темной, грязной и очень, очень вонючей. Повсюду на грязных ма­трасах лежали белые, которые не могли попасть домой. Для окружающего мира они уже были мертвы, хоть их мускулы и подрагивали от редких судорог. Они решили облегчить :вою судьбу именно таким образом — они решили пойти по пути занкры. Занкра не являлась лекарством, но она облег­чала боль. Занкра представляла собой смесь протомезила и активных алкалоидов. Это средство было очень дешевым. И целую тыкву — а занкра представляла собой ее сок — можно было купить примерно за одну медную монету. Ко­гда Максвелл и Паркс зашли внутрь, кто-то как раз решил почать новую тыкву. Возле двери они увидели аборигена, который в тот момент делал дырку в тыкве, чтобы протис­нуть внутрь трубочку.

— Мы друзья мистера Хоскинса, — сказал ему Макс­велл. — Где нам найти Шана Ди?

Томбовианец внимательно посмотрел на белого, как буд­то сомневаясь в чем-то, а потом сказал:

— Я Шан Ди.

Максвелл также внимательно смотрел на аборигена. Ученый с радостью обнаружил, что парень кажется неве­роятно здоровым. У него не было даже остаточных судорог, которые все еще проявляются после приема паракобрина. Однако, плечи и руки Шана Ди были свидетелями того, что когда-то и он был жертвой дрожи. Они были покры­ты шрамами от укусов — это был явный признак болезни, которая не подвергалась лечению. Шрамы были очень ста­рыми и подтверждали то, что хотел знать Максвелл. Шан

Ди явно излечился. Он сделал то, что считалось невозмож­ным. Но как? Вернувшись к своей языческой культуре?

Шан Ди был непростым парнем. Плохо было уже то, что он разговаривал на очень ломаном английском, которому его научили первые миссионеры. К тому же он был очень подозрительным, упрямым и изворотливым. Вопросы Максвелла сразу навели его на мысль о том, что он знает об ограблении храма. Шан Ди прекрасно понимал, что ес­ли об этом узнают томбовианцы, то его обязательно ждет ужасная смерть.

— Не понимать, почему цветок лилии тебе хорошо, — повторял он, отводя глаза. — Томбовианцы не едят. Томбр- вианцы носят. Цветок лилии нехорошо для землян. Кан- килона выходить из цветка лилии. Земляне канкилона не любить. Земляне священники говорить — канкилона ужас... ужасный монстр. Земляне хотеть убить все канки­лона. Канкилона умирать, томбовианец умирать. Умирать нехорошо для томбовианец. Всем хорошо, если земляне не видеть канкилона.

Вот так. Эго нельзя было прояснить никакими вопро­сами. Им предстояло догадаться, что это был за «ужасный монстр» — канкилона. На Венере это могло оказаться чем угодно — начиная от обычной мухоловки и заканчивая ог­недышащим драконом. Понятно было лишь одно — между лилиями и монстрами существовала связь, и миссионеры этого не одобряли. Было ясно и то, что монстры были необ­ходимы для жизнедеятельности томбовианцев.

Вопросы об искрящихся шариках, наполненных га­зом, ничего не прояснили, хотя позже в ответах появился

смысл. Шан Ди отчаянно пытался уклониться от ответа и было очевидно, что он наврал Хоскинсу об этих шариках.

— Маленькие светящиеся шарики не драгоценные кам­ни, — признался он наконец. — Маленькие светящиеся ша­рики — нехорошо. Маленькие светящиеся шарики один день красиво... шесть-восемь дней... нет маленькие светя­щиеся шарики. Совсем нет. Может быть, маленькие светя­щиеся шарики папа-папа канкилона.

— Он врет, — сказал Паркс. — У нас в сейфе их восем­надцать. Мы изучали их дольше недели, и ни один из них не исчез. Я бы сказал, что они очень даже постоянные.

Шан Ди отказался углубляться в эту тему. Максвелл отметил связь шариков с загадочным канкилона, на кото­рую намекнул туземец, но не стал обращать на это особого внимания и перешел сразу к делу. Сможет ли Шан Ди сде­лать так, чтобы они смогли поприсутствовать на одной из оргий томбовианцев?

Шана Ди охватил ужас. Храмы томбовианцев всегда бы­ли табу для землян. Они были табу даже для самих томбо­вианцев, включая жрецов, за исключением тех дней, когда йроводились церемонии. Томбовианцы не посмеют убить землян, если те осквернят священное место. Они уже были научены горьким опытом. Hq о том, что они сделают с Ша- ном Ди, было даже страшно подумать. Ради них Шан Ди был готов воровать, заниматься контрабандой и даже уби­вать, если земляне смогут предложить достаточно табака, однако на такое он пойти не мог.

— Разве жрецы Томбовианцев не любят табак? — вкрад­чиво спросил Максвелл.

Это был именно тот вопрос, который нужно было задать. Он попал в цель. Шан Ди задумался. Он посасывал занкру и загибал пальцы, считая в уме. Наконец он решился.

— Может быть так, — все еще неуверенно ответил он. — Может быть Томбов жрецы разрешать Шан Ди прятать землян на стороне храма, но жрецы не давать землянам за­ходить в храм Томбов. Земляне не любить видеть канки- лона. Земляне болеть. Земляне пукум. Земляне сходить с ума. Земляне уничтожать храм Томбов. Земляне в храме нехорошо. Лучше земляне прятаться снаружи.

Оба ученых клятвенно пообещали, что будут незаметно наблюдать со стороны. Они будут воплощением скрытно­сти. И заплатят любую разумную цену. Они не насмеха­лись над чужой религией и не были реформаторами. Они лишь хотели раскрыть секрет здоровья томбовианцев. Шан Ди успокоился. Он даже заулыбался.

— Жрецы Томбов лучше жрецы-земляне. Томбовианец хочет долгая жизнь сейчас, на болоте. Томбовианец не хо­чет долгая жизнь потом, в раю. Рай нехорошо. Очень дале­ко. Болото лучше.

Паркс и Максвелл улыбнулись. В конце концов, они не могли винить этого беднягу. Как религиозная доктрина, которую им преподносили, могла оправдать тяжелый труд и страдания? Лучше быть здоровым сейчас, а они пусть надеются на свой рай. Они не стали спорить, а принялись подсчитывать количество табака, которое Шан Ди посчи­тал необходимым. Чтобы добраться до того места, где про­водился Праздник Долгой Жизни, им понадобилось три недели — тяжелейший путь, который они частично проде­

лали пешком, а частично на каноэ. Шан Ди показал им от­метки, которыми была ограждена священная земля. Через три дня их должны были убрать. Однако до этого обычным томбовианцам было запрещено пересекать эту невидимую черту. Шан Ди при этом направил их утлую лодчонку пря­мо в священные земли. Он позаботился о своем прибытии. Он провел лодку мимо треног из тонких веток, которые были украшены черепами. Мутная лагуна сужалась. Они проплывали между двумя полями лилий. Шан Ди объяс­нил, что лилии растут не везде и наказанием за воровство лилии на священной земле была смерть.